Ягода кулацкого дерева. Глава 24. 1950 год

   К началу года, действительно, свершились предсказания тёти Наташи. Хутор  преобразовали в село, а название Ивановский  переписали на Ивановское. Сама же тётя Наташа, добрая, открытая душа, собирается в этом году на заслуженный отдых. К колхозу «Возрождение» присоединили ещё два мелких, соседних хозяйства и назвали колхозом «Вперёд». Вера Васильевна получила премию и купила  поросёнка, и теперь «молодой муж» строит во дворе свинарник. Знаете, а Иван Павлович, как труженик, ничего! Руки выросли в нужном месте. А что касается колхозного свинарника, который всё строят, да никак не могут закончить, то новый председатель (длинный да чубатый – из района привезли) на соб- рании заявил, что достроят в следующем году…

     Вера Васильевна читала, что в  районе  ущерб от войны составил более 1,5 млрд.  рублей! Ну, то, что уничтожили и вывезли много машин, сеялок и молотилок, её не так тронуло. А вот коней жалко стало. Большое количество попали под немецкий разгул. Да что говорить в общем! У неё вон в загородке стоят двое. Каждый раз, как  только  идёт с фермы домой, заходит к ним. Кони мирно и со вкусом жуют сено. Один черный, как ворон, другой – гнедой. Оба ещё  довоенные и, разумеется, успели хлебнуть горя. У черного нет правого глаза. Немец выбил плёткой. У гнедого нет левой передней ноги. «Трутень» тренировался, попадёт ли, мол, с пяти метров? Попал! Вместо ноги поставили протез. Но, какими бы они ни были, бричку тягают, навоз возят, и их за это надо  благодарить. А,      ко всему, они оба добрые, ласковые. Подходит к ним, гладит, расчёсывает гриву, разговаривает, а они  обнюхивают её, ищут в кармане что-нибудь  вкусненькое. Если нанюхает сахар, сам достанет и съест. И шею потом вытянет от удовольствия - на, мол, погладь…

     На дворе весна  разливается  красками, запахами. Во дворах хуторян почти не видно, ибо на повестке дня колхозника – лесопосадка, кукуруза, шерсть. Что касается лесопосадок, то их и в прошлом году сажали по рекомендации сверху. Те требуют, чтоб в каждом селе создали парки, посадили деревья  с  бок дорог, ведущих от села к большаку. Вот женщины и трудятся, как  в прошлом году, так и теперь. Копают ямы  вдоль  дороги от разъезда до хутора и под сквер – в районе колодца. А мужики – на кукурузе. Ведь сверху  дали строгую установку, чтоб  высокие урожаи её были уже сейчас. А если  говорить о  шерсти, то и «она» разобрала людей. Одну группу овец пасёт Савелий (с протезом). Что там, мол, стой или медленно передвигайся. Другую – подростки Коля и Миша. Им лишь - по 13. Спроса с них никакого. Но «дыра», если вдруг Райком спросит, закрыта…

     Как раз в  месте, где  тропинка, ведущая из балки, пересекается с улицей  села, встретилась Вера Васильевна с Савелием. Он шёл из  конторы  домой. Чтоб перекусить, видно, а потом, как всегда, к овцам. А вызывали, говорит, вот почему. Отчитали, как мальчишку, за провинность подростков, дали расписаться и предупредили, что если «еще раз повторится, отдадим под суд». Савелий, конечно, менее разговорчивый, чем, скажем, его жена, но тоже слова кладёт одно к одному.

     -Оце кажу, навищо  воно  мени  чуже горе! Робив би на трактори, и биди не знав би. А то нашли затичку. Партия за кукурудзу – Савелий ремонтуй борони, партия за овець – Савелий паси. На вси руки вид скуки!

     Высокий, как Мирон, статный. Ему бы ногу вернуть  на место, так он  бы на танцах был первым парнем. «Красавец попался Нинке!» А он, расправив  черные  усы, начал излагать суть. А она состоит в следующем. Овец пасти некому. А шерсть стране нужна. Вот и послали подростков. А они по утрам постоянно сонные, не  чесаные, не умытые. Отару выгоняют с опозданием. Бригадир матерится. А кого поставишь? Одного из  них  назначили даже старшим. А что делать? Так по бухгалтерии полагается. Старший чабан! Это звучит гордо! Особенно для подростка. Гонят на пастбище по проселочной дороге. Овцы налитые шерстью. Зады буйные. Старший догоняет, запускает пальцы  обеих рук в шерсть. Овца испугалась, отбегает, а шерсть – в руках. Автоматика, чёрт возьми! Так - несколько  раз за день проделает, и мать всю семью обеспечит зимними носками. Но это лишь цветочки, ягодки – впереди. Как пасут! Поле  квадратное. Слева – лесопосадка, справа – виноградник, который посадили в колхозе для эксперимента. Будет ли родить? Получается, как бы коридор. Старший вспугнул и ложится с этого края  поля  досыпать. Отара пошла вперед, пощипывая травку. А на том краю другой  досыпает. Схватывается, вспугнул и – опять спать. Овцы – существо молчаливое. Разворачиваются и пошли  по «коридору» к старшему. Так и гоняют весь день. А недавно овец оставили, а сами пошли  смотреть на разбросанных по полям каменных баб. Кстати, таких баб  на  полях колхоза «Вперед», полно. Дети! Откуда им знать, что это непросто каменные валуны, а     памятники истории, что они - святое место, и глумиться над ними грех? Но любят ребята посмотреть, потрогать, поковыряться  гвоздем в «глазах». Так поступили  и  в этот раз. Наигравшись от души, шли обратно веселыми. Толкались. Шутили. Вдруг, смотрят, а овец - нет. Где они? Бегают, ищут. И нашли. В винограднике!!! Там как раз молодая листва, которую овцы любят. Что ж, испортили, «начинающие чабаны», опытную плантацию!

     По этому поводу и вызывали в контору. Старшему пришлось сдать свою должность  коллеге. Не жалко, говорит, но обидно. А Савелия  предупредили. За что? Ведь он тут сове- ршенно не виновен. Так, наверное, на всякий случай. Новый  председатель, как новая ме- тла, метёт по-новому. Вот и попал под раздачу…

     В этот миг из двора Савелия донесся крик петуха. То ли «ку-ку-ру-зы!», то ли            «са-мо-го- н-ки!» требует, бездельник.

     -Иди уже. Зовёт.-- смеётся Вера Васильевна.

     -Так! Сидить всю нич в курнику. А тут, бачите, звильнить його. Ну, бувай…

     И разошлись.

     Не знаю, замужество ли помогло, но дела на ферме всё улучшаются. Количество свиней в группе Веры Васильевны растёт быстро. Теперь уже помощи одной  тёти Наташи недостаточно. Надо выделять поросят для новой группы и подыскивать свинарку. Загорелась Вера Васильевна! Засияла! Увидела, наконец, будущее в цветах радуги и потянулась к нему, побежала. А тут ещё Постановление  сверху добавило энергии. За получение от свиноматок планового количества поросят и сбережения  их  до передачи (у неё почти всегда так), можно получить в качестве поошрения  либо молоко, либо поросёнка. Опять – поросёнка! Так можно  дома  свинарник образовать. Будет свое  мясо, сало. Заживёт семья! Воодушевление было ещё и от того, что, как читала  в газете, в прошлом году район построил ещё полсотни свинарников. Да и тот, что строится рядом, поднялся наполовину.

     Однажды с тётей Наташей носили корм. Она говорит:

     - А Мирон на ферму, бува, не бигае? Дивись, липкий вин!

     -Был года два назад. Распустил руки. Так я его как попёрла, что  он аж  упал. Больше и не приходил, и не видела.

     -Кажуть, издив з Гапкою в Сильраду. Хотили подати заяву на розлучення.

     -На бедарке?

     -Так.

     -О! Я видела. А говорю, что – нет. Гнал коня, как сумасшедший.

     -Так от. Поихали удвох. Доихали  до  першои  скирди, побалувалися там, як чоловик та жинка, и повернулися в село. Я щось його не розумию. Що йому не хватае?

     -Кто его знает! – поскромничала. - Чужая семья – чужое горе!

     Вера Васильевна радовалась тому, чего достигла на работе. Но больше  всего дорожила тем, что к ней стали тянуться люди. Гриша, например, хоть и железнодорожник, но часто бывает. То возит корма, то носит их, то ремонтирует что-то. А сегодня пришёл не один, привёл Володю. Это сын её свахи. Ему лет 14. Рослый, кучерявый, пушок на верхней губе. А смышленый! Палец  в  рот не  клади! У него отец  погиб на войне. А он – единственный у матери. Так она его, ох, как бережёт. Никогда не  дает  задержаться с ребятней  допоздна. Как только солнце в закате, так и выходит на улицу. Становится по середине и, сложив ладони рупором, громко кричит: «Во-ло-ддя! Во-ло-ддя!» А тот, понимая, что уже пора, отправляется домой. Обычно, на улице чем занимаются? Как в селе! То немецкую консервную банку гоняют вместо мяча, то борются, то меряются, у кого рука сильнее. Но есть у них и ещё одно занятие – потому мать и зовёт домой. Садится компания с бок улицы, на траву, и перебирают всякого, кто проходит мимо. Косой, горбатый, заика. Любому приклеят кличку. От чего всё село  и  обросло  кличками. Всех сейчас не перечислить, так как много места понадобиться, но для  ознакомления с их искусством, с десяток можно назвать. Сапердон, Витруганище,  Кулюнчик, Валелей, Каленик, Отетович, Депьеблюе, Генька, Бурулька, Вженепьюбонема, Чита, Чичка,      Якнепьерукаминешевелье, Боска, Натапир, Нихиранеделать и так далее. А сейчас уже парень, видимо, стал стесняться своих занятий, решил направить свои ум и энергию  на пользу дела. Собирает, например, золу и сдает  в колхоз на удобрения. Вот – захотел помочь Вере Васильевне. Они ведь уже, как родственники.

     -Я, титка Вира, хочу  стати  шофером. Коли  бачу, як иде  по вулици  авто з зерном, а на кузови намальовани 2 чи 3 зирки, у мене чуб  дибки стае. А трактористом я не хочу. Сиять кукурудзу, ще й квадратно-гниздовим, це - не мое.

     Гриша, как  всегда, ждёт, когда в диалоге появится «щель». Вот она, кажется,  появилась, и он вклинился со своими мыслями:

     -А вы знаете, тётя Вера, анекдот про кукурузу?

     -Не слышала.

     -Тогда послушайте. Едет, значит, Хрущов со свитой мимо кукурузного поля, а из план- тации выскакивает цыган и умоляет  его: «Что хотите, Никита  Сергеевич, делайте, только запретите сеять кукурузу квадратно-гнездовым способом». Тот с удивлением спрашивает: «Почему?» Цыган отвечает: «Потому, что сесть в кукурузе по нужде  нельзя: и оттуда  видно, и - отсюда»…

     -Смешно, конечно. – рассмеялась Вера Васильевна. – Но кукуруза  нужна. Её на фермах вечно не хватает. Откуда мясу быть? Наверное, не случайно ещё в прошлом году область приняла решение, чтоб на кукурузе работали и горожане, и школьники. Ведь прополка и уборка её должна проводиться в сжатые сроки, а колхозы сами не успевают.

     -Вот я и хочу сказать. На кукурузу я, конечно, людей не дам, а вам, тётя Вера, если   трудно будет, только свистните, пришлю всех своих спортсменов.

     -Каких… своих… спортсменов?

     -А вы что, не знаете? Меня избрали  председателем спортивного общества    «Колхозник». Могу  всех  спортсменов  села – на кукурузу, на свинарник. Начальство! О, я вам сейчас интересную быль расскажу. Поехал я как-то в районный Комитет физкультуры. А они, как увидели  меня, переглянулись, и давай - смеяться. А дело  вот в чём. К нам на выборное собрание  приезжал  человек оттуда. Провёл  собрание, предложил мою кандидатуру на председателя, проголосовали, а домой  ехать  нечем: поезда нет, а машины - тем более. А тут, как назло, стал накрапывать дождь. Ну, он и пошёл пешком. Говорят, шёл по степи, пока дождь  не  загнал  под скирду. Сделал, значит, в соломе «дупло» и сидит. Вдруг слышит, кто-то за  спиной  шевелится. Как  схватится: «Ты кто такой?» А тот – себе: «А ты кто такой?» Назвал  фамилию. Тот – тоже. О, оба из  Комитета! Вот так встреча! В скирде. Тот, оказывается, тоже был на собрании, в  соседнем колхозе. Но, поскольку не было транспорта, домой пошёл пешком…

     Еще раз посмеялись. Вера Васильевна поняла, что Гришу не переслушаешь. Он сам и рассказывает, сам и смеётся. Поэтому сказала Володе:

     -Если хочешь поработать, иди, впрягай коней и привези соломы для подстилки. Но будь осторожным. Черный конь - без глаза, а гнедой - на протезе. Да, а если вздумаешь прити ещё, то бери с собой сладости. Они оба у меня сладкоежки.

     Как ни смеялись с кукурузы, а она хороший урожай дает. И район, читала, тоже перевыполнил план. Заживут теперь её хрюшки! Да и сама в сиротах не осталась. То ли из-за кукурузы, то ли без неё, цены в магазинах так сильно  снизились. На 29, 25, 15%. А свинина, которую сама выращивает, на 24. Всё дальше, как говорят лекторы, на свалку истории уходят слова частушки «Хорошо в колхози жить; один робить – сим лежить!»

     Идя к коням, Володя остановился:

     -Титка Вира, я забув  вам  сказати, що бачив на районний  виставци  стенд з показниками нашого колгоспу. Там и ваша фамилия е.

     -А ты чем туда ездил?

     -Тю! На попутци. Три десятка яець зибрав, здав, и е. За произд туди и назад заплатив, и пряникив наився, ще й на ситро залишилося…

     -Вот умница!