Ягода кулацкого дерева. Глава 22. 1948 год

 Хоть и ходили ещё хуторяне в платьях из парашюта, но жизнь уже  заметно стала налаживаться. Весна принесла кое-какой урожай с огородов. Легче  стало  добыть  продукты. У многих  появились коровы, овцы, козы. «Зашумели, загудели провода!» Казалось бы, ну, и развивай, хуторянин, дальше положительные начала, так нет же - зачастили бандиты. Свои они или приезжие, кто тогда мог разобраться. Но вреда приносили не мало. Дело в том, что скот содержался либо во дворе, либо -- в примитивных сараях с нена- дежными запорами. Подъедут, бывало, ночью  на повозке, вырежут всё, что доступно, погрузят и увезли. А выйти опасно – убьют. Одни  бабы  кругом! Мужиков ведь мало. И те: то без руки, то без ноги. С войны пришла лишь часть, остальных ждут, выглядывают…

     А Вера Васильевна ходит на свинарник рано. До восхода солнца ещё часа два. Страшно! Особенно, в балке. По утрам там – белая дымка тумана. Идёт, бредёт, как по молоку. Мало ли что может случиться. А выбора нет. Кто тебя возить  или  сопровождать будет? И так день в день. Приходит на ферму, принимает от сторожа  группу свиней. Он покрутился и ушел, а она опять - одна. Что стоит тем же  бандитам налететь, вырезать свиней, насмеяться над ней и скрыться. Но на общественное добро они руку не поднимают. Остерегаются. Ведь это вам не частное, беззащитное. А тут могут и к суду притянуть. Кстати, а резать в её загородках было что. 20 основных свиноматок! Мощные, тяжелые! 17 разовых! Тоже - «при теле», как говорится. Плюс – малышни  полная  загородка. Штук 50. Часто подумывала, если б не было опыта, который накопила до войны, что б она с ними делала. Ведь около них надо быть чуть ли ни дирижёром. Малыши орут своими голосами, те, что постарше, своими. Ну, прямо, оркестр! Поди, разберись, что  они хотят. А она и понимает, и разбирается. А если в чём и проявится  недостаток знаний, так для  этого  есть зоотехник, который периодически бывает на ферме, тётя Наташа – она очень часто сюда наведывается. Так и работает Вера Васильевна. Но надеется, что скоро построят  новый свинарник, тогда труд её облегчится. С полгода уже, как копают канавы под фунда- мент, но почему-то медленно. Это рядом. С десяток метров от старого свинарника. То будет дело! Широкие проходы, большие, светлые окна. А там, смотришь, что-то механи- зируют. Эх, деньжат бы колхозу побольше! Да откуда их взять. А пока - в тесноте, всё вручную. Снимает старую подстилку вилами, выбрасывает на проход, а потом подъезжает повозкой, с высокими бортами, грузит и везёт за свинарник. А там тоже - вилы мои вилы!

     Пока кидала вилами навоз да рассуждала, не заметила, как рядом оказался Мирон.  Рубашка у него новая, в полоску. Густой, смолистый чуб подстрижен. Крупное, широкое лицо чисто выбрито. Веселый, говорливый.

     -Вира, навищо рвеш пупа. Воно тоби треба?

     Ответила:

     -Всем надо, а почему мне – нет?

   Далее, как в классическом сценарии, руки  так и  пошли  в ход. Поймал за талию, начал с силой прижимать к себе. Она вывернулась. Он положил  руку  на плечо. Опять  оттолкнула, отошла в сторону.

     -Слушай, Мирон! У тебя что, жены нет? Или забыл, что  дома – две дочери. Что ты всё время от меня чего-то добиваешься? Я что, лучше Гапки?

     -Припустимо, краще. И що?

     -Зачем ты её унижаешь? Она у тебя красавица, умница…

     -Да? А ти знаеш, що вона мени невирна?

     Сел на ведро и начал  рассказывать о делах юности. Как встречался с Гапкой, как считал её недосягаемой. Даже притронуться  боялся. А когда женился, оказалось, что она неверная. Это засело в мозгу, как заноза, и сверлит. Единственное  лекарство  от    подобной  хвори, как сам убедился, завести  любовь на стороне. Сказал, что они с ней, как  два магнита! Сведи их спинами, будут притягиваться. Как доказательство, двое детей. Но если лицом к лицу – отталкиваются. Рассказал, как  ему  было комфортно с Дуней, как сразу исчезли мысли о неверности жены…

     -Так я что теперь, должна заменять её?

     -Ой! Не литай так високо. Впадеш. Не така ти вже й свята! – помолчал: -- Дитина у тебе  звидки взялась? Вид нимця?

     -Ах, вот оно что! – и резко оттолкнула его от себя.

     Мирон - высокий, крепкий, но, споткнувшись  о  кучку навоза, упал  назад и растянулся на проходе. Вскипел:

     -А, курва нимецька! -- и уже на выходе добавил: -- Ти мене ще запамятаешь…

     А она – за вилы и давай дальше перекидывать навоз через загородку. Чтоб быстрее забыть неприятный разговор, переключила  мысли на  трудовые дела. «Надо    присмотреться к разовым свиноматкам. От них, конечно, большая польза. Но многие дают приплод по пять и меньше штук. Что это за свиноматка? Пять штук! Всех, кто  даст ниже пяти, выбракую сразу же… Курва немецкая… Господи, да что за напасть? Зачем такая кара?.. А если больше пяти, попрошу тётю Наташу, чтоб разрешила перевести к основным свиноматкам. С них и создам крепкое стадо… Ты меня еще запомнишь… О, да так и тронуться можно! Лезут в голову слова Мирона, не  открестишься. А, не вешай нос, Вера Васильевна! Побеждает тот, кто крепче духом!»

     Дух-то есть, но его, как  вода  камень  подтачивает, так и Мирон - нарушил. Как бы, подорвал изнутри. И мысли теперь  накрывают  волнами её сознание. Вспомнила вдруг и Алексея Семёновича. «А вдруг он предал меня? Что тогда  говорить людям? Это сейчас про-сто, пока не все вернулись с войны. А потом что? Ну, запросил справку о рождении дочери, ну, запишут в какую-нибудь книгу штаба, что он семейный и так далее. А          вернется ли сам ко мне или поедет к своей перестарке Маньке. И что тогда? Как людям в глаза смотреть и  как «отбиваться» от вопросов?»

     Ну, Мирон! Ну, царапнул  душу! А он, кстати, понял, наверное, и долго  не  появляется в  свинарнике. «Ну, и хрен с тобой, бабник!». Пыталась растворяться в работе, чтоб и мысли о нём не было. А её тут, этой работы, не начатый край! Особенно «зашивалась» в трех классических для свинарки периодах. Первый. При подготовке к случке. Забот – уйма. Второй. При случке. Хряк, как жеребец, большой и сильный, свиноматка  в  охоте злая. Надо её выделить, загнать в тупиковую загородку. Вслед - его. У него, кстати, тоже поведение непредсказуемое. Вот и смотри, как  говорится, в оба. Ну, третий – это  опорос. Тут надо ночами напролёт дежурить. Дождаться, принять, вытереть, следить, чтоб малышей не затоптали. Ой, ой, ой! Свинарка – это не просто член колхоза. Это, если хотите, колхозный профессор мясных дел.

     А насколько интересна её работа! Вот свиноматка опоросилась. Расползлись по соломенной подстилке дырявые носики-пятачки, сохнут. Тут тебе уже  шевелятся и ищут, где бы пососать молока. А свиноматка лежит, как  генерал в шинели, с множеством сосков - в два ряда. Вот они подползают к ним, находят  соски  нюхом, присасываются и сосут, сосут без устали. Поэтично, ей Богу! А ещё интерес в том, что эту малышню надо выводить на солнце, на травку. Там вообще – загляденье! Хоть они и свиньи, но  у них, как и у людей, у каждого своя индивидуальность. Один ведёт себя  резво, другой спокойный, третий лез-ет, куда не положено. Работаешь, точно с детьми. Маленьких сразу, но постепенно, приучаешь к минеральным добавкам. Мел, древесный уголь. Колхоз всё это не дает. У него в сусеках пусто. Приходится носить домашние заготовки. Сам приготовишь, сам принесешь, сам скормишь. От минералов поросята реже болеют. На 10-12-й день даёт малышам молоко, варит кашу. Как дочке - Кате. Можно, конечно, идти проторённым путем, не проявлять творчество. Но оно, всё-таки, дает лучшие результаты. А Вера Васильевна, как известно, заинтересована, чтоб поросята после 2-месячного возраста были как можно большего веса. Например, норма 12 кг., а она сдает 17-18. Это выгодно  и ей - премия, и колхозу – рост доходной части.

     А мяса в стране  не хватает. Сверху требуют, рассылают проверки, лекторов, агитаторов. Одни сидят  в  конторе, ищут «среди  бумаг  мясо», иные  разъезжаются  по  фермам, где оно «нарастает». Вот и к её свиноферме однажды подкатила бричка, из которой сошёл высокий, тонкий дяденька. По внешности, по поведению видно, что  партийную «науку» знает. Представился заведующей, что из Райкома. Начал  водить по  ферме, расспрашивать. Заговорил о политике партии, о недостаче в стране  мяса и сала. Подошли к Вере Васильевне. Спросил:

     -Это такой у вас свинарник? А почему  загородки старые? А почему свиньи кричат? Вы их что, не кормите?

     Тётя Наташа:

     -Кормим. Але на то вона и свиня, щоб хрюкати, верещати.

     -А если подкормить, не перестанет?

     -Николи! Свиня есть свиня!

     К Вере Васильевне:

     -Нас направили, чтоб мы, агитаторы Райкома, повстречались с вами, уважаемыми свинарками, и передали  обеспокоенность высших органов, что мало вы всё-таки выращиваете свинины. А вы что скажете? Как вас там…

     -Вера Васильевна.

     -Ах, да, Вера Васильевна! Простите. Как вы считаете, партия  верную позицию занимает в данном вопросе? Ведь нас направили, чтоб мы приблизились к производителю мяса и выявили трудности, просчёты. Ну, а поскольку вы и есть производителем продукции, вот и расскажите обо всём. Как вас там…

     -Вера Васильевна.

     -Ах, да, Вера Васильевна! Простите. Можно, вернее, есть  ли такая возможность, улучшить показатели по мясу и салу, ну, хотя бы на половину, что ли?

     -Чтоб увеличить на половину, нужен новый  свинарник. А он, как вы видели, только   лишь строится. А, насколько мне известно, район наобещал товарищу Сталину, что    построит столько-то свинарников, а построил лишь 4% от плана…

     Тётя Наташа стоит за спиной агитатора, показывает: не болтай!

     -А откуда вы такую информацию взяли?

     -Как? В газете прочитала. Что вы не помните, как писали Сталину письмо?

     Агитатор покраснел, но изворотливость спасла:

     -Впервые слышу, чтоб свинарка читала газеты. Я немедленно поставлю вопрос на Бюро Райкома, чтоб  ваш  опыт  распространили. Каждая свинарка  должна выписывать газету! Кто читает газеты, тот правильно понимает политику партии, у того и  показатели высокие. Иначе дело нам не исправить.

     -Извините, я тоже не выписываю, так как не за что, но читаю.

     Тётя Наташа показывает: не болтай!

     -И где же вы берёте газеты?

     -А, это мой маленький секрет.

     -О, так у вас и секреты есть! Ладно. Ну, раз вы, как  говорите, читаете газеты, то, наверное, и такое слышали. В район приезжал первый  секретарь Обкома партии Леонид Ильич Брежнев и говорил, что «село надо подтянуть». Как вы это понимаете?

     -Как? Ну, хотя бы так. Когда колхоз построит  новый свинарник, то район должен помочь механизировать по всем  правилам. Свинарка меньше  занималась бы навозом, а больше свиньями.

     Опять тётя Наташа: помолчи!

     -Знаете, в вашем разговоре есть  рациональное  зерно. Ну-ка, ну-ка, как вас там? Я доложу на Бюро. -- открыл папку, записал: Балашенко Вера Васильевна.

     А свинарка разговорилась, не обращая внимания на заведующую.

     -Только вы так и доложите. То, что мы сейчас  вырабатываем, то всё – на энтузиазме. Недоедание, недосыпание, изнурительный труд и ещё тысяча «не». А мясо  появится, когда на ферме будут условия. Сапоги, фуфайки, корма, механизация…

     Агитатор, уезжая, даже пожал руку свинарке. Но тут тётя Наташа налетела. Разве можно, мол, так разговаривать с Райкомовцем? А когда проанализировали диалог по каждому   слову, то успокоились. Ничего, мол, необдуманного  не  сказано. Посмеялись и разошлись по рабочим местам. Даже как-то легче стало. Шутка ли, разговаривала с Райкомовцем на равных! «А, выгонят за откровенность, так - ниже куда? Что с сапкой, что с лопатой – одно и то же. Только  с  сапкой – с утра до вечера, а с лопатой – с утра до утра. Это Райкомовцу  страшно падать свысока. Далеко лететь!»

     Возвращалась домой по темноте. Чувствовалась  необъяснимая  усталость. Будто весь день долбила гранит. Как в Германии. Оказывается, это такой обман в организме. Высказывалась – легко было, а сейчас всё болит. В пути  пересекли  дорогу женщины с лопатами и ведрами. Они, по письменной рекомендации И.В. Сталина, занимаются   посадкой деревьев на межах полей. Например, от балки и выше, где постоянно гибнет  от морозных ветров пшеница. Доносятся песни вчерашних воинов, пришедших с фронта. Среди них улавливается и голос Гриши. Здоровые и отважные парни каждый вечер, после работы, собираются у кого-нибудь из дружков. Побалуются самогонкой, закусят  наспех и – по улице. Подростки – те темноты бояться, а этим – всё  равно. До первых петухов гуляют, а утром, как ни в чем не бывало, на работу.

     Уже у дома встретила Колю, но сил не  осталось  на разговор. Помнится, он как-то говорил, что поступил в Сельхозинститут, и она лишь уточнила:

     -Заочно?

     -Ни, на стационар.

     И пошла, усталая, в хату…

     Надолго остался в голове  разговор с лектором Райкома. Всё вспоминала. А потом вдруг прочитала в газете, что её опыт по культурному развитию  животноводов пошёл по району. Рубрика появилась такая: «Каждому животноводу подписаться на газету!» А ещё в газете было сказано, что район к концу  года построил 74 свинарника. Подумала: «Не посетил бы Л.И. Брежнев район, не «гавкнула» бы я Райкомовцу, так и остановились бы на 4%. А так, смотришь, и за наш возьмутся. Получается, что низовых начальничков, «веснушчатых», надо  постоянно подгонять. Они без кнута не  умеют работать. А если и работают, то от этого, порой, больше  минусов, чем пользы»…