Ягода кулацкого дерева. Глава 47. 1973 год

 Эх, плечи бабушки! Как они только выдерживают такую ношу! Что тут прошло после демобилизации Кости, а уже жениться затеял. А свадьба в селе – это, знаете, не рядовое событие. Те же свиные туши, головы, ножки подавай. А председатель всё тот же. Выписать – значит, перешагнуть через собственное «я». Благо, обросла  Вера Васильевна друзьями. Паша (Павлина Степановна), например, пользуясь своими старыми связями, помогла. И другие не остались в стороне. Так и «наскребла» на свадьбу.

     Невеста, как уже упоминалось, не из местных. Ей, как  молодому специалисту, выделили дом, в надежде, что выйдет замуж и останется жить. Звали-величали её по имени-отчеству: «Здрасьте, Свитлана Вадимивна!». Она была ниже ростом от жениха. Полненькая. Видно, что от сохи. Но техникум немножко подогнал её облик под дипломированного человека. Не развязанна, как жених. Наоборот, чересчур молчаливая. Как бы даже грустная. У Кати, бывало, когда ходила с нивелиром, воробьи отскакивали в стороны. А у этой и мышь, если встретятся в поле, не испугается.

     Свадьба, как и в иных дворах, ничем особым не отличалась. Ну, разве что достатком. Так он у каждого свой! А так, как шутил Гриша, «наливай да пей», «наливай да пей». Наливали, пили, кричали «горько», выходили на воздух. Но у каждого  из гостей в голове сверлила одна мысль: что-то они, молодые, скучные какие-то? Когда целуются, в ответ на «горько», как бы, и улыбка появляется (для гостей, наверное), а когда просто сидят, как две тучи рядом. Не понятное поведение. Она – ладно. Такая по натуре. А он? Ведь – весёлый, говорливый, даже горячеватый…

     Проявила себя одна из туч на очередном выходе на воздух. Дело было во дворе. Баянист играл польку на два бока. Гости, выстукивая каблуками, поднимали пыль и в ней же кружились. Каждый облюбовал себе пару и задорно выкладывался на все сто. Вадим  Константинович, хоть и пенсионер, схватил Нюрку (Архангельскую) и давай выплясывать с ней. В толпе не раз можно было выхватить огненный взор тёти Наташи. Катя с Лёней, несмотря на то, что – полька, танцевали танго. Как им в даный момент хотелось, так и танцевали. А, может, не «хотелось», а угнетало  обстоятельство. Дело в том, что Лёню, по звонку «пирипилённые яйца», действительно уволили с должности. Но, благодаря директору (прекрасной души человек!), он перешёл в  покрасочный цех кладовщиком. Об этом объекте шутили так: и в городе всё, что ветхое, окрашено краской завода, и на заводе излишки есть. То есть, вместо двух, положенных, раз красят выпускаемую        продукцию один раз, вот и излишки. Там зарплата выше. Как выразился директор, «Там тебе  хуже не будет, но от всевидящего ока – подальше». Катя тоже сменила работу. Стала воспитательницей в детском садике.

     А пока гости кружатся, в саду происходят свои события. Под грушей сидит в стельку пьяный колхозный сторож, дядя Вася, и поёт: «Кап-кап-кап… капали… из глаз Маруси… прямо на чоло… кап-кап-кап… капали…». А вокруг него вьется, как вьюнок, колхозный тракторист Шура, пытаясь усмирить и отвести в хату. Кстати, сам Шура, после того, как председатель «пошептал», не пьёт и другим не советует. И часто напоминает молодежи о существовании клеёнки, подчеркивая: «Так нам и треба!» А что! С его мнением  колхозники вполне согласны. Особенно женская её часть. Главное, что никто ни разу не пожаловался и коллектив колхоза сохранился. Ни одного не исключили.

     А вокруг дяди Васи, что - «кап-кап-кап», и Шуры, что - ни капли в рот, мотались  Катины дети – Андрей и Иван. Они уже подросли, обветрились, набрались навыков в дворовых играх. Ничего иного не придумали, как переодеться в индейцев и ходить в атаку друг на друга с клёновыми плётками, издавая своеобразные звуки: «ку-лю-лю-лю-лю!» А чтоб обратить на себя как можно больше  внимания, выкрыкивали: «Убивцы! Убивцы!» Вот уж смеялись, кто это видел.

     А танцующих рассмешил Гриша. В разгар «польки» вскочил в круг и давай перед Инкой выписывать номера. Ей это понравилось, и она согласилась с ним плясать. Отличная получилась пара! Работали всеми частями тела. И с притопом, и с прискоком, и улыбок – полные рты. А потом вдруг Гриша, прогнув широкую и гибкую спину, пошёл вообще вразнос, начав петь вовсе не книжную частушку: «Ты ко мне передом, а я к тебе грудью, сними штаны, покажи  мне  свою  орудию». Гости взорвались смехом! Ибо так ещё никто и никогда не шутил.

     Рассмеялась и жена Гриши, которая стояла в стороне и не танцевала, потому, что  водянка её уже «доедала». То раз в неделю выкачивали жидкость, а теперь приходится каждый день. Она располнела. Бочонок и всё. Глаза  и  до того были навыкате, а сейчас - все избегают, чтоб не встретиться  взглядами. Простите, точно Сова! А невеста, стоящая против неё, не знала о её недуге. И когда, поворачиваясь, взгляды их встретились, «сова» подошла и по доброте своей предостерегла:

     -Ти на мене, Свитланка, не дивись. Ти молода, тоби ще жити и жити…

     Кто слышал диалог, тот сразу понял, что за многоточием скрывается, что ей уже мало осталось. Но это ей. А на свадьбе жизнь продолжалась. Танго сменялось вальсами.  Звучали песни под музыку, частушки, шутки-прибаутки. Но тут вдруг произошло неожиданное. Жених стал метаться, нервничать. Никто не поймёт, что к чему? А следом, как нитка за иголкой, бегает невеста и удерживает. Но поскольку она всё-таки женщина, то и не справилась, а он вырвался и побежал в огород. По реакции организаторов свадьбы видно, что они ожидали такой исход, но никому не говорили. Надеялись на «авось». А оно, как видим, не прошло. Гости стали шептаться. Шура, поскольку - трезвый, бросился догонять. Видно было, что жених побежал в сторону железной дороги.

     Лёня – Кате:

     -Що з ним?

     -Под поезд, дурак, побежал!

     -Як «пид поизд»? Весилля ж!

     -Дурак есть дурак!

     -А все-таки, що сталося?

     -А! Там запутанная история! Вроде, до него с нею кто-то встречался. А теперь она беременная. А он бесится, что, якобы, не от него…

     -А-а! А я думаю, що це вин такий похмурий?

     -Потому и хмурый.

     Шура поймал беглеца за огородом. Поскольку было сопротивление, то, падая, катаясь, испачкали костюмы. Но пришли. Долго чистились. А гости ждали. Потом уселись за      столы. Опять, как и прежде, наливали, пили, кричали «горько!» Снова танцевали. И снова гонялись за женихом. И так много раз.

     Вера Васильевна – Кате:

     -Да не ловите вы его! Пусть бежит…

     Но танцы продолжались. И анекдоты, под руководством Гриши, не утихали. Он собрал под орехом тех, кто по каким-либо причинам не танцевал, и «просвещал»:

     -Хоронят, значит, раба божьего. Ну, наехали родственники. Кто успел узнать причину смерти, узнал, кто нет – на кладбище спрашивает: отчего, мол, он умер? А ему отвечают:
читай на венках. А там написано: «От правления  колхоза», «От профсоюза», «От семьи», «От родных», «От друзей»…

     Расхохотались.

     А тут и жениха ведут.