18. 33. Пушкин. Горе мужа-горемыки

Горемыка - Тот, кого постоянно преследуют несчастья, беды, нужда, лишения

Исходное имя заметки =  "Пушкин - провидец. Не дай бог хорошей жены ..."

Но утро вечера мудренее. Хоть иногда. По понедельникам по недели
Зачем крутится ветр в овраге... У мужа Пушкина - у бедолаги

Бедный, бедный, бедный Пушкин ...
Так сетовала Софи Карамзина(не Марсо из чудного фильма Озона "Все прошло хорошо") = из "узкого круга своих среди не чужих" - всё видевшая, знавшая и карикатурно приподавшая в своем дневнике и письмах братцу в Париж после смерти поэт-человека 

Не дай бог хорошей жены… АСП провидец. Так мнилось некогда. 
Провидец?
Увы, нет.
Очевидец. Честный и честнОй. Ибо всё, что он сказал о женке – кокетке и перспективах погибельного счастья, было результатом обнаруженного и ставшее публичным:
Женка его, которую он по наивности принял за дар небесный – Мадонну, оказалась московской фамусообразной кокеткой  и гулящей не ком иль фо гризеткой
Все, что с ними – мужем АСП и женкой ННГ – произойдет, Пушкин увидел довольно скоро  – уже через полтора полгода после свадьбы он написал женке:
«Не дай бог хорошей жены,
Хорошу жену часто в пир зовут.
А бедному-то мужу во чужом пиру похмелье, да и в своем тошнит.»
МУТИТ! ТОШНИТ!
Зачем крутится ветр в овраге ... тревожа душу бедолаге

А ведь совсем недавно у них с Мадонной наконец появился первенец = старшая дочь  родилась в ночь с 18 на 19 мая 1832 г. 7 июня девочку крестили в Сергиевском всей артиллерии соборе. Имя она получила в честь покойной бабушки Александра Сергеевича – Марии Алексеевны Ганнибал. И она не была как потом Сашка - рыжей...

Тогда же в сентябре 1832 г в письме Пушкина впервые появилось это слово - КОКЮ.
Le Cocu - муж-рогоносец = легендарный нацгерой доблестной в кулуарах блудуаров светской черни Франции с тх мемуаристами = придворным Данжо и аббатом Брантомом.

Чьи то жены шли в Сибирь, к острогам каторжных работ лесоповалов и рудников
А его женка избрала себе подиум. Даи он сам - хорош: сам выставил ее на царский подиум. Из тщеславия. А слава то оказалась с душком...

На что же жаловался в письмах наш Поэт, о чем горевал муж-горемыка...?

1) 
Пушкин  в письме Н. Н. ПУШКИНОЙ Около(не позднее) 30 сент. 1832 г. Из Москвы в Петербург

«…Вот видишь, что я прав: нечего было тебе принимать Пушкина *. Просидела бы ты у Идалии ** и не сердилась на меня. Теперь спасибо за твое милое, милое письмо. Я ждал от тебя грозы, ибо по моему расчету прежде
воскресения ты письма от меня не получила; а ты так тиха, так снисходительна, так забавна, что чудо. Что это значит?

                Уж не кокю ли я?

Смотри! Кто тебе говорит, что я у Баратынского не бываю? Я и сегодня провожу у него вечер, и вчера был у него. Мы всякий день видимся. А до жен нам и дела нет. Грех тебе меня подозревать в неверности к тебе и в разборчивости к женам друзей моих.
Я только завидую тем из них, у коих супруги не красавицы, не ангелы прелести, не мадонны etc. etc. Знаешь русскую песню —

Не дай бог хорошей жены,
Хорошу жену часто в пир зовут.
А бедному-то мужу во чужом пиру похмелье, да и в своем тошнит.»

*) Пушкин — родственник Натальи Николаевны, Ф. М. Мусин-Пушкин.     **) Идалия — И. Г. Полетика, родственница Н. Н. Пушкиной, сыграла неблаговидную роль во взаимоотношениях Н. Н. Пушкиной с Дантесом.
 
УЖ НИ КОКЮ ЛИ ОН
ПРОШЛО ВСЕГО 1,5 ГОДА СО ДНЯ КЛЯТВЫ ПОД ВЕНЦОМ В ХРАМЕ  у Никитских ворот ...

2)
Как за церковью, за немецкою  http://www.novayagazeta.ru/data/2003/25/28.html

Как за церковью, за немецкою,
Добрый молодец богу молится:
- Как не дай, боже, хорошу жену, -
Хорошу жену в честной пир зовут,
Меня, молодца, не примолвили.
Молоду жену - в новы саночки,
Меня, молодца, - на запяточки.
Молоду жену - на широкий двор,
Меня, молодца, - за воротички.

Итак,
в большом городе, где есть иноверческий храм, где православный почему-то должен молиться своему богу за немецкою церковью, живет человек, женатый на красавице. Ее за молодость и красоту зовут на зимние праздники к некоему лицу, столь могущественному, что от приглашения не откажешься. А мужа красавицы унижают какие-то ОНИ. Смотрят на него как на холопа, на ливрейного лакея, которого можно поставить на запятки саней, везущих красавицу ко "широкому двору". Зовут жену одну, без мужа, а если тот явится вместе с ней, то выставляют его за ворота.
Чья это судьба? И кто это ОНИ? 
Заглянем в письма и Дневник Пушкина. "Теперь они смотрят на меня как на холопа, с которым можно им поступать как им угодно", - пишет поэт жене после пожалования в камер-юнкеры. В Дневнике - о причине этого: "Двору хотелось, чтобы Наталья Николаевна танцовала в Аничкове".
Вот вам и ОНИ. Вот и "хороша жена", которую "в честной пир зовут". Вот и обращение с мужем как с холопом ("на запяточки"). И все же неужели ОНИ дошли до того, что Пушкина (!) выставили за ворота? 

Запись от 26 января 1834 года "В прошедший вторник зван я был в Аничков. Приехал в мундире Мне сказали, что гости во фраках. Я уехал, оставя Наталью Николаевну". Вот вам и "меня, молодца, - за воротички".

А на масленицу, 4 марта того же года, произошло следующее. "Избранные званы были во дворец на бал утренний, к половине первого. Другие на вечерний, к половине девятого. Я приехал в 9. Танцевали мазурку, коей оканчивался утренний бал".

(Итак, поэт не был в числе "избранных" и приехал один.) "Дамы съезжались, а те, которые были с утра во дворце, переменяли свой наряд. Было пропасть недовольных, те, которые званы были на вечер, завидовали утренним счастливцам" (Среди этих счастливцев - Наталья Николаевна. Она танцевала на обоих балах.) "Все это кончилось тем, что жена моя выкинула. Вот до чего доплясались". Вот соответствие стиху "Меня, молодца, не примолвили".

Какие унижения, какие беды! "Как не дай, боже, хорошу жену", то есть жену прекрасную и любимую, - вот что вырвалось у автора песни.
Записано рукою Пушкина, речь о Пушкине, о фактах подтвержденных Дневником. ОНИ могли унизить, сжить со свету и неведомого доброго молодца из песни, и великого поэта.

3)
Городницкий Александр Моисеевич  »И жить еще надежде…»

В воспоминаниях знаменитой подруги Пушкина Анны Петровны Керн есть фраза: «Пушкин, прогуливаясь со мной по окрестностям Тригорского, напевал мне свои стихи на собственные мелодии своим сильным и звучным голосом».
Согласно разысканиям замечательного литератора Валентина Дмитриевича Берестова, народная песня, записанная рукой Пушкина в его старой тетради, которую он вел в Михайловском, и услышанная им, как считали прежде, от Арины Родионовны, на самом деле не услышана, а сочинена им самим. Вот текст этой песни:

Как за церковью, за немецкою.Добрый молодец Богу молится.— Как не дай. Боже, хорошу жену, —Хорошу жену в честный пир зовут.Меня, молодца, не примолвили.Молоду жену — в новы саночки,Меня, молодца, — на запяточки.Молоду жену — на широкий двор. Меня, молодца, — за воротички.

Интересно, что когда Берестов впервые показал мне этот текст и спросил, на какой бы мотив я стал его петь, я немедленно запел эти строчки на нехитрую мелодию. «Правильно, — засмеялся Берестов, — я тоже запел их так же, значит, мелодия — единственно верная». В песне этой, по мнению Валентина Дмитриевича, с удивительной пророческой точностью отразилась печальная история, записанная в пушкинском дневнике 26 января 1834 года:

«В прошедший вторник зван я был в Аничков. Приехал в мундире. Мне сказали, что гости во фраках. Я уехал, оставя Наталью Николаевну, и, переодевшись, отправился на вечер к С. В. Салтыкову. Государь был недоволен и несколько раз принимался говорить обо мне».

Позднее, в 1836 году, Наталья Николаевна 15 ноября была приглашена в Аничков дворец без мужа, как раз после нашумевшей в свете истории с анонимными письмами, — позвали на потеху свету жену без мужа.

Что касается «немецкой церкви», то, как заметил В. Д. Берестов, в Питере до сих пор называют так лютеранскую церковь святого апостола Петра на Невском, за которой расположена набережная Мойки и дом 12 с последней квартирой Пушкина.

Песня явно написана Пушкиным по мотивам народной песни, записанной Киреевским:
Мою жену / часто в гости зовут. Мою жену / во колясочке везут. Меня, мужа, / на веревочке ведут.

В письме между 28 и 30 сентября 1832 года Пушкин пишет Наталье Николаевне: «Знаешь русскую песню:
«Не дай Бог хорошей жены — Хорошу жену часто в пир зовут».
В то же время, как подчеркивает Берестов, ни одной народной песни про то, как жену зовут в честной пир без мужа, до сих пор не найдено. Это подтверждают и фольклористы. И если песня действительно написана поэтом в 1824 году в Михайловском, то он сам напророчил себе и женитьбу на первой красавице, и унизительное в его лета камер-юнкерство, и балы в Аничковом, откуда его выставили «за воротички», и даже свой последний адрес за «немецкой церковью». Если же песня написана в 1836 году, то совершенно очевидны причины, побудившие Пушкина зашифровать ее под народную. Тем более что из первых изданий пушкинского дневника эпизоды с балами в Аничковом были исключены.

4) 
Чернышев В. Стихотворения А. С. Пушкина, написанные в стиле русских народных песен. 1929

Песня: »Как за церковью за немецкою«, (Венгеров' IV, 78), судя по описанию рукописей поэта, данному Якушкиным в »Русской Старине« 1884 г. (т. Х1Л1, стр. 548), написана в 1827 или в 1828 г. Лучшее ее издание у Венгерова (IV, 78). Однако здесь четвертый стих напечатан неудовлетворительно: «Хорошу жену — часто в честной пир зовут». Фотографический снимок с рукописи, находящийся в Пушкинском Доме, показывает, что слово »часто« было потом зачеркнуто, а слово »честной« написано сверху, очевидно вместо этого слова. Венгеровское издание, оставивши зачеркнутое и введя написанное после, соединило в одном стихе две разные редакции:
1. Хорошу жену часто в пир зовут,
2. Хорошу жену в честной пир зовут.
Об этой песне П. В. Шейн заметил, что в известных ему сборниках песен он »не мог найти соответственной параллели, а между тем она, как видно из писем поэта к своей жене, очень была известна в его время«.1) Шейн считал эту песню народной, записанной Пушкиным. В. Ф. Миллер признавал данную песню »одной из бытовых . . ., записанных поэтом«.г) Н. Н. Трубицын тоже думал что это »запись«, которую принято печатать в собрании сочинений Пушкина, хотя вариантов этой песни ему, как и Шейну, найти не удалось.й) Решающим основанием признания данной песни »народной« для всех исследователей, очевидно, служит ссылка на нее в письме Пушкина к жене от 30-го сентября 1832 г. Приведем эту ссылку в такой полноте, которая разъясняет сущность мысли поэта: »Грех тебе меня подозревать в неверности к тебе и в разборчивости к женам друзей моих. Я только завидую тем из них, у коих супруги не красавицы, не ангелы прелести, не мадонны е!с., е1с. — Знаешь русскую песню —
Не дай бог хорошей жены,
Хорошу жену часто в пир зовут.
А бедному-то мужу во чужом пиру похмелье, да и в своем тошнит.« Н. Н. Пушкина вряд ли была заинтересована народной поэзией. Разве сам А. С. мог познакомить ее с некоторыми русскими песнями. Данная ссылка показывает, что поэт говорит о песне обоюдно-известной супругам Пушкиным, такой, с которой Н. Н. всего вероятнее познакомилась от мужа. Песня случайно оказалась слишком близкой к семейному положению Пушкина, и цель ознакомления с нею супруги ясна: словами данной песни Пушкин шутливо-добродушно признавал светские успехи своей жены и свое непочетное положение мужа красавицы в высшем обществе, *>свете«. Пушкин говорит в письме к жене о русской песне, 2 3
1) »А. С. Пушкин и народная песня«, стр. 91: в журнале »Ежемесячные сочинения*, 1900 г., июнь.
2) «Пушкин, как поэт-этнограф«, стр. 31.
3) «Пушкин и русская народная поэзия*, стр. 62, в Венгеровском издании соч. Пушкина, т. IV. .
но это не значит еще народная песня: для Н. Н. Пушкиной это могло означать только: не французская. Словом, ссылка на письмо Пушкина к жене для разъяснения происхождения данной песни не так значительна, как это кажется. Песня: »Как за церковью за немецкою«, все-таки могла быть сочинена Пушкиным. Снимок с рукописи обнаруживает переделку 4-го стиха, которую легко объяснить при авторской работе и несколько затруднительно при записи готового текста. С отсутствием вариантов к этой песне, якобы народной, вариантов, не находимых несколькими специалистами в долгий промежуток времени, нельзя не считаться.
В некоторой степени родственную параллель к данной песне мы можем привести лишь из собрания П. В. Киреевского.
У барина | была барыня гожа,
У крестьянина | получше его: »Крестьянин мой, | поменяемся женой!« — Боярин мой, | не меняюся женой! Твоя жена не годится никуда.
Мою жену часто в гости зовут,
Мою жену во колясочке везут,
Меня, мужа, | на веревочке ведут. Меня, мужа, | по жене честят:
Моей жене | сладка меду подают,
А мне, мужу, быть (!)г) болотная вода.2)
Существование этой параллели не мешает предположению, что Пушкин, подражая именно одной из подобных, самостоятельно создал песню: »Как за церковью за немецкою«. Только нахождение в произведениях народного творчества близких вариантов к этой песне могло бы удостоверить, что в бумагах Пушкина мы имеем запись, а не сочинение.
Обратим также внимание на своеобразность и редкость первого стиха данной песни. Подобный ему мы можем указать только в записи проф. М. Г. Халанского из Курской губ.
А за церковью, за немецкою,
А ладо, ладо! за немецкою,
А за другэю за турецькаю
Там налетело голубей стадо и т. д.) * 2 3
х) Может быть, вместо: пить.
2) »Песни, собранные П. В. Киреевским«. Новая серия (М. 1917 г.). Вып. II, ч. I, стр. 120, № 1596. Звенигородский уезд. Записи П. В. Киреевского, 1833 года. Мы соединяем здесь по две строчки записи Киреевского в одну, означая его разделение строк отвесной чертой. Допускаем и некоторое отступление от пунктуации текста, сообразно с нашим пониманием песни.
3) »Сборник II Отд.«, т. ЬХХУ1, № 5, стр. 154.
Это — свадебная песня, которая говорит о поезде бояр-сватов и в своем продолжении не имеет ничего общего с песней Пушкина, кроме одинакового начала.

5)
 maramaram (maramaram) ЖиЖе:

А теперь пришла пора объяснить, почему добрый молодец молится русскому богу за немецкой церковью
...И ещё одна песня, поразившая меня звучанием и содержанием. К тому же она записана рукою Пушкина:
Как за церковью, за немецкою,
Добрый молодец богу молится:
– Как не дай, Боже, хорошу жену, –
Хорошу жену в честной пир зовут,
Меня, молодца, не примолвили*.

Молоду жену – в новы саночки,
Меня, молодца, – на запяточки.
Молоду жену – на широкий двор,
Меня, молодца, – за воротички.

Итак, в большом городе, где есть иноверческие церкви и где православный почему-то молится за немецкою церковью, живёт человек, женатый на красавице. За молодость и красоту её то и дело зовут на зимние праздники к некоему лицу, столь могущественному, что от приглашения не откажешься. А мужа красавицы унижают какие-то ОНИ. Смотрят ОНИ на него как на холопа, ливрейного лакея, которого можно поставить на запятки саней, везущих красавицу во дворец. Вопреки народному обычаю ОНИ могут позвать её одну, без мужа, а если он явится с ней, то выставят его за ворота. Чья это судьба? И кто ОНИ?
Если это стихи Пушкина, то они по-новому освещают события, описанные им в Дневнике и в письмах. Если же это народная песня, то она их предсказывает.
http://berestov.org/?page_id=758
«Теперь они смотрят на меня как на холопа, – пишет поэт жене после того, как его пожаловали в камер-юнкеры, – с которым можно им поступать как им угодно». А в Дневнике – о причинах этого: «Двору хотелось, чтобы Наталья Николаевна танцовала в Аничкове». Вот вам и ОНИ, и «двор», и «хороша жена», которую «в честной пир зовут». И обращение с мужем как с холопом: «меня, молодца, – на запяточки».
Неужели ОНИ Пушкина выставили за ворота? Запись от 26 января 1834 г: «В прошедший вторник зван я был в Аничков. Приехал в мундире…» Ненавистный придворный мундир поэт по-народному величал полосатым кафтаном, а себя в нём – шутом. Читаем дальше: «Мне сказали, что гости во фраках. Я уехал, оставляя Наталью Николаевну». Опять ОНИ за безличным «мне сказали». Вот оно – «меня, молодца, – за воротички».
Ещё запись: «Описание последнего дня масленицы (4-го мар.) даст понятие и о прочих. Избранные званы были во дворец на бал утренний, к половине первого. Другие на вечерний, к половине девятого. Я приехал в 9. Танцовали мазурку, коей оканчивался утренний бал». Итак, в число избранных «меня, молодца, не примолвили». А жену? Читаем дальше: «Дамы съезжались, а те, которые были с утра во дворце, переменяли свой наряд. Было пропасть недовольных: те, которые званы были на вечер, завидовали утренним счастливцам… Всё это кончилось тем, что жена моя выкинула. Вот до чего доплясались». Всю масленицу ей пришлось танцевать на обоих балах.
Какие унижения, какие беды! «Как не дай, боже, хорошу жену», то есть прекрасную, любимую, – вот что вырвалось у автора песни… Рука Пушкина, судьба Пушкина, точные факты из Дневника, из писем. Вот так ОНИ могли унизить, сжить со свету и молодца из песни, и великого поэта:
С богатырских плеч
Сняли голову –
Не большой горой,
А соломинкой…
Так писал О НИХ и о гибели Пушкина Алексей Кольцов. О НИХ – и у Лермонтова («Смерть поэта»): «И прежний сняв венок, они венец терновый, Увитый лаврами, надели на него… И для потехи раздували…»
Выходит, о такой «потехе» рассказал и сам Пушкин в форме народной песни излюбленным кольцовским размером, кольцовским пятисложником, как называют его стиховеды. У Пушкина есть ещё 8 строк, написанных тем же размером, – плач Ксении Годуновой по погибшему жениху:
Что ж уста твои
Не промолвили,
Очи ясные
Не проглянули?..
Аль уста твои
Затворилися,
Очи ясные
Закатилися?
Продолжаю исследовать свою неожиданную находку. Замечаю, что песня «Как за церковью…» куда трагичней, чем Дневник и письма 1834 года. «Я уехал, оставляя Наталью Николаевну, и, переодевшись, отправился на вечер к С. В. Салтыкову. Государь был недоволен и несколько раз принимался говорить обо мне».
Слова царя, конечно, совпавшие с «мнением света», против которых восстал поэт, в переводе с французского звучат так: «Он мог бы взять себе труд надеть фрак и возвратиться. Попеняйте ему». Так и слышишь чей-то голос: «Гости во фраках». Жена остаётся, муж уходит и не возвращается. Все знают об этом, обсуждают слова царя. Никто не удивляется, не возмущается. Обычная николаевская формалистика. Кто-то просто передал слова царя поэту, кто-то от имени царя попенял ему.
Но песня говорит о смертельном оскорблении, а Дневник – лишь о недоразумении, пусть обидном, унизительном. Царь, встретив его жену на балу у Трубецких, выражает недовольство: «Из-за сапог или из-за пуговиц ваш муж не явился в последний раз?» (Здесь французское выражение «из-за сапог» означает «без повода, по капризу»). И – пояснение Пушкина: «Мундирные пуговицы. Старуха гр. Бобринская извиняла меня тем, что у меня не были они нашиты».
В Дневнике Пушкин как бы отмщён: не вернулся на этот бал, не поехал на следующий, да и сам пустил в ход формалистику: из-за мундира не пустили, из-за пуговиц сам не поеду… В песне обида несмываемая, неотмщённая, да и нанесенная всеми ИМИ, в том числе и царём, всеми, кто сделал так, чтобы великого поэта – «за воротички».
День 4 марта описан как типичный день масленицы 1834 года. О том же сказано и в письме к П. Нащокину: «Вообрази, что жена моя на днях чуть не умерла. Нынешняя зима была ужасно изобильна балами. На масленице танцовали уже два раза в день». Конечно, поэта «не примолвили» и на остальные утренние балы. «Наконец, – продолжает он, – настало последнее воскресение перед великим постом. Думаю: слава богу! балы с плеч долой. Жена во дворце. Вдруг, смотрю, с нею делается дурно – я увожу её».
Нет, не мог Пушкин в 1834 году писать стихи про свою участь в браке. Смертельная угроза жене важнее собственной смертельной обиды. Написав Нащокину: «Теперь она (чтоб не сглазить), слава богу, здорова», – поэт не мог произнести («чтоб не сглазить»): «Как не дай, боже, хорошу жену». К тому же у Пушкина в те дни ещё есть будущее, есть выход: можно подать в отставку и бежать с семьёй «в обитель дальнюю трудов и чистых нег». У автора песни выхода нет: «хорошу жену» так и будут звать в «честной пир», а с мужем поступать как с холопом. Тут нужен был опыт не одной, а всех трёх «придворных» зим.
Итак, новый зимний сезон. Запись от 18 декабря 1834 года: «Третьего дня был я наконец в Аничковом. Опишу всё в подробности, в пользу будущего Вальтер-Скотта». На что же должен обратить внимание будущий романист, подобно Шекспиру, Гёте, Вальтеру Скотту, не имеющий, как выразился Пушкин, «холопского пристрастия к королям и героям», сочиняя роман о Пушкине? Да опять – на пригласительный билет, на сцены в подъезде (как много сказал художник Н.Ульянов, изобразив такую сцену!), описание которых занимает в лаконичном пушкинском Дневнике непомерно много места.
Читаем: «Придворный лакей поутру явился ко мне с приглашением: быть в 8 1/2 в Аничковом, мне в мундирном фраке, Наталье Николаевне как обыкновенно». «В честной пир зовут», – так это выглядело внешне, приглашение как повестка. Заметим, что не указано, в какой шляпе быть Пушкину.
«В 9 часов мы приехали». Опять подъезд Аничкова. Тогда был январь («Я уехал, оставляя Наталью Николаевну»), потом март («Я приехал в 9»), и вот декабрь («Мы приехали»). Сейчас кто-то проверит, всё ли у поэта по форме, нет ли повода, чтоб опять его «за воротички». Но Пушкин спасён: «На лестнице встретил я старую графиню Бобринскую, которая всегда за меня лжёт и вывозит меня из хлопот». Графиню мы знаем по эпизоду с мундирными пуговицами, но таких эпизодов было куда больше («всегда»). Старуха спешит оглядеть поэта раньше тех, кто может унизить его, выставить на посмеяние: «Она заметила, что у меня треугольная шляпа с плюмажем (не по форме… но это ещё не всё)».

Далее будущий Вальтер Скотт может вместе с поэтом заглянуть в залу: «Гостей было уже довольно, бал начался контрдансами. Государыня была вся в белом, с бирюзовым головным убором; государь – в кавалергардском мундире…» Поэт замечает головной убор императрицы, а все глядят на его собственный: «Граф Бобринский, заметя мою треугольную шляпу, велел принести мне круглую. Мне дали одну, такую засаленную помадой, что перчатки у меня промокли и пожелтели».

Дневник рассчитан на то, что его дополнит и додумает потомство: там есть и «примечания для потомства», есть и «шиш потомству».

Потомство, конечно, учтёт, что граф А. А. Бобринский, внук Екатерины II, кузен царя, не только «основатель свеклосахарной промышленности в России, пропагандист устройства железных дорог, добычи каменного угля и торфа, развития сельского хозяйства, приятель Пушкина», как указано в комментариях Л. Б. Модзалевского под редакцией Б. В. Томашевского, но и, что важно для нас, церемониймейстер на дворцовых балах. Шляпу принесли из его реквизита. Бобринский и его мать знают о неизбежных, намеренных издевательствах над поэтом в подъезде Аничкового дворца и делают всё, чтобы «вывезти его из хлопот» и обид.

Одно лишь появление у дворца кареты Пушкина приводит в действие весь механизм этой игры, потехи над поэтом.

Вот запись 1835 г: «В конце прошлого года свояченица моя ездила в моей карете поздравлять великую княгиню. Её лакей повздорил со швейцаром. Комендант Мартынов посадил его на обвахту, и Катерина Николаевна принуждена была без шубы ждать 4 часа на подъезде».

Павел Петрович Мартынов, санкт-петербургский комендант, то есть смотритель императорских дворцов. Обратим на него внимание, как это сделал и Пушкин, записав в конце 1833 г: «Мартынов комендант». Зловещая роль его как бы подчёркнута песней «Как за церковью…». Все три последние зимы поэта Мартынов – на подъезде. Кто он? Золотая шпага за 1812 год… 14 декабря 1825 г. Два человека в полковничьих мундирах Измайловского полка: Николай и П. П. Мартынов. Полк во главе с Мартыновым принял участие в кровавой расправе, за что Мартынову – чин генерал-адъютанта.

Итак, герой 1812 года, палач декабристов, а потом глава надо всеми дворцовыми лакеями и швейцарами. Видимо, не раз и не два он пользовался служебным положением, безнаказанностью, точным знанием того, как относятся к поэту и его жене, рассеянностью Пушкина, мелочами придворного этикета, чтобы задеть, унизить поэта перед всеми и особенно перед женой. Есть такой способ ухаживания или мести за неудачу – унизить мужа в глазах жены.

Пушкин завершает запись:

«Комендантское место около полстолетия занято дураками, но такой скотины, каков Мартынов, мы ещё не видали». Пушкин понимает, что оскорбление нанесено не только ему, но и жене. И на дуэль не вызовешь этот маховик казённой машины....

***
Горе горькое по свету шлялося ...