Поступление в аспирантуру

        Из цикла «Воспоминание Часть 4»

        Предыдущая глава:     http://proza.ru/2022/01/28/71

        Фото из личного альбома
        В первом ряду слева-направо: Саша ..., Марина Блатова, Валера Графеев, Наташа Тужилкина, Витя Ардашин, Надя Ефремова
        Во втором ряду слева-направо: Миша Ющенко, Миша Красильщиков, Вадим Маруханян

        При нашем Институте была своя аспирантура. В состав Учёного Совета входили как ведущие сотрудники ИКТП, так и наиболее известные учёные других институтов (МИИТ, ЛИИЖТ, ВНИИЖТ и других).

        Для поступления в аспирантуру надо было сдать четыре экзамена. Это – экзамен по специальности, математика и математические методы, экономика социализма и английский язык. Первые три экзамена для меня особого труда и напряжения не составили. В памяти они практически не сохранились. Другое дело – английский язык. Он выпил у меня времени и крови совсем немало.

        Дело в том, что у меня нет и никогда не было способности к языку. Об этом я уже как-то писал в своих более ранних публикациях. В школе и в институте на учителей было просто жалко смотреть, когда я произносил «по английски» что-нибудь вслух. Школьная учительница во время моего ответа обычно отходила к окну и что-то там внимательно рассматривала, стараясь, чтобы мы не видели её лица. В институте на втором (прощальном с языком курсе) мы – группа студентов галёрки, записались для участия в спектакле  на английском языке. Мне по жребию досталась роль какого-то любовника. Текста – страницы четыре мелким машинописным шрифтом. Этого я не осилил бы никогда, даже под страхом исключения из института. А если бы вдруг осилил, то это был бы не спектакль с участием любовника, а выступление юмориста-пародиста. Но Бог миловал.

        Нашим преподавателем был молодой энтузиаст, аспирант педагогического института, разрабатывающий какую-то новую систему преподавания языка в техническом ВУЗе. Он не сразу понял подвоха «мальчиков с галёрки». Потом понял, но было уже поздно. Спектакль, как и следовало ожидать, не состоялся «по техническим причинам». Но преподаватель был молодым и незлопамятным. Поэтому всем «участникам» спектакля он на весенней экзаменационной сессии поставил по «хорошо». Спасибо ему.

        На этом, как мне тогда казалось, я с языком расстаюсь навсегда.  На прощанье на хорошем английском языке я сказал ему «Гуд бай!»

        ………

        И вот снова: «Хэллоу, ВиктОр!».

        Но ничего не поделаешь. Если решил поступать в аспирантуру, то за язык надо браться всерьёз. И такая возможность вскоре представилась. Как говорится: кто ищет – тот обрящет! Через каких-то знакомых я вышел на группу ребят, которые тоже хотели поступать в аспирантуру. Это мои ровесники из МИИТа и ВНИИЖТа. Их было четверо и я как раз стал недостающим пятым. Ребята уже нашли преподавателя, который за приемлемую плату брался подготовить группу для сдачи кандидатского минимума. Занятия начинаются с сентября и продолжаются до мая включительно. В июне – сдача экзамена.

        Занятия проводились на квартире преподавателя два раза в неделю (вторник и пятница) с 10 до 11-30. Время рабочее. Но мой Институт пошёл мне навстречу.

        Преподаватель жил где-то в районе метро «Войковская» в солидном «сталинском» доме. Если брать за точку отсчёта дочку преподавателя в возрасте 3-4 лет, то в этой квартире жила прабабушка, которая являлась природной француженкой и по родителям, и по месту рождения. Подробностей не знаю но, возможно, в Россию её семью занесли ветры революции и интернационала. Её дочка – бабушка, родилась уже в новой Родине и всю жизнь преподавала немецкий язык в ВУЗах. Папа девочки (наш преподаватель) преподавал английский язык. А вот наша героиня посещала детский садик и беспрерывно, как все девочки её возраста, щебетала на русском языке. Но, прабабушка разговаривала с ней только на французском языке. Бабушка – на немецком. Папа – на английском. И кругом море русского языка. Таким образом, девочка, сама того ещё не осознавая, прекрасно владела уже четырьмя разговорными языками. Как тут не вспомнить гувернёров и гувернанток в богатых дореволюционных домах, немцев, французов и англичан по национальности. Освоение языков достигалась пусть недёшево, но практически малой кровью для детишек. И знание языка было совершенное, или близкое к тому.

        С начала сентября и весь май моя личная часть жизни практически полностью переместилась в читальный зал. Там проводилась работа по  подготовке домашнего задания. Перевод и пересказ статей из журналов и газет на английском языке. Было непросто. Особенно поначалу. Но месяца через три я неожиданно для себя отметил, что в основном стал улавливать смысл прочитанного материала. Уже не было необходимости лезть в англо-русский словарь в поисках чуть ли не каждого слова.

        Преподаватель старался разговаривать с нами на английском языке. И мы всё больше и лучше усваивали предмет его бесед.

        Наиболее важной и оцениваемой частью экзамена было чтение, перевод и пересказ незнакомого текста из газеты или журнала. Источник опубликован на английском языке. Чтение и пересказ, естественно, тоже на нём. Ближе к весне нас стали «натаскивать» на сдачу экзамена. Так мы чётко выучили и отработали произношение восьми-десяти стандартных предложений, которые можно было использовать в пересказе любой публикации.      

        Например:

        - Эта статья опубликована в журнале (газете)….(наименование источника с его обложки);

        - Статья называется…(читаешь название статьи);

        - Автор этой статьи…;

        -  В стать говорится о…(снова читаешь название статьи).

        И так далее…

        Удалось даже слегка «подрегулировать» моё несносное произношение.

        И вот экзамен начался. Дело было в каком-то учебном институте. Четыре экзаменатора. Обстановка вполне демократичная. Нам сказали, что мы можем свободно пользоваться словарём. Мв вытащили билеты и все углубились в работу.

        Мне досталась журнальная статья, связанная с железнодорожной станцией. Прямо судьба! Я просмотрел текст и стал переводить содержимое на русский язык. Словарём практически и не пользовался. Одно только предложение в самом конце статьи вызвало у меня затруднение. Здесь я полистал для верности словарь. Нет, все слова я перевёл правильно. Вот они:  запястье, железнодорожная станция, горло, рельсы, пальцы, расходиться, рука. Но никак не мог я из этого набора слов сгоношить хоть что-то внятное. Но я легкомысленно прислушался к своему внутреннему голосу, который мне нашептал, что это предложение находится в самом конце статьи и до него дело скорее всего не дойдёт.

        А в самом начале подготовки мой друг из нашей группы обратился ко мне с просьбой передать ему слова из статьи, которая досталась ему на экзамене и которую я готовил недели две назад к нашим занятиям.  Поскольку словарём можно было пользоваться, то я не таясь передал ему листочек с этими словами.

        На то, что одна из тётенек-экзаменаторшь недобро при этом сверкнула глазами в мою сторону, я особого внимания не обратил.

        А зря! Как только я приступил к ответу, именно эта тётенька взяла инициативу в свои руки. Она отложила мой экзаменационный билет в сторону, взяла злополучную журнальную статью и пробежала глазами по её тексту. Потом ткнула пальцем именно в то самое предложение и проскрипела  «Транслейт, плиз». Чего я только с этим предложением не выкаблучивал. И такой вариант, и сякой, и эдакий. Тётка лишь радостно гундосила «Ноу!».

        Промучившись так минут десять и осознав своё полное ничтожество, я встал из-за стола, собрал вещички и покинул аудиторию. Ну сколько же можно! 

        Хотелось закурить. Тогда с этим проще было. Я пристроился на пролёте лестничной клети и закурил. Там меня и обнаружил наш преподаватель. Он покурил со мной и сказал, что мне стоит вернуться в аудиторию и продолжить экзамен, к которому я по существу так и не приступил. А то злосчастное предложение было действительно сложным в грамматическом плане. Оказывается, смысл его в том, что «в горловине железнодорожной станции рельсы расходятся, подобно пальцам из запястья руки».

        Я вернулся в аудиторию, взял новый билет и почти без подготовки стал на него отвечать.  Три экзаменаторши одобрительно кивали головами и время от времени говорили «Гуд!».

        Моя экзекуторша сидела моча, опустив глаза в стол. Я отошёл и стал порой «ввинчивать» в свой ответ сложные предложения, которыми нас обучили в период подготовки. Не зря же я честно готовился к этому экзамену с сентября по июнь месяц. Вот и пригодилось.

        В результате все мы сдали этот экзамен. Четверо из нас получили «отлично», а я – «хорошо». Но рад был этой оценке не меньше моих коллег. УРА!!!

        Вскоре вышел приказ о зачислении меня на заочное отделение  аспирантуры.

        Следующая глава       http://proza.ru/2022/01/31/32