т ы мне в душу... 16

                Командировка.

  Возвращаясь на работу, Алексей Иванович позвонил Светлане из телефона –автомата, чтобы избежать ненужного внимания коллег, и рассказал о готовящемся сокращении. Светлана заволновалась, предложила поговорить с главным бухгалтером, чтоб его оставили или перевели в другой отдел.
- Свет, давай вечером поговорим! Меня в командировку отправляют от Союза писателей.
- В какую командировку? Куда?
- Вечером, всё расскажу вечером!

     На работе он нашёл на столе под бумагами шоколадку «Алёнка» и поймал благодарный взгляд Галины.
- Нехорошо это! Надо вернуть! А как вернуть? Везде глаза и уши. Ещё обидится, она же от чистого сердца. Шоколадку возьму, а от заказа откажусь в её пользу.
  В конце недели  им привозили заказы, где со скрупулёзной точностью, исходя из состава семьи и норм потребления, выдавали:  по двести грамм сливочного масла на человека , кусок вырезки с довеском в виде костей общим весом в два  килограмма, бутылку подсолнечного масла, банку помидоров или огурцов, пару банок рыбных консервов, к большим праздникам баночку икры. Иногда бывала банка тушёнки говяжьей или свиной, иногда замороженная курица. Большой удачей считался десяток яиц, кусок хозяйственного мыла или пачка стирального порошка. Заказы выдавались по мере подвоза остродефицитных товаров. Светлана тоже получала заказ, и жили они, если не припеваючи, то спокойно, не бегая по очередям и не тратя понапрасну время и нервы.
    Вечером он поговорил с женой, успокоил её.
- Свет, Галина одна воспитывает ребенка, ей же трудно будет работу найти, а я и премию получил, и в Союзе писателей, вроде и при деле.
- Вот именно, «вроде».
- Свет, но я не могу каждый день отпрашиваться. И работа с бумагой мне не нравиться, чувствую себя идиотом.
- Ты себя идиотом почувствуешь, когда в районную поликлинику ходить станешь, из Метростроевской тебя отчислят.
- А я в Литфондовскую запишусь, главное совсем рядом с домом. Пешочком дойду.
- Дааа?
- Меня, Свет, в командировку от Союза посылают. Дня на два, на три. По Подмосковью. Командировочные обещали и паёк.
- Дааа?-
Светлана задумалась. Может, и не плохо, что муж ушёл из Метростроя? Тем более с деньгами у них сейчас негусто, премии бывают редко. Сидят на голом окладе. Дочка в школу пойдёт, бабушек-дедушек нет, а тут муж дома, присмотрит. Им же, поэтам, на работу ходить не нужно.
- Что же делать, давай попробуем. Только ты с Маринкой будешь в школу ходить.
- Согласен!
 Светлана пошла собирать Алексея Ивановича в командировку, получился большой рюкзак с тёплыми вещами на случай внезапного похолодания и запасными чистыми рубашками, носками и трусами.
- Грязные вещи складывай по пакетам, вот этот для трусов, этот – для носок, побольше – для рубашек.
- Свет, а зачем так много вещей? Я ж ненадолго.
- А вдруг погода переменится? Дождь, например?
- Дождей ещё неделю не будет,-
Алексей Иванович пересмотрел вещи, отобрал то, что может пригодиться в дороге, сложил в небольшой чемодан в клеточку на молнии.
- Готов!
  Утром с чемоданом и в новом костюме он первым прибыл к закрытым ещё дверям Союза. Прождал он минут сорок, прежде чем к нему подошёл бомжеватого вида кудлатый мужичок с бородой а-ля Хемингуэй, в вязаном свитере и ветхих засаленных джинсах.
- Закрыто?-
вместо приветствия спросил он Алексея Ивановича.
-Да, закрыто.
- Закурить не найдётся?
- Не курю.
Мужичок потерял к нему всякий интерес, стоял рядом и стоя спал. Пахло от него несвежей одеждой и свежим перегаром.
- Интересно, кто это?-
подумал Алексей Иванович,-
- Слесарь, наверное.
Стали подходить другие люди, обычные люди, которых в московской толпе великое множество. На их фоне Алексей Иванович и мужичок в джинсах резко выделялись. Наконец подошёл дежурный, и дубовая дверь Союза распахнулась. Ожидающие неторопливо вошли и разбрелись по своим кабинетам, в фойе осталось три человека.
 Мужичок раздобыл-таки сигарету и пошёл дымить на улицу. Наконец появился Дмитрий Львович, ожидающие кинулись к нему, получать пайки и командировочные, -
- Не торопитесь! До приезда автобуса успеете!
Но измученные ожиданием писатели не слушали и наседали на него. Наконец разобрались с пакетами, расписались в ведомости за «командировочные», опять спустились в фойе ждать автобус. Он прибыл только к обеду. Когда-то это был комфортабельный туристический автобус известной и уважаемой во всём мире марки, но сейчас  это был «автопенсионер», причём немолодой, а хлебнувший лиха. И всё же неискушённым советским людям и он казался сродни с каретой из тыквы, которая отвезёт их на праздник жизни.
    Сдав чемодан в багажное отделение, Алексей Иванович последним зашёл в салон. Свободных мест было много, он ни с кем не был знаком, поэтому сел один на первое  сиденье к окну. Они стояли, шофёр не закрывал дверь, как- будто ждали кого-то. Это оказалась немолодая женщина в ярко-голубом плаще и с огромным футляром. Алексей Иванович по-джентельменски кинулся ей помогать, взял футляр, потом её сумку и, наконец, подал руку ей, помогая подняться по крутой лестнице.
- Все в сборе?-
выглянул из кабинки водитель.
- Все!-
дружно ответили в салоне.
- Поехали!-
с гагаринской фразой водитель попытался закрыть дверь,  это ему удалось с третьей попытки. Погазовав, даже в салоне при закрытых окнах почувствовали едкую гарь.  Люди, проходившие мимо, затыкали носы и с сердитыми лицами пробегали мимо, некоторые грозили кулаками «зажравшимся буржуям». Кряхтя и охая, автобус сдвинулся с места и тихонько покатил по московским улицам в сторону МКАДа.
    Женщина заняла место за Алексеем Ивановичем, и ему пришлось сесть боком, неудобно было повернуться к даме затылком. Она, с удобством расположившись за его спиной, по-мужски протянула ему руку,-
- Вика.
- Алексей.
- Вы новенький? Первый раз едете?
- Да.
У них завязался разговор, Вика спросила,-
- Из какой Вы секции?
Алексей Иванович смутился,-
-Я поэт.
- А я –критик. Вы что опубликовали?
- Стихотворение, в «Комсомолке».
- И Вас за одно стихотворение приняли в Союз писателей?-
Вика не скрывала своего удивления.
- Ещё книжка вышла на днях.
- Как Ваша фамилия?
-Кривцов.
-Так это Вашу песню Никола поёт?-
она сказала это несколько громко, спутники  отвлеклись от своих дел и с любопытством посмотрели  в их сторону.
- Хорошая песня,-
одобрительно отозвался кудлатый,-
-Вик, дай аккордеон, споём, порепетируем.
- Дайте ему аккордеон, Алексей! –
распорядилась Вика и, понизив голос, не уточнив, попросила,-
- Вы присматривайте за ним, когда приедем на место.
  Леонид, вынув аккордеон из футляра, любовно пробежал по клавишам, взял вступительный аккорд и, аккомпанируя себе, запел. Голос у него был не сильный, но приятный баритон с эдакой хрипотцой под Высоцкого, а играл он виртуозно. Когда он закончил исполнение, все зааплодировали.
  Вика глазами указала Алексею Ивановичу на аккордеон, он послушно встал и пошёл за ним, автобус тряхнуло и он сел рядом с кудлатым,-
 - Вы замечательно играете!-
горячо выразил своё восхищение Алексей Иванович. Кудлатый усмехнулся, протянул ему руку,-
-Леонид!
-Алексей!
Скрепили крепким рукопожатием знакомство.  Леонид убрал аккордеон в футляр и протянул Алексею Ивановичу. Так он и ехал около него рядом на сидении.
    Выехали из города и долго двигались по узкому шоссе среди дальнобоев и редких частных авто. Окрестные пейзажи навевали грусть. Темнело. Дорога, хоть и асфальтированная, была в выбоинах и их потряхивало.
    В деревню въехали чуть ли не к полуночи, встретил их сторож Дома Культуры под единственным светящим фонарём, -
- Добро пожаловать, только поместить мне вас некуда, общежитие горело, его залили. Там сейчас без света и воды. Хотите в Доме Культуры переночуйте в фойе, Вика и двое мужчин сходили посмотреть и вежливо отказались от предложенных условий. Ночевать решили в автобусе. Водитель под предлогом того, что ему автобус вести, занял заднее сиденье, согнав оттуда Леонида со  товарищи, остальным пришлось довольствоваться откидными спинками кресел, как в самолётах.