Ягода кулацкого дерева. Глава 55. 1981 год

   Вера Васильевна жила по законам Божьим. Любила природу, огород, полисад с цвета- ми, кустарниками и деревьями. А ещё больше любила людей. Так, как, впрочем, и они её. Жила со всеми настолько дружно и доверительно, что наружную дверь хаты вообще     никогда не запирала. Да что запирать! У неё даже замка не было. Куда б ни уходила (а надо и в магазин сбегать, и к подругам сходить, и к соседям), ограждала хату от внешнего мира сапкой. Подопрёт ею дверь и ходит, сколько ей надо. А сапка показывает, что дома никого нет. И никто, кстати, не лез, куда не положено.
      
     Вот и сегодня. Воскресный день. Жара. С полей  доносится  гул тракторов и комбайнов, а это значит, что идёт уборочная кампания, и людей на улице не встретишь. Дай, подумала, схожу к Нине: посидим, поболтаем о том, о сём. Как-никак, общение скрашивает одиночество. Поставила, как всегда, сапку и – в путь. Но, не успев сделать и десятка шагов, у  калитки выросла фигура Инки. Она, вообще, редко ходит в гости, так как с темна до темна на работе. А сейчас, видно, что-то приспичило.

     Вера Васильевна всегда рада гостям, а Инке – особенно. Подруги, всё-таки. Мигом развернулась, указала на лавку, которая ещё  с  юношеских лет Инки стоит под окном, при входе в сени, и сама села. Мол, выкладывай, что хотела. На этой лавке Инка когда-то с Катей листали альбомы, читали и пробовали петь слова песен, шутили, смеялись. Короче, знает она её, как свои пять пальцев. Лавка, как лавка. У любого селянина, особенно у пожилого, она такая же, как и тут. Два стобца, вкопанные  в землю. От времени они уже подгнили. С них сыплется труха. Они «съехали с вертикальной линии набекрень». И вот-вот рухнут вместе  с  лавкой. Но держатся. И десять лет назад ожидалось, что рухнут, и – пять, но они стоят и держат на себе доску, сплошь побитую шашелем, подгнившую от дождей так, что местами даже щепки отваливаются.

     -Выкладывай, подруга, что хотела?

     -А ви, напевно, кудись йшли?

     -Да хотела к Нине сходить. Говори. Не скромничай. Хотела сходить, поболтать, так и с тобой это можно сделать.

     -Посидити, поговорити – и я з задоволенням. Вихидний день. А я баришня не замижня. Зайнятися ничим.

     -А с «пирипилённые яйца» что, уже всё?

     -Давно вже. Памятаете, коли з вами говорили? З тих пир – все.

     -И не пристаёт?

     -Чому? Видразу було. А потим замовк. Чула, титка Вира, що до  библиотекарки клини пидбивав. Та, правда, не  пидпустила. Чоловик у неи, дитина. А вин  все так вьюнком и вився. Казав, що дружина в нього  – корова. Так и мени таке говорив…

     Жена у него не работает. Ну, и разрослась  вширь. А он  приклеил  ярлык: корова! Дочь у них есть. Он её пристроил в музыкальную школу. Ездит в город по графику. В общем, такая семья, если не говорить о взаимопонимании. А если начать, то вот вам, как говорится, и пожалуйста. Инка, библиотекарша! А там ещё будут. А библиотекарша, впрочем, порядочная девочка. Зовут её Софьей. До библиотечного дела работала, как и все после десятилетки, на консервном  заводе колхоза. Маленькая такая! Как кукла «Барби». А черты личика, будто кто нарисовал. Там же, на заводе, нашлась пара. Парень -- лет на пять старше. Длинный, плотный, всё с улыбкой. Как, впрочем, и она. Вот и встретились две улыбки. Вечно ходили по заводу в обнимку. А когда поженились – тем более. На заводе все завидовали по-доброму их счастливой любви. Потом она родила сына. Была в декрете. А тут как раз библиотекаря в селе не стало. Ну, и председатель посадил её. А теперь, видимо, «пришёл забирать долг».

     -Ну, и что? Добился?

     -Не-а! – с радостью ответила Инка. – Не витримала вона його натиску. Зибрали з чоловиком вализи и переихали жити в иншу мисцевисть.

     -Да! Какими они были, эти «веснушчатые», такими и остались!

     -Що за «веснушчатие»?

     -А! Многое ты еще в жизни не понимаешь. Молода! Потому и так.

     Мимо двора  пронесся «Белорусь» с прицепом. Около  соседа  остановился, вывернул на траву силосную массу и уехал.

     -О, жизнь пошла! Прямо под двор возят корма, лишь бы откармливал животных.

     -А ви хиба не чули, що секретар Райкому сказав? Бильшисть господарств у райони   знизили виробництво свинини. Ось и пидключають приватний сектор.

     -Мне это уже не по зубам. Да и не держу я ничего. Ни корову, ни поросёнка. А указания  всё идут. Заключайте, мол, договора с колхозами! Мы будем возить под двор силос, дерть и солому, выписывать вам телочек, поросят, а вы откармливайте.

     -А що? Багато хто миг би видгодовувати, як ваш сусид, наприклад. У тому числи и - я. Але це треба йти в контору, виписувати, пидписувати. А там той бугай!

     -Инка! Ты такая видная собой женщина. Чего ты с ним связалась?

     -А, титка  Вира! Памятаете, я вам розповидала. Один раз пидпустила и – пишло-поихало. – и, чтоб сменить тему -- А ваш сват, випадком, не прийшов ще?

     -Три раза был в отпуску! Вот уже должен освободиться.

     -И потягнуло ж на старисть! У вязницю…

     -Да. Ну, а на работе у тебя как?

     -Ой, зараз важко стало працювати! Николи и вгору подивитись. Там Черкасчани вийшли з почином, там Райком тисне, тому, що пидтримав. Хочуть закинчити пятиричку з приростом у тваривництви на 30 видсоткив. Не знаю, не знаю!

     -Не падай духом, Инка! Всё образуется.

     К калитке подъехал подросток на велосипеде. Инка не узнала, что это внук бабушки, и говорит:

     -Титка, Вира! Хлопчик! До вас, мабуть?

     Подошла. Присмотрелась слабыми глазами. Стоит мальчик: одна нога рядом с велосипедом, а другую переброшено через раму. Задышался…

     -Андрей, что ли?

     -Я, бабушка!

     -Кто тебя пустил в такую даль на велосипеде?

     -А мне мама разрешила. Я ей целую неделю посуду мыл.

     Инка встала:

     -Гаразд, титка Вира! Раз внучок приихав, то пригощайте, а я пиду. Якось загляну…

     А бабушка набросилась с расспросами.

     -Как же ты ехал? На дороге столько машин! Ай-яй-яй-яй-яй!

     -Бабушка! Что вы переживайте! Я маме пообещал, что буду соблюдать  правила. Так и ехал. Направо повернуть – правую руку выбрасываю, налево – левую.

     -Моя ты умница! Пошли я тебя покормлю.

     Не успел Андрей опустошить тарелку борща, как в дверь опять постучали. Вот день  сегодня выдался. Пошла открывать со словами:

     -Она у меня никогда не запирается, а они всё стучат. – открыла, а на пороге – сват по линии Сенечки-преподобного. Он, вообще, никогда сюда не ездил. А это что-то, наверное,    привело. И она – в воздух: -- Что сегодня за день!?

     -Недиля, сваха! Ось и я - в гости. Приймете?

     Перед нею стоял худощавый, жилистый сельский мужичок, в плоской фуражке, как коровий блин, в чистой, поглаженной рубашке и добродушным лицом.

     -Проходите, сват! На чём вы приехали? А то внук вот - на велосипеде.

     -Та на чим? Як вси! На автобуси.

     -Да вы ж, вроде, никогда тут не были, интереса не проявляли. А тут вдруг…

     -Так, раптом. Хотив побалакати, сваха.

     -Милости прошу. Садитесь. Я борщом угощу.

     -Борщ можна. З дороги-таки.

     Андрей ушел в дальнюю комнату, а сватья остались. Сват крепко нажимал на борщ, который сваха  прикрасила тяжелым куском  курятины. Ел и как бы мимоходом говорил. Темы никакой не придерживался. Потом ещё с часик говорили без борща. А когда подошло время идти на автобус, всплыл конкретный вопрос, ради которого, как догадывалась, он сюда  и приехал:

     -Ви мени вибачте, сваха! Я приихав не заради частування. Хоча борщ у вас, я вам повинен сказати, видминний. Мене  найбильше турбуе ось що. У кого, цикаво, вдався Семен? Або, як ви висловлюетесь, Сенечка-преподобний? Миж вами и ним я не виявив ниякои схожости. Ни тилеснои, ни душевнои. У кого ж вин такий?

     -Такой?

     -У повному сенси слова!

     -В кого? А вы вот пройдите со мной в ту комнату. Я вам покажу, в кого. -- провела в   спальню, где сидел Андрей с альбомом в руках. Подвела к портрету Ивана Павловича. – Андрюша, выйди на минутку. Вот, всмотритесь в его черты. Профиль весь в него. И внутренности все оттуда.

     Сват долго рассматривал черты портретного человека, что-то думал, а потом вдруг сказал, будто близкому человеку:

     -Вибачте, сваха. А навищо ви тоди за нього вийшли, якщо так погано про нього   думаете? Не розумию.

     -Зачем? Выбор такой был.

     Провела за калитку. Попрощались. И долго ещё стояла, поглядывая вслед. Ну, и день сегодня выдался!