Конвергент. Глава 3

Трое суток под строгим присмотром его и десяток такой же детсадовской малышни продержали в армейском пересыльном пункте. В первый день пришлось несколько часов выслушивать нудную воспитательную лекцию на тему моральной подготовки сопливых новобранцев к предстоящей службе в армии.

- Стать военным – это мечта любого сильного мужчины… Военнослужащие призваны эффективно решать любые задачи в сфере безопасности и обороны государства… - монотонно и назидательно бубнил лектор с погонами майора.

Один из мелких пацанов устал от утомительных нравоучений и жалобно заскулил:

- Я хочу домой, к маме!

И тут же получил своё первое дисциплинарное наказание:

- Курсант Нытик, встать! Смирно! Наряд вне очереди! На уборку территории шагом марш!

Актовый зал содрогнулся от  издевательски злорадного хохота. А четырёхлетний Глеб усвоил первый урок, поняв, что никому из добровольно-принудительно помещённых сюда детей заботливая родина не оставила права собственного выбора. И убедил себя до поры до времени смириться, всё же затаив глубоко в душе жгучую бессильную злость на так несправедливо устроенный мир.

После обеда мальцов отвели в помещение для стрижки. Добродушный немолодой парикмахер в гражданской одежде усадил Глеба в высокое кресло, и набросил ему на плечи лёгкую шуршащую накидку. Цирюльник приветливо подмигнул мальчику в зеркало. Ласково поворошил рукой его густые волнистые волосы:

- Какой красивый малыш! Даже жалко состригать такую шикарную шевелюру!

- Я Вам не малыш! Я теперь солдат. Делайте уже свою работу, - беззлобно, но слегка ершисто отозвался Глеб.

- А пацан с характером! – одобрительно расхохотались за его спиной молодые курсанты, заступившие на дежурство по уборке помещений и заскочившие поглазеть на вновь прибывших.

Парикмахер включил машинку и обрил строптивого четырёхлетку наголо. Стряхнул остатки волос с накидки и, любуясь ровно остриженной головкой мальчишки, повторил:

- Всё равно красавец! А реснички-то какие - чёрные, длиннющие, совсем как у девчонки!

Не успел брадобрей отвернуться, чтобы убрать использованные принадлежности, как Глеб молниеносно схватил с подставки острые миниатюрные ножницы и спрятал их в боковой карман штанов.

В каптёрке будущим служивым выдали крохотную военную форму. Глеб с удовольствием облачился в новенькие похрустывающие шмотки. Получил объёмный вещмешок с предметами первой необходимости. Куда незаметно перепрятал украденный у парикмахера рабочий инструмент.

После ужина начальник смены построил новобранцев, заглянул в списки, и язвительно хмыкнув: «Элита, мать её...», попросил одного из курсантов проводить Глеба в одиночный изолятор.

Отдельный малогабаритный бокс больше походил на миниатюрный, но очень комфортный номер в отеле. В нём стояла не по-солдатски удобная мебель: совсем кукольная односпальная кровать с прикроватной тумбочкой, небольшой столик со стулом. В помещении даже хватило места для индивидуального санузла, совмещённого с душевой кабиной.

- Тебе придётся побыть здесь одному. Утром подъём по сигналу, смотри не проспи. А через два дня тебя отвезут в твою часть, - предупредил Глеба сопровождающий и вышел из комнаты, захлопнув за собой тяжёлую металлическую дверь. В замке с противным тюремным скрежетом повернулся ключ. Глеб с неприязнью посмотрел на крепкие оконные решётки. Недоверие неприятно задевало. Бежать он даже и не собирался. Некуда. Да и не к кому…
 
Глеб достал из вещмешка парикмахерские ножницы и переложил их в карман солдатских брюк. Потом аккуратно накренил тяжёлый деревянный стул и, крепко ухватившись за спинку, потащил его в комнату гигиены.

Вплотную придвинул стул к раковине умывальника. Забрался с ногами на мягкое сиденье. И долго рассматривал своё лицо в зеркало. Глеб прекрасно понимал, что с такой смазливой, абсолютно пока немужественной внешностью ему поначалу не избежать насмешек и издевательств от сверстников. Темноволосому голубоглазому карапузу в будущем предстояло стать брутальным альфа-самцом. Глеб был уверен, что вырастет красивым и сильным, как отец. Но до того времени необходимо было выживать в закрытом социуме, желательно без дополнительных потерь для психики.

Глеб достал из кармана ножницы. Прицелился. И бесстрашно состриг ресницы с бровями. Аккуратно смыл волоски в сливное отверстие. Ещё раз критически осмотрел себя в зеркале. Остался доволен полученным результатом. А ставшие ненужными ножницы надёжно запрятал за канализационную трубу.

Он даже не подозревал, что с обратной стороны зеркала за ним пристально наблюдают.

Через два дня после завтрака Глеба вызвали в кабинет начальника администрации сборного пункта. В кабинете находилась женщина в военной форме. Начальник представил её мальчику:

- Глеб, знакомься, это твой куратор, Александра Ивановна. Она будет сопровождать тебя в воинскую часть, где и будет проходить твоё дальнейшее проживание и обучение.

На этот раз они долго тряслись в закрытом кузове грузового автомобиля военного образца. Наконец машина подъехала к воротам охраняемого военного объекта, огороженного высоким железобетонным забором с колючей проволокой. Камеры контрольно-пропускного пункта исправно зафиксировали прибывший объект. Слаженно сработали все механизмы, и металлические ворота открылись.

Грузовик въехал во двор военной части. Остановился у центрального входа в здание училища. Куратор пружинисто спрыгнула на землю и протянула руки, чтобы помочь слезть Глебу. Но он упрямо справился сам.

Послушно шагая рядом с Александрой Ивановной, Глеб поднялся по ступеням к входу. Через тяжёлую дубовую дверь они вошли в просторное парадное фойе. Куратор показала документы дежурному, и вместе с Глебом они поднялись на второй этаж здания.

Александра Ивановна уверенным шагом подошла к одной из дверей. Усадила мальчика в кресло перед кабинетом:

- Сиди смирно. Жди меня, никуда не отходи. Тут кругом камеры видеонаблюдения. Я скоро вернусь. Ты меня понял?

Глеб послушно кивнул головой. Куратор постучалась в дверь кабинета директора военного училища и вошла, плотно прикрыв за собой дверь, обитую звукоизоляционным покрытием. Очень быстро женщина вернулась обратно:

- Сейчас я отведу тебя в казарму. Представлю одногруппникам. А дальше сам. Справишься?

- Есть, - коротко, но твёрдо отрапортовал малыш.

Просторное помещение казармы вмещало пятнадцать двухъярусных кроватей. Глеб подошёл к койке у окна и молча кинул на неё свой вещмешок. К нему тут же подбежал шустрый худосочный пацанёнок:

- Э, ты чего? Место уже занято!

Глеб невозмутимо посмотрел на него и сдержанно ответил:

- Теперь это моя кровать.

Соперник гневно блеснул глазами, оскорблённо выгнул грудь и дерзко сжал маленькие кулачки. Назревала драка. Глеб даже не двинулся с места. Хозяин кровати нервно оглянулся в поисках поддержки. Но никто из присутствующих никак не реагировал на происходящее, каждый продолжал заниматься своим делом. Бывший собственник спального места гордо собрал свои вещи и ушёл.

Ушёл, но не сдался. Ночью на спящего Глеба накинули одеяло, стащили на пол и крепко побили. Он пытался яростно сопротивляться, но силы были неравны. Устав, тайные мстители бросили противника лежать на холодном бетоне. И организованно улизнули из спальни. По отдаляющимся звукам неторопливой трусцы Глеб сделал вывод, что били его ребята из соседней средней группы.

Он поднялся. Пошёл в умывальник. Аккуратно смыл кровь с разбитого лица. Намочил полотенце. Устало сел на корточки, плотно прислонившись к стене. Приложил холодную ткань к носу, чтобы быстрее остановить кровотечение и затих.

В умывальнике резко загорелся верхний свет. Вошла взволнованная Александра Ивановна. Заметила спокойно сидящего Глеба. Она наклонилась к малышу, и подняла его лицо за подбородок. Снисходительно улыбнулась и погладила мальчишку по голове:

- С боевым крещением! Не плачь.

Глеб невозмутимо отозвался:

- Я и не плачу. Настоящие мужчины никогда не плачут по пустякам.

Александра Ивановна присела на пол рядом с мальчиком и осторожно прижала его к себе. Глебу стало не очень комфортно, но он не отодвинулся.

- Я тоже никогда не плачу, - поделалась Александра Ивановна. - Я не умею плакать. Я робот. Но, хотя у меня и искусственный интеллект, я всё же понимаю, что чувствуют одинокие люди в новом незнакомом месте. Поверь мне, всё будет хорошо! Скоро и у тебя здесь появятся друзья. Не важно, сколько их будет. Важно, чтобы они в любой ситуации оставались до конца преданными тебе. Хочешь, я буду твоим первым другом?

- Хочу.

Они словно по команде поднялись. Крепко пожали друг другу руки и разошлись. Так началась его суровая солдатская служба.

Адаптационный период был очень сложным. Со стороны старших по званию за малейшую провинность накладывались нелепые наказания – мытьё полов с рюкзаком, под завязку наполненного мокрым песком, отжимания с гирей на спине, бег на длинные дистанции в полной экипировке, строевые занятия после сытного обеда для «улучшения» процесса пищеварения.

Но несправедливо было бы сказать, что он вырос злым и жестокосердным. Он сполна познал, что такое материнская забота и любовь. От воспитательницы - человекоподобного робота с искусственным интеллектом, но искренними чувствами живой, настоящей женщины. Малышом он сбегал по ночам в её отсек, чтобы почувствовать тёплые ласковые руки на своей коротко стриженой макушке и послушать добрые истории, которых она знала множество и выразительным шёпотом пересказывала ему. Став постарше, он продолжал тайком советоваться с ней, доверяя и зная, что её пусть и синтетический, но мудрый мозг содержит массу правильной информации и никогда не ошибается.

Если бы её не отправили на реконструкцию, она была бы очень горда, что воспитала выдержанного офицера с отзывчивой душой.