Запретная музыка - глава 13

Глава 13

Разоблачение

Вальтер написал ей про несколько дней. Да и тот долговязый парень, что принес от него письмо и платье, тоже сказал про несколько. Несколько – это сколько? Его не было уже целых четыре дня, и Эрика, которая тревожилась с самой первой минуты, сейчас была готова бросаться на стены – так хотелось ей поскорее увидеть Вальтера.
Абрикосовая свирель, его подарок, стала настоящим спасением. Эрика верила, что сумеет вскоре накопить, воспользоваться своим правом на магию один раз в жизни и вернуть голос, – но пока она петь не могла, и деревянная дудочка заменяла ей пение. Как и старший брат, она умела играть на многих разных инструментах, но арфу или лиру не возьмешь с собой в дальнюю дорогу, а вот маленькая легкая свирель оказалась прекрасной попутчицей и подружкой. Комната, которую Вальтер и Эрика сняли у старушки Лауры, выходила окошком на пустырь, соседей рядом не было, и Эрика могла играть на свирели, никого не тревожа. И она часами разговаривала со своей подружкой-дудочкой, наигрывая чудесные мелодии, которые рождались у нее прямо на ходу – стоило ей подумать о Вальтере, как звуки сами сплетались в музыку. Иногда мелодии получались такими красивыми, что Эрика хотела их записать, но у нее не было ни чернил, ни бумаги. А чтобы попросить бумагу у хозяйки, надо было разменять крупные золотые монеты, зашитые в пояс, которые она копила на магию для голоса. Показывать лишний раз чужим людям крупные монеты Эрика не решалась. Вальтер оставил ей несколько монет поменьше, но тратить его деньги без кррайней необходимости Эрике было неловко. Ничего, она запишет все потом, когда Вальтер вернется и будет рядом. А если какая-то из мелодий и забудется – Эрика знала, что придумает новую, намного лучше, – стоит ей только снова увидеть его серые глаза.
Но как ни рада она была своей свирели и возможности играть сколько угодно, а на четвертый день в тесной комнате стало совсем тоскливо. Эрика, с самого детства привыкшая к выступлениям, переездам вместе с братом и отцом из одного города в другой, к рыночным площадям и шумным ярмаркам, а потом – к долгой дороге и просторному лесу, сейчас тосковала в четырех стенах. Она осторожно выглянула в окошко. Летнее солнце заливало город, по улицам Рейнберга сновали прохожие, и разве могло что-то случится в людном месте средь бела дня? Стражники принца Карлоса наверняка уже давно потеряли след. В новом платье невысокая хрупкая Эрика совсем не бросалась в глаза, а изуродованное лицо легко можно было спрятать под накидкой или платком. Она же не будет долго гулять по улице, она только пройдется хотя бы чуточку – услышать шум рыночной площади, увидеть людей, глотнуть немного свободы.
Эрика быстро поправила платье, набросила на голову тонкое покрывало и выскользнула из комнаты. Когда она спускалась по лестнице, хозяйская дверь приоткрылась. Эрика, не убирая с лица покрывала, кивнула старухе-хозяйке и весело выскочила на улицу. Солнечный свет, свежий воздух, легкий летний ветерок – все это наполнило ее сердце настоящим счастьем. Девушка не знала Рейнберга, но ноги сами понесли Эрику к центру городка, к рыночной площади. Она заметила, что улицы становятся все шире и чище, дома на них – богаче и аккуратнее. Здания в центре смотрелись совсем не так, как тот чахлый домик на окраине, где поселились они с Вальтером. Здесь были широкие мостовые, здесь держали свои лавки торговцы дорогущими пряностями и шелками, здесь были мастерские ювелиров и приличные трактиры. Неподалеку от одного из таких трактиров Эрика остановилась, чтобы полюбоваться яркой нарядной вывеской. Она стояла у стены здания напротив, никому не мешая и не закрывая дороги, скрытая от посторонних глаз небольшим деревянным выступом. Раздался топот копыт, и совсем рядом с Эрикой по мостовой прогрохотала карета, запряженная парой приземистых мохноногих лошадок, при виде которых девушка сразу вспомнила своего мерина Бочонка. Карета остановилась возле того самого трактира, вывеской которого любовалась Эрика. Кучер соскочил с козел, и Эрика вдруг замерла, едва увидев его прямую осанку и высокую стройную фигуру. Сердце прыгнуло куда-то в горло и остановилось. Когда кучер повернулся, чтобы подойти сбоку к карете, Эрика, оставаясь в тени, увидела его лицо и закусила губу. Это действительно был Вальтер, осунувшийся и бледный. В следующий миг Эрика заметила, что он сильно хромает, хотя и явно старается это скрыть и не подавать виду. Она замерла, боясь выдать себя, словно делала что-то стыдное. Окликнуть его? Но голос, и так едва слышный, в эту минуту совсем изменил ей: Эрика стояла, застыв, и не могла издать ни единого звука.
Вальтер открыл дверцу кареты и протянул кому-то руку, помогая выйти. Эрика увидела, как в его ладонь легла нежная белая ручка, и в следующий миг из кареты вышла молоденькая девушка сказочной красоты. Шелковое голубое платье, наверняка очень дорогое, струилось по едва оформившейся фигуре. Роскошные светлые кудри падали на плечи и спину. Когда девушка, выходя из кареты, подняла взгляд на Вальтера, Эрика увидела ее лицо – огромные невинные голубые глаза, нежные губы, черты принцессы из старинных рыцарских сказок.
Эрика вжалась спиной в стенку, благодаря мироздание за то, что голос ее дрогнул и она не смогла окликнуть Вальтера. Запрокинула голову, глотая слезы. Проводила взглядом Вальтера, который вместе с юной белокурой красавицей исчез за дверью трактира. Когда дверь закрылась за его спиной, Эрика молнией бросилась по улице, сама не зная, куда. В сторону, куда угодно, только подальше. Забежать к старухе и забрать вещи? А что ей забирать? Единственное платье и единственные башмаки и так на ней. Несколько накопленных золотых монет надежно зашиты в широком поясе. Старая блуза, пестрый шелковый платок и свободные штаны, оставшиеся в комнате? Черт бы с ними. Ноги ее больше не будет там, где может появиться Вальтер. Пусть он ведет эту красавицу куда хочет. Конечно, такой принцессе не снимают дешевую комнату в доме у дряхлой старухи на окраине, – ее ведут в дорогой трактир в самом центре. И за таких красавиц втягиваются в самые безрассудные поединки. Эрика догадалась, что Вальтер наверняка ввязался в поединок и дрался за эту голубоглазую, потому-то он теперь такой бледный и так сильно хромает.
Она остановилась только тогда, когда поняла, что вот-вот задохнется. Возвращаться к старухе и правда было незачем. Эрика чуть ослабила шнуровку и вынула из-под нижней сорочки письмо Вальтера. Криво оборванный листок бумаги, изученный до последней буквы. Листок, который она столько раз за эти четыре дня прижимала к губам, который всегда носила с собой и старалась чувствовать кожей. Она яростно разорвала письмо на мелкие клочки и швырнула их прямо на землю – Эрика уже отбежала от центра Рейнберга, и улицы здесь не были вымощены камнем. Светлые клочки на темной земле бросались в глаза, и Эрика с той же яростью, с которой она рвала письмо, вдавила эти обрывки в землю, растерев их носком башмака. Оставалась свирель, за которую заплатил Вальтер, – ее чудесная абрикосовая дудочка, прицепленная тонким ремешком к поясу. Эрика сняла свирель, собираясь переломить ее пополам, но в последний миг замерла. В горле стоял комок. Нет. Ломать такой инструмент – преступление. И эта свирель – ее друг, с этой свирелью она, хоть и лишенная голоса, снова почувствовала себя музыкантом, снова вспомнила, какие дивные мелодии может создавать. Она прижала свирель к губам и опять прицепила на пояс.
Теперь можно было убираться из этого города.

Марко и Руф едва успели перевести дух после охоты на оленя, как в отведенную им комнату вошел Ленс.
– Ее величество прислала меня за вами, – учтиво сказал он. – Мне приказано вас проводить.
Но на этот раз Ленс отвел их не в покои королевы, а в маленький кабинет, с пола до потолка отделанный дивными шелковыми коврами восточной работы. Королева сидела на небольшом возвышении, устроившись в тяжелом дубовом кресле. Рядом с ней стояли Мильда, двое рослых стражников и богато одетый седой старик, при виде которого Руф закаменел.
– Спасибо, Ленс, – спокойно кивнула Карлотта. – Оставьте нас.
Когда слуга вышел, она посмотрела на Марко и Руфа.
– Я не успела поблагодарить вас, господа. Спасибо. А теперь я хочу в вашем присутствии разобраться, что же произошло.
Карлотта перевела взгляд на двух крепких стражников.
– Вернер, Лео, прошу вас меня простить, но теперь я никому не могу доверять, – сказала она. – Мильда, посмотри, верны ли мне эти господа?
Мильда поочередно заглянула стражникам в глаза, оба при этом словно одеревенели на время. Потом она посмотрела на королеву и спокойно кивнула.
– Спасибо. Значит, если сейчас придется кого-нибудь арестовать, я могу на них положиться.
При слове «арестовать» седой старик вздрогнул и ссутулился, но тут же, взяв себя в руки, поднял голову.
– Мильда, подойди к господину Милону, – очень четко, явно едва сдерживаясь, произнесла Карлотта. – Скажи, он предал меня? Не опускайте голову, господин Милон, вы же все-таки министр. И не закрывайте глаза.
– Ведьма, – прошипел вдруг старик сквозь зубы, в упор глядя на Мильду. – Хочешь проглядеть меня насквозь? На, смотри! Кому-то ты уже заглянула в глаза так, что лишилась языка!
– Прекратите, господин Милон, – оборвала его королева. – Или вы хотите рассказать все сами? Пока у вас есть язык и голова – рассказывайте.
– Отзовите ведьму, ваше величество.
– Оставь его пока, Мильда. Рассказывайте, господин Милон.
Старик выпрямился и задрожал.
– Пообещайте мне безболезненную казнь, ваше величество.
– Я еще ни разу никого не приговаривала к смерти. Вы заранее уверены, что окажетесь первым?
– Да.
Карлотта сжала губы, черные глаза ее стали еще темнее.
– Хорошо, господин Милон. А теперь говорите.
– При всех? – старик с сомнением покосился на собравшихся.
– Господа Марко и Руф, думаю, и так знают почти все, что вы расскажете. Мильда тоже. А Вернер и Лео забудут все, что услышат тут, как только выйдут из кабинета.
Милон помолчал, собираясь с силами.
– Ваш брат, его высочество принц Карлос, обещал мне пост канцлера и жалованье в десять золотых каждый месяц, а также сотню двойных золотых одноразово, если вы не доживете до свадьбы. И это должно было выглядеть как несчастный случай, чтобы ни у кого не возникло подозрений в адрес принца.
– И что вы собирались сделать? – спокойно спросила Карлотта.
– Вы ведь знаете, ваше величество.
– Расскажите.
– Я понимал, что ни один маг не возьмется навести чары на королеву, да и слишком легко отследить такие чары. Поэтому я заплатил, чтобы чары навели на вашу лошадь, ту, на которой вы всегда выезжаете на охоту, – Милон сощурился и, предвидя вопрос Карлотты, продолжил. – Маг, который это делал, не знал, что речь идет о вашем Пирате. Я был очень осторожен – этот маг не из наших мест, он из другой страны и даже не владеет нашей речью. Но надежней оказалось отвезти за реку, в чужие края, обрезки копыт и несколько волос из хвоста и гривы, чем доверяться кому-то здесь. Я нашел восьмерых наемников, толковых и опытных, которые взялись заманить вас звуком рога на глухую поляну в лесу, – а там вступили бы в силу чары, наведенные на коня. Лошадь должна была рухнуть на землю вместе со всадницей и кататься на спине.
– А наемники добили бы, если бы конь не убил сразу?
– Да, ваше величество.
– Восемь человек? – королева чуть наклонила голову. – Любой из них мог бы потом выдать вас.
– Мне нечего терять, так что скажу честно – я и об этом позаботился, угостив всех наливкой перед охотой. Ни один не дожил бы до сегодняшней ночи.
– Сколько лет вы служили моим родителям, господин Милон? Я помню вас с детства, вы уже тогда были министром. Ваши внучки – примерно мои ровесницы. Ваша дочь много лет руководит всеми горничными во дворце. И прекрасно руководит. Каково им будет, когда вас поведут на казнь, пусть даже и безболезненную?
Старик застыл.
– Сабина не перенесет этого. Ни она, ни внучки, – произнес он.
– Что же вы о них не подумали? Были уверены, что все получится?
Милон молчал. Королева попала точно в больное место – мысль о том, что будет с семьей, раньше не приходила старику в голову. Точнее, ему не приходило в голову, что покушение окажется неудачным, а его разоблачат.
– Они ни в чем не виноваты и ничего не знают, – прошептал Милон. – Все было только ради них. Чтобы они ни в чем не нуждались.
– Разве вам недоставало денег?
– Внучкам скоро двадцать, и им обеим нужно хорошее приданое… Они ничего не знали, клянусь!
– И вы надеялись, что останетесь в безопасности, заключив такую сделку с моим братом? Да вы были обречены с того мига, как узнали о его планах!
– Об этом я подумал. Его высочество ничего не сделал бы со мной. Я… я решился только ради внучек… Они ничего не знают, клянусь!
– Правда? Мильда, он не лжет? Не отводите взгляд, господин Милон.
Мильда посмотрела в глаза старика и качнула головой.
– Значит, не лжет. Хорошо, господин Милон. Ваша дочь и ваши внучки ни в чем не виноваты, и я их поберегу, – Карлотта вздернула подбородок и замолчала, сдерживая ярость. – Вы уже в том возрасте, что ваша смерть, допустим, от внезапного удара никому не покажется странной. Именно так для всех она и будет выглядеть. О настоящей причине никто не узнает. Мне жаль вашу семью, ей предстоит тяжелая потеря, – но это ведь лучше, чем если бы вас повесили перед всей столицей, правда же?
– Думаете, ваш брат на этом успокоится? – закричал вдруг старик. – Вы давно его не видели! По его глазам ясно, что он готов на любые действия, готов даже начать войну! А у вас в Литеберге и армии-то большой нет!
Карлотта застыла, словно не зная, что ответить, и в эту минуту в дверях кабинета раздался чей-то голос:
– Зато у меня есть большая армия.
Все повернулись, словно по команде. На пороге стоял король квоттов.
– Я искал вас, ваше величество, – с поклоном обратился он к Карлотте. – Придворные сказали мне, что вы здесь. Защелка оказалась открытой, а когда я понял, что беседа не предназначена для посторонних, было уже поздно. Мой меч и вся моя армия в вашем распоряжении.
Королева кивнула, по губам ее скользнула быстрая благодарная улыбка, но Карлотта тут же сделала строгое серьезное лицо.
– Вернер, Лео, вы знаете, что вам надо делать. Уведите господина Милона и позаботьтесь о том, чтобы его семью известили как-то помягче. Господина Милона хватит внезапный удар, в его годы это не редкость. Мильда, ступай с ними, чтобы у Лео и Вернера потом не было никаких ненужных воспоминаний. И помоги господину Милону уйти без лишних мучений.
Она повернулась к Марко и Руфу.
– Отдыхайте, господа. Я буду рада видеть вас вечером на торжественном ужине, Ленс поможет вам собраться и проводит.
Марко открыл рот, собираясь ответить, но Руф цепко ухватил его за рукав и чуть ли не силой утянул за порог кабинета.
Карлотта опустила голову и замолчала. Король квоттов тоже молчал. Он все так же стоял почти в дверях, сделав лишь пару шагов вглубь кабинета.
– Нехорошо, что мы видимся до праздничной трапезы, – произнесла наконец Карлотта. – Это против наших обычаев.
– Если вам угрожают, я не должен вас оставлять.
Она вскинула голову, черные глаза засверкали:
– Завтра нас объявят мужем и женой, и вы получите Литеберг и все мои земли.
– Вы правда думаете, что я два года добиваюсь вашей руки только ради этих земель? Чтобы получить королевство в шесть раз меньше моего?
Карлотта пожала плечами:
– Родной брат готов меня убить из-за этого королевства.
– Прикажите мне разнести этот его Сваннестад ко всем чертям – и я сделаю это. Или прикажите уехать, если не хотите меня видеть – и я тут же уеду. Только…
– Что?
– Могу я задать вам прямой вопрос и получить честный ответ?
– Да.
– Я получу завтра вашу руку. Но ваше сердце – свободно ли оно, есть ли у меня шанс за него побороться?
Король квоттов замолчал. Карлотта смотрела на него, даже не пытаясь скрыть растерянность. Она долго молчала, собираясь с силами, потом медленно произнесла:
– Я очень любила человека, которого сейчас уже нет в живых. Любила и…
– И любите?
Она не ответила. На несколько мгновений в кабинете повисло молчание, потом король квоттов повернулся к двери.
– Обещаю вас защищать, ваше величество, как только смогу, – произнес он, стоя уже на пороге. – И никогда не требовать отдачи супружеского долга против вашей воли.
Дверь закрылась. Карлотта, совершенно вымотанная, попыталась подняться со своего резного кресла, чтобы дойти до спальни со спасительным комодом и фляжкой, но силы покинули ее, и она застыла, уронив голову на руки.

Продолжение - http://proza.ru/2022/01/31/1681