Пушкин

         Как-то у Пушкина украли телегу. Он пришёл возбуждённый домой и обращается расстроенно к Арине Родионовне: - Вот как мне теперь в хозяйстве - без телеги?!

 Арина Родионовна хоть и неграмотной женщиной была, но кудель в сторону отложила и говорит ему: - Ты, свет Александр Сергеевич, в полицию пойди. Пущай отыскивают. Телега-то у тебя приметная, с клеймом на задке.

- Приметная, коли по частям не разобрали.

Пришел Пушкин в полицейский участок, а там на стенке его фото висит, что он в розыске. Это царь так подстроил, за то, что Пушкин на него эпиграммы писал.

       И отправили Пушкина в ссылку на Кавказ, на самый край России. На Кавказе Пушкину не понравилось. Ни светского общества, ни балов, ни картежных приятелей. С женщинами вообще беда, - горянки лицо чёрными платками закрывают и по аулам прячутся. От нечего делать, ходил он, горами любовался. Но вскоре и они надоели ему хуже горькой редьки. Тогда пошел он на Кавказскую войну. Но абреки русский язык не понимали, его стихов не читали, и через полгода скучно стало Пушкину с ними воевать. Тогда поехал он в Одессу. А там – совсем другое дело! Цыганки-молдаванки, красное вино, танцы почти каждый вечер. Очень хорошо было Пушкину в Одессе!

       Но злые языки донесли царю, что Пушкин вовсю развлекается на черноморском курорте и не встаёт на путь исправления. Тогда недовольный царь распорядился отправить Пушкина в псковскую деревню, в глушь, и пусть там в бане сидит.

       Но Пушкин и тут не сломался под жестокими царскими репрессиями. В бане на гармошке наяривает, да песни весёлые поёт! Он их много в южных краях выучил. А в деревне тогда не было клуба – очага культуры. Конечно же, девушки и молодые женщины потянулись на звуки музыки к Пушкину в баню. Самогонки принесут, бражки, и веселятся от души!

 Пушкин же, нечаянно, привёз из Одессы нехорошую болезнь, которую тогда называли «гусарский насморк». И через некоторое время местные жители пришли к старосте и стали жаловаться, что болеют. Мол, надобно в деревню аптеку и фельдшерский пункт.

Тогда царь, чтобы прекратить безобразия и не допустить эпидемию, сказал: - Пусть Пушкин живёт в доме и там лечится.

       В доме места было намного больше, чем в бане, и Пушкин остепенился. Стал писать разные стихи и поэмы. И пишет часами напролёт, пока все перья до огрызков не испишет! Тогда он выбежит во двор, гусю шею свернёт, перья у него повыдирает и обратно за стол. А Арине Родионовне кричит: - Приготовь мне, голубушка, гуся на ужин! Он там, во дворе лежит!

  Всю жизнь дружил он с бывшей няней. Она, бывало, купит в лавке бутылку водки:

 - Будешь, Александр Сергеевич?

- Выпьем, няня, где же кружка! – радостно отвечает Пушкин, потирая, испачканные чернилами, руки.

И никаких рюмок или бокалов он не признавал, пил только из своей фронтовой алюминиевый кружки. Дорога она ему была как память.

 Во время выпивки Арина Родионовна, бывало, попросит: - Расскажи, свет Александр Сергеевич, как в тебе такой большой талант открылся?

И Пушкин рассказывает, что как-то школьником, стоял, задрав голову, и смотрел на птиц, сидящих на дереве. В это время старенький поэт Державин на дрожащих ногах шёл в церковь, чтобы причаститься и отдать богу душу. Подошёл он к маленькому Пушкину и говорит: - Вот ты стоишь, ворон считаешь, а в тебе поэтический талант! Иди, и пиши стихи. А я, в гроб сходя, тебя благословляю!

       Пушкин в душе хулиганистым был, и когда уставал серьезные вещи писать, то сочинял шуточные, эротические и даже матерные стихи. И эпиграммы. Кто-нибудь спросит, а что это такое? Это короткое сатирическое стихотворение, в котором кого-нибудь высмеивают. Вот, к примеру, если человеку в глаза скажешь, что он - осёл, то можешь получить фингал под глаз или повестку в суд. Но совсем другое дело, когда ты напишешь в эпиграмме: «Господин Сиволапов - осёл» Всё, это не оскорбление, а литературное произведение. И взятки гладки! А у Пушкина эпиграммы были очень точные и обидные.

       Когда царь увидел, что Пушкин за ум взялся, литературным творчеством занимается и про него плохо не пишет, то разрешил ему переехать в столицу Петербург. Но строго наказал, что самолично будет проверять всё написанное Пушкиным. И вот царь красные чернила приготовит, очки наденет, перо в руки возьмёт и читает стихи Пушкина. Вольнодумные слова зачёркивает, матерные - густо чернилами замазывает и сверху звёздочки ставит. А если сексуальное что попадёт, то царь крестом с угла на угол лист перечеркнёт, скомкает и в мусорную корзину бросит. И перекрестится: «Чур, меня, чур, меня!»

      Во время отдыха от писательского труда Пушкин посещал балы. Там с молодыми мужчинами он мало общался: с пренебрежением относился к золотой молодёжи, которая на родительские деньги шиковала, а сама из себя ничего не представляла. А пожилые вельможи – в белых чулках, панталоны до колен, на голове напудренные парики с кудряшками…  Они только и могут дела минувших дней вспоминать! Вот женщины – это совсем другое дело! Они вызывали у Пушкина самые трепетные чувства.

А в то время стихи толком ещё писать не умели. Пытались некоторые, но получались они нескладными, скучными и длинными. А Пушкин научился так красиво и завораживающе писать, что прочитает какой-нибудь девушке или женщине несколько строчек, - и она уже в его руках млеет. Такое гипнотическое воздействие! И в Пушкина влюблена. Он и сам очень влюбчивым был, но всё равно стихи не каждой встречной читал. Правда и расставался с любовницами быстро. Через неделю отвергнутая дама перед Пушкиным на коленях стоит, слезами обливается. А он из кармана стихотворение достанет, типа: «Я вас любил: любовь ещё, быть может, в душе моей угасла не совсем», подаст женщине со словами: - Эти стихи посвящены тебе, дорогая!

Женщина тут же плакать перестаёт и бежит подругам хвастаться, что Пушкин ей стихи посвятил! Понятно, что тут уж все женщины хотели быть любовницами Пушкина.

     Молодым людям всё это не нравилось. Но Пушкина побаивались, потому что он в эпиграмме мог так припечатать, что вовек не отмоешься. И всё равно, бывало, находился какой-нибудь хлыщ, расхрабрившийся от вина и водки, подойдёт шаткой походкой к Пушкину: - Ты чего, морда африканская, к нашим девчатам клеишься?!

А Пушкин был гордый и вспыльчивый человек, поэтому отвечает ему конкретно: - Пошёл вон, пёс шелудивый!

Всё! Пьяного прилюдно послали. Опозорен! А драться тому нельзя, потому что ни в одно светское общество потом не пустят. Тогда забияка, чтобы спасти свою честь, по правилам того времени, снимает с руки перчатку и бросает её Пушкину. Это сейчас, если тебе перчатку бросили, ты её в карман положишь и будешь вторую ждать. А тогда - это вызов! На дуэль! И если перчатку не поднимешь, то всё – ты трус и презренный человек. Остаётся только с моста вниз головой броситься или в лесу землянку вырыть и сидеть там до конца жизни. Пушкин никогда от дуэлей не отказывался, потому что был смелый человек!

    На другой день, на дуэли протрезвевший мажорчик стоит бледный, коленки трясутся, богу молится и с жизнью прощается. Знает, что Пушкин отличный стрелок и во многих дуэлях побеждал. А Пушкин пустит пулю впритирочку возле уха противника,  - тот от страха в обморок падает, точно застрелен наповал. Или Пушкин выстрелит сопернику в грудь вишнёвой косточкой, - тот упадёт, ногами дрыгает, притворяется, что умирает.

А Пушкин только сплюнет на землю: - На фронт бы вас, да в окопы, шаркуны придворные!

       Дуэли тогда проводились за городом, где-нибудь в лесу, чтобы полиция не увидела. Бывало, Пушкин после дуэли  придёт домой усталый, голодный. А его жена в последнее время холодна к нему была и ворчит недовольно: - Ты бы, Пушкин, попридержал свой характер, а то эти дуэли добром не кончатся. Когда-нибудь подстрелят тебя.

Вот и накаркала.

В заключение хочется привести слова одного школьника, написанные в сочинении: «Если бы Дантес разбирался в поэзии, то не стал бы стрелять в гениального Пушкина, а выбрал бы для дуэли какого-нибудь графомана, и потомки были бы ему только благодарны»