Часть 5. Рассуждения о времени

- Я тут прочёл одну книгу, - сказал Гук и посмотрел в окно. Осень мелькала и кружила листья, как в калейдоскопе: жёлтые, красные, оранжевые, серые. Изредка попадались зелёные, но тоже дохлые.
- То ли швед, то ли норвежец, не помню. Лу, кажется.
- Лу? - переспросил я, борясь с зевотой. Всё утро почему-то отчаянно хотелось спать. Бывают такие дни - вроде бы выспался и даже проснулся сам, до будильника. Но челюсти то и дело выворачивает, и ничего с этим не поделать. И так весь день.
- Очень скандинавская фамилия.
- Лу, - подтвердил Гук и даже кивнул. - Имени вот только не помню. То ли Эжен, то ли Эдмонт. Ну да ладно. Книжка так себе, как мне показалось. Не нашёл я в ней ничего такого, что могло бы тянуть на общеевропейский бестселлер. Ну, рассуждения о жизни, любовь-нелюбовь, мужчина-женщина. Согласен, были удачные моменты. Над двумя я даже задумался, так сказать, примерил их на себя.
- Мне кажется, что если ты задумался, а тем более, перенёс описанное на свои ощущения, то книга вполне достойна быть шедевром. Я вообще считаю, что если автор заставляется задуматься, то его миссия выполнена.
- Спорный вопрос. Вот ты пишешь рассказы.
Он особым утвердительным взглядом посмотрел на меня.
-? - так же взглядом, но с вызовом, ответил я. Мол, да, пишу, ты же знаешь. И - хочешь сказать, что мои истории никому не интересны? А также - да, пишу, но я только в самом начале и моя главная книга ещё впереди.
- Да не обижайся ты заранее, - по-своему поняв мой взгляд, махнул рукой Гук. - Я так, просто как пример. Вот смотри. Ты пишешь. Показываешь друзьям. Кидаешь их в социалки и на разные порталы. И ждёшь реакции - понравится или нет, затронет или пройдёт мимо.
- Прочтут или нет - вот что меня волнует больше, - буркнул я, остывая.
- Прочтут, всему своё время.
Мы помолчали. Электричку покачивало на поворотах. Мы ехали за грибами - такое вот неожиданное родилось у нас накануне. Поехать в лес, вырваться из джунглей из камня, побродить, ловя осень взглядом и запахами. Поохотиться на представителей параллельно существующей на земле цивилизации. Мы встретились утром, сели на электричку и поехали.
- Так вот. Я считаю, что в вашем мире, писательском, вообще всё очень несправедливо устроено. Кто решает, печатать тебя или нет? Один-два человека. Редактор и специальный человек, который принимает решение. Так?
- Не знаю, - признался я. - Я же для себя пишу. У меня просто хобби такое. Смысл в жизни за неимением другого. Я не показывал своё никому, кроме друзей. В издательства не обращался - не с чем пока.
- Вот, о чём я и говорю. Мы не знаем, чем руководствуются эти люди, соглашаясь напечатать твоё вымученное. Скорее всего, прибылью будущей. А если ты пишешь гениально, но заумно - кто это будет читать? Вот и не напечатают. Кто бы в наше время издал бы "Войну и мир?"
- Аполитично ты рассуждаешь, да? - попытался пошутить я. - Ты жизнь видишь из окна моего персонального автомобиля.
- Электрички, - поправил меня Гук. - И не жизнь, а пролетающие мгновения. Жизнь - это то, что сейчас происходит со мной. Я имею в виду конкретно себя. Собственно, эта мысль мне и понравилась у Лу. Она там в самом конце, некий апофеоз его книги. Наверное, ради этой фразы и стоило читать всю его муть.
- Зачем же ты читал, если сразу понял, что это не твоё?
- Ну, во-первых, мне было интересно вот чем - там у него такой ровный одинаковый стиль описания происходящего, что невольно ждёшь некой ключевой точки, после которой события помчатся галопом. И читаешь, читаешь, ожидая. Кстати, возьми на вооружение.
Он улыбнулся. Я тоже, но не ему, а своим мыслям. Подумалось вдруг смешное в своей невероятности - вот прошло сто лет, я помер, но знаменит. И моё творчество разбирают по фразам и составляющим. "В этом произведении явно чувствуются нотки танинов Достоевского, связанные с лёгкими фруктовыми ароматами Лукьяненко". Смешно.
- А во-вторых...
Он вздохнул. И сказал, сделав акцент на первом слове:
- Она мне дала книгу почитать. Сказала, что прочла несколько страниц и её заворожила лёгкость кружева слов.
- Она - та же, или другая? - иронично, но очень тактично (как показалось мне), спросил я.
- Какая другая? - с вызовом спросил Гук. - У меня нет других. Она для меня одна-единственная. Каждая.
- А-а! - понимающе протянул я и зевнул, не сдержался.
А всё-таки, хорошо было ехать вот так, утром, бродить взглядом по попутчикам, изредка улавливая обрывки разговоров и беседовать ни о чём. Но вдруг меня посетила догадка, которую я тут же высказал.
- То есть, ты не понял, что конкретно понравилось в книге ей и на основании этого начал сомневаться в верности выбора предмета любви? Так?
- Какого-такого предмета? - вдруг рассердился Гук. - Я, что ли, специально, по-твоему, решил для себя - вот, её я буду любить? Оно само пришло и поселилось, не спрашивая.
- Ладно-ладно, - выставил я открытые ладони в жесте примирения-успокаивания. - Я просто неудачно выразился.
- Предмет, - бурчал Лёва. - Нет, ну надо же было так сказать.
- А ты вызови меня на дуэль. Хи-хи. Грибную. Будем сражаться на мухоморах.
- Да ну тебя, - усмехнулся Гук. - С мысли меня вот сбил.
- Книга, - напомнил я. - Она дала почитать.
- Да. Она дала. И что?
- Откуда ж мне знать?
Теперь разозлился я. Есть у Левенгука одна неприятная особенность - он начинает говорить одно, но очень часто перескакивает на сопутствующие детали и в итоге рассказывает что-то другое. Не менее интересное, но не то, с чего начинался рассказ.
- Ну, ты же сбил!
- Всё! Точно дуэль! Я ещё и виноват, ну надо же!
Мы минут пять шутливо кидались обвинениями. Со стороны -  типичная семейная разборка. Но это понимание пришло позже, пригнав кровь в уши. Сейчас же было просто весело. Так, по-дружески.
- Ладно, ап, - наконец сказал Гук. - Сколько нам ещё ехать?
- Даже не намекай, - ответил я. - Решили же - только после первого найденного гриба.
- Зануда ты, - расстроился он. - Я вот замёрз. Брр-р-р.
Он демонстративно скрестил руки на груди и потёр ладонями плечи, укрытые суровой финской курткой.
- После первого гриба, - добавив решительность в голос, повторил я, надеясь, что он сможет меня всё-таки переубедить. Потому что я и сам не прочь бы сделать глоток из фляжки.
- Садист, - демонстративно повернулся в мелькающие за окном пейзажи Гук.
Я не ответил.
Мы ехали и молчали. Я думал о времени. На меня иногда находит - порассуждать наедине с собственным мозгом о том или ином. Я вызываю виртуального собеседника и пытаюсь спорить с ним, заранее зная, что проиграю в споре, потому что он, виртуальный - это настоящий я. А я, внешний - всего лишь носитель тела, актёр театра имени себя. Но поспорить надо - в таких беседах иногда рождается понимание.
Итак, время. Секунды, минуты, часы. Дни, месяцы, годы. Почему так? И как, интересно, жили люди до изобретения понятия времени? Я не могу представить себе - как можно жить, не зная времени? Чувствовать его - это легко; солнце, луна и звёзды не дают забыть о том, что есть смена дня и ночи. Но короткие отрезки времени - они же тоже важны! И порой намного более необходимы, чем простое понимание того, что "темпус фугит".

- Я ей писал. Она - не отвечала.
Я пил вино, вгоняя ревность в кровь.
Она меня из личности изгнала.
Она сама раздвоенною стала -
Она - она. И плюс
Она - любовь, -
Неожиданно прочёл с выражением Гук и внимательно посмотрел на меня, склонив голову. Явно ожидая рецензии.
- Хм-м, - сказал я, оттягивая ответ.
- Я недавно написал. И это – событие в моей жизни. Понимаешь?
Я кивнул.
- События - это то, чем мы отмеряем время. То, что происходит с нами - вот мерило, а не секундная стрелка. Стрелка - что? Бездушный кусок металла, послушный механизму. Перещёлкнула она - нет мгновения. Ты зафиксировал и продолжил жить. А вот то, что мы пережили, переварили в себе - это и есть наше время. Это вторая вещь, которая понравилась мне в книге этого Лу. Точнее, это мой вывод из прочтения одного абзаца. Он, естественно, иначе всё написал.
- То есть, вот мы едем - и это событие, - ответил я, одновременно удивившись совпадению моих мыслей со словами Лёвы. - Неординарное, согласись? И это - эпизод. Часть жизни. Он потом вспомнится, не весь, деталями. Можно даже записать в дневник - такое-то число такого-то года. Но это не стрелка часов. Это застывшее воспоминание, не больше, янтарная капля с мухой внутри.
Я произнёс эту тираду на автомате, как продолжение внутреннего спора. И сам почувствовал её несовершенство в аргументации. Но уже было поздно. Слово - не синичка, вылетело птичкой.
И Гук ввязался в спор. Но, как обычно, по-своему.
- Я ей пишу - хочу подарить тебе подарок на день рождения. А она - хи-хи, спасибо, нормальная реакция онлайн, вроде «всё слова и обещания». А я - понимаешь, хочу, но не знаю что. Ну, безделушку из серебра, золото вульгарно. Но - что? Кольцо - нет, это сложно, размер, фасон. Серьги - тоже не совсем реально, надо знать, что ты любишь. Подвеску?  Цепочку?  Браслетик на ногу?  Что? В-общем, засыпал её вопросами. А она - ты серьёзно? Мы ж встречались последний раз восемь лет назад, зачем тебе это? А я вдруг понимаю, что не смогу объяснить. Донести, что те три встречи миллион лет назад для меня - событие из жизни. Моей жизни. Я не знаю, как она относится к этому, помнит или выкинула - неважно лично для меня. Я - помню и вспоминал, веришь? Правда, вспоминал иногда. Врезались мне в память эти три встречи с ней. И вот сейчас я хочу ей сделать подарок - день рождения всё ж. Повод. А объяснить - не могу. И - вот.
- Подарил?
- Нет пока. Я тогда пьян был. А в трезвости мысли аргументация немного другая. Да разве в подарке дело? Во мне дело, в том, что она когда-то сделала мне от себя подарок - знакомство с собой. Зарубку на циферблате моего хронометра. Отметка на часах, которую уже не пересечёт стрелка настоящего. И вот я хочу вернуть это воспоминание - нет. Не вернуть. Освежить, оживить, выдернуть из прошлого простым действием - подарком ей. Это как отдать долг, понимаешь?
- Если ты напишешь книгу из своих рассуждений - её точно не опубликуют, - сказал я.
- А-а, - отмахнулся Гук. - Вот и ты не понимаешь.
- Ну отчего же? Понимаю. Я не понимаю другого - это какая из тех, которая одна, единственно-неповторимая?  Я честно запутался.
- А есть разница? Они же все - это я. - грустно сказал Гук. И добавил умоляюще:
 - Давай хлопнем по глоточку, а?
И я, скрывая радость, полез в рюкзак.

21-22 сентября 2014 г.