Ягода кулацкого дерева. Глава 52. 1978 год

Все новинки села начинаются с разъезда. Что село! Село - это тупик! А вот от разъезда кто б ни шёл, от него обязательно веет свежим ветерком. Смотришь на него и ощущаешь, что где-то там, далеко, во всяком случае, за границей села, есть иная жизнь, большая. Поэтому и хочется знать: а какая  она там, жизнь? Что там не так, как у нас, в селе? Даже поезд, когда простучит колесами о стыки мимо села, и тот наводит на мысли о Киеве, если он – Киевский, о Львове, если он - оттуда. Да и если просто идёт человек от разъезда в село, даже, если он местный, и от него отдает новизной.

     В мае, когда на зеленых коврах окраин села цвели одуванчики, вышел из вагона  пригородного поезда Демян Гнатенко. Это тот, что ещё в прошлом году планировался Васей на «пост» своего  тестя. Не получилось. Сел на 4 года. Подумается, как это – сел на 4 года, а идёт домой? Ведь всего лишь год прошло, как посадили. А идёт! И люди, что выглядывали со дворов, здоровались, тоже так  думали, а спросить (Боже упаси!) стеснялись. Как бы не напроситься на неприятность! Так что всё-таки произошло? Оказывается, произошло в жизни событие, которое пытается сделать в головах селян  революцию, а они, те головы, не могут принять новшество, спорит каждая  тихо сама с собою. Помнится, когда колхозникам ввели ежегодные отпуска. То тоже было  новшество. Так тогда головы не бунтовали. Каждый, кто получил отпуск, упаковывал балетку и – на поезд. Ехал то ли на экскурсию, то ли в санаторий. Позже, кстати, санатории колхозниками были забиты. А теперь вот оказалось, что не только колхозник – человек, что ему надо раз в году отдохнуть, но и вчерашний хулиган – тоже человек. И ему, начальник, подавай  раз в году отпуск. А ты, «контора», готовь отпускные, билеты туда-обратно, прочие  блага  человеческие. Ведь он человек! Правда? Вот-вот! Идёт Демьян Гнатенко и «обсасывает» тему. Узелок у него в руке. А что ещё может быть у зека? Ну, бритвенный  станок, помозок, как у Ивана Павло- вича когда-то был, и пару надкушенных сухариков. Отпуск, как-никак.

     А пока Демьян Гнатенко «изолировался» от общества и не пьёкся о его благах, в Иван- овском жизнь не застыла на месте. В селе его никто и не выглядывал, и не ждал. Без него, собственными  руками, создавали  себе  жизнь  цивилизованную. Кстати, в том году, когда он шёл домой, местная газета опубликовала материал: как в колхозе «Верный путь» строят нужные селу объекты – много, быстро и качественно. Там перечислялось, что уже построили  общежитие, например, на 50 мест, столовую, заканчивают строить 4-й корпус МТФ на 1000 голов, детский комбинат, прочее. Жизнь идёт вперёд без отдельно взятого человека. Да и время гонит, гонит, каждого, как перекатиполе по холмам. Как раз идёт 3-й, решающий год пятилетки. Так что везде строят, везде торопятся. А в    Ивановском сколько всего настроено! Материм председателя за разгульный образ жизни, за грубость, а он, смотрите, во что превратил колхоз! Строит, строит! Демьян Гнатенко глазам своим не верит. Так всё тут изменилось. За последние годы «пирипилённые яйца» или «Архипеляг гуляг» построил, например, контору. Теперь и у него, и у специалистов  колхоза просторные и светлые кабинеты. Для себя занял кабинет, как зал. Глянешь в глубину, лишь чёрная шевелюра да волосатые руки видны. На входе, справа, посадил губатую, но ничего себе, девочку-машинистку. А в селе как? Печатать умеет и – дай Бог! Теперь к нему  так  просто не попадёшь. Как-никак, кордон. Она  расспрашивает: зачем (а он рядом сидит), а потом принимает решение – пропустить, не пропустить. Кстати, и «Волгу» серую заменил на чёрную. Лишь пыль сзади - винтом! Построили 2-этажное общежитие. Летом молодежь съезжается подзаработать на уборке садовых культур, овощных. Домов настроил. Стоят, как ящики во дворе консервного завода. Амбулатория, школа, Хозмаг, Продмаг, Консервный завод. «Закатки» идут по всей стране. Гараж, теплицы. А на въезде в село красуется большая скульптурная композиция, посвященная освобождению села от  немецких  захватчиков. Шел Демьян Гнатенко и восхищался…

     Шел он, конечно, домой. Его хата ближе к Николаевскому саду. Но, поскольку улица в селе одна, то пришлось «мозолить» глаза каждому, кто встречался. В селе, знаете, как не
любят тех, кто с законом не в ладах! И косые взгляды были, и полукосые, и просто  молчаливые. Но разговор не затевался. Лишь у двора Веры Васильевны вынужденно остановился и выслушал всё, что ему полагается. Дело в том, что он теперь для этой семьи – родственник. Вася, оказывается, взял его дочь, Олю. Так, без свадьбы. Просто привёл в хату к матери, объявил, что «отныне это моя жена», и живут. Отец об этом знает. Жена сообщала в письмах. Остановился, конечно, ещё и потому, чтоб узнать у свахи, как тут  дети поживают? Но молодых, к сожалению, дома не  оказалось – оба на работе. Зато  поговорили о другом.

     -О, а что так быстро? Отсидел, что ли?

     -У видпустку, сваха. Положено, як-не як!

     -Что за тюрьма? В отпуск их пускают! Может, вас ещё и по курортам возить?

     -По курортам - ни, а у видпустку – раз на рик положено. Життя иде вперед. А у вас,   бачу, воно теж цвите. Стильки настроили! Чому б не жити?

     -Вот и жил бы! А то попёрся в тюрьму. Оно тебе надо было, хрен старый! Работал бы, как все, о пенсии думал. Дали б тебе твои 46 и живи, в ус не дуй. А то в тюрьму ему захотелось, видите ли!

     -А тоби, сваха, скильки по-новому нарахували?

     -Как и всем. 46. Ты думаешь, свинарка – что-то особенное. Честно, между прочим, заработала. Не то, что ты, Демьян. Придёшь из тюрьмы и будешь бегать по кабинетам да требовать своего. Сейчас время такое, что не в тюрьме надо отсиживаться. Власть не обижает тружеников. Вот недавно, слышал? А! да ты из тюрьмы идёшь! Целыми списками печатала газета награжденных за труд. Одним орденом 17 человек, другим – 21,31. Как звезды с неба сыпались! О, жизнь!

     -Там, напевно, и Райкомивцив, як казав Гриша, повно?

     -А как же! Есть.

     -Буде про що Гриши балакати.

     -Хм! Гриша уже не тот. Я виделась с ним, разговаривала. А он мне: ой, тетя Вера, мне сейчас, мол, не до газет!

     -Чим, цикаво, вин там так перевантажений?

     -Ну, не скажи! У него сейчас новая жена. Там оба, как голубки. В клуб – вместе, в магазин – вдвоем…

     -Сваха! Нова дружина – це тимчасово. Потим вона стане старою, и показни почуття зникнуть. – засмеялся. -- Ось у Леонида Иллича справи – це надовго. Чули, йому на святкуванни дня радянськои армии орден Перемоги вручили?

     -А чего ж! Слышала. А ты откуда знаешь? Из тюрьмы и…

     -Вязниця – вязницею, сваха, а политзаняття – за роскладом.

     -Тут тоже стали  браться не только за колхозника. И начальству гайки закручивают. Районная газета шумела недавно. Мол, привыкли жить по принцыпу: снизились надои молока, валят на дождь, которого, якобы, было много; плохой урожай  – кричат, дождя не было.

     -А у нас з начальством все, як треба. Вчасно вкладуть, вчасно пиднимуть, нагодують и книжки Леонида Иллича прочитають.

     -И у вас читают?

     -А як же! Малая земля – ля-ля-ля-ля-ля, ти моя вторая мать… На останньому слови, до  речи, на зони згоди немае. Одни бачать його в повному розуминни, як мати, а инши матюкаються им, як сапожники…

     Оба оглянулись. В это  время по улице, от двора ко двору, быстрым шахом, почти бегом, шла почтальонша. А в  селе по-другому и не ходят. Воткнула  газеты, письмо в почтовый ящик, что у каждого висит на калитке, и – дальше. Увидев Веру Васильевну, она крикнула, показывая на сумку:

     -Не йдить. Вам лист.

     Ну, а Демьян Гнатенко, чтоб не встречаться, собрался домой:

     -Я ще забижу, сваха. Не гидуй. Адже я, як не як, родич.

     -Давай! Забегай!

     И расстались. А тут и почтальонша подошла. Сумка пузатая, видно, тяжелая. Но плечо у Ирины натретированное. После десятилетки года два уже, как таскает. Заработывает стаж, чтоб в институт культуры поступить.

     -Ось ваш лист, титка Вира. О! Та на ньому таки печатки!

     -Какие «такие»?

     -Козирни!

     -Не знаю. Я не от кого не жду.

     -А он написано: Министерство оборони…

     Поскольку зрение  слабое, ждала, пока  приедет Катя. А она, как звоночек, в воскресенье рраз и - тут. Вскрыли конверт. Читают: «Уважаемая Вера Васильевна! Министерство обороны СССР благодарит вас за сыновей, которые встали в ряды вооруженных сил для защиты нашей необъятной  Родины. Низкий вам поклон. Одновременно сообщаем, что Ми- нистерство не несёт ответственность за здоровье бывших военнослужащих». Трогательно! Ничего не скажешь! А подпись! Она настолько запутана, будто её  сделал колхозный бык на пыльной дороге.

     -Твоя работа, Катя?

     -Ма! Я ж хотела, как лучше.

     -А я тебе сразу сказала. Ничего тут не получится.

     -Ладно. Больше не буду. Скажите, Семён наведывается?

     Сенечка-преподобный ещё в прошлом году вернулся из армии. Устроился в райцентре   шофёром на автопредприятии. А живёт в общежитии.

     -Да как-то был.

     -Скорей бы женился. Может, и вам легче стало. Две невестки, всё-таки…

     -Мне? Вон уже один привёл. Кормлю, пою и спать укладываю. Хорошо ещё, хоть работают. А то, не знаю, как бы я жила…