Часть 7. О музыке и смысле

Гук был пьян. Нет, это не то определение. Лёва был в дремучей тоске, усугубленной алкоголем.
- Песня есть. «Бахыт-компота». «И плачет  Иванов, и воет, и рычит, пиная сапогом проклятую планету»*. Понимаешь?  Он тут застрял. Космолёт разбил, запчастей не найти. И ему - ох как плохо, он назад хочет, в мир, где ему хорошо, понимаешь?
Я кивал. А что ещё можно сделать, когда твой друг в таком состоянии? Только поддакивать, изредка вплетая слова утешения и понимания. Хотя нихрена понятно не было, если честно.
- А ты вынужден тут торчать. В мире, где даже существо разумное разбито на две группы - хомо эректус, то есть, прямоходящие, и хомо сапиенс, они же - разумные. И между ними - непонимание. Это я сегодня прочёл у одной психологини. Нет, ты не думай, я без оскорбления, она умная тётка. Я просто... просто для простоты так её назвал. Я вообще хотел купить её книгу, но у неё тираж всего 500 экземпляров, хрен найдёшь. Можно дозаказать, наверное, но я лентяй, ты же знаешь.
- Ага, - кивнул я. - Прокрастинатор.
- Да.
Лёва замолчал и жадно затянулся сгоревшей до половины сигаретой.
- Гук, что случилось? - осторожно спросил я.
- А?
Лёва вздрогнул.
Я тоже. Просто это было неожиданно - выпавшая чашка с кофе из его пальцев.
- Случилось. Мой мир рухнул. Моя тщательно, любовно, кирпичик к кирпичу, стена. Меж мной и оной. Ей. Ею. Как правильно-то?
- Да какая разница? Суть давай. Я давно тебя таким не видел.
Он замолчал, жестоко туша недокуренную сигарету в пепельнице. Я ждал, отхлёбывая из бокала вино.
- Я шёл. Утром. Тихо, привычно. Курю, второй рукой ищу радиостанцию. Чему-то даже подпеваю. В общем, настроение версия "понедельник". И вдруг вижу девушку, похожую на неё. А я ж вдаль без очков - слеп. Не, думаю, не она. Вряд ли. Или она? Так и иду. Забыв про радио. А там - шансон.
Лёва вдруг хихикнул.
- Смешно, правда. Все хомо интеллигентус делают вид, что не приемлют русский шансон. И при этом у каждого в запасе есть пара песен той же тюремно-блатной тематики, которые они оправдывают или глубоким смыслом лирики, или трогательностью мелодии. Вот у тебя есть?
Я задумался и сделал ещё глоток.
В последнее время мы перешли на красное полусухое. Коньяк стал дорог для бесед. А эффект - тот же. Плюс время потягивания напитка вместо "хлоп" - и ожидание новой порции. Которая будет скоро, потому что нельзя же постоянно сидеть (до определённого состояния) и ждать следующего "хлопа", жуя лист салата. А это чревато финансовым опустошением кошелька. Так что вино - дешевле.
- Хочешь - напою любимые две шансонные?
Гук внимательно посмотрел на меня. Это был прогресс - интерес вместо глубокой хмари.
- Ну, давай.
- Человек вынул нож, серый, ты не шути, - забормотал я хрипло вполголоса. - Эмм, что-то там типа нам нечего делить, по пути, я такой же, как ты. Это песня, полная тоски по матери - любимая зоновская тема. Ну и плюс, некая история. Он получил письмо от мамы, всё, помираю. И рванул в побег. А вслед - погоня
- О как! - рассмеялся Лёва.
- Да погоди, - серьёзно продолжил я. - Дальше вообще трагика. Мальчик-ефрейтор идёт по следу. А у него стимул - отпуск десять дней за поимку. А он по маме скучает, понимаешь? **
- Понимаю. Я, когда служил, тоже домой хотел, в отпуск.
- Ну, вот. Реальный накал. Не Владимирский централ.
Я вдруг смутился. Получается, что моё тайное любимое - действительно, любимо мной и хорошее. Но как передать, что это не постыдное, а настоящее?
- Ну, вот, - смял я окончание. - Просто её слушать надо, песню. Там хорошее сочетание лирики и мелодики.
- Круче, чем у Флёр?
- Вот ты дурак, Гукенштуцер, - вдруг разозлился я. Совпало. Настроение и состояние. Кто объяснит разницу между этими двумя понятиями - тому приз.  - Ты специально несравнимое на весы кидаешь?
- А чем не сравнить-то? Стихи есть? И тебе нравятся. Музыка - ну, не Битлз в исполнении Мойши, конечно, но то тоже лирично. Если судить по твоему исполнению.
- Да ну тебя.
Я обиделся. Вот не рассказать - на что, честно. На иронию, звучавшую в голосе? На придуманное самим же собой непонимание? Наверное, алкоголь.
- «Солнце, мне кажется, ты устало светить»***. Знаешь такую песню Флёр? - спросил Лёва, не заметив моей обиды.
Это вообще присуще людям - не видеть состояния другого. И мне - так вышло, что я тоже к ним отношусь, каким бы противным не казалось мне это знание. Но Лёве - простительно, он друг.
- Ага.
Я кивнул. В голове сразу всплыло сочетание проникновенного голоса и офигительно подходящего под ситуацию лирического смысла. Правда, песня в черепе зазвучала другая, более нравящаяся. "Кто мы - незнакомцы из разных миров?"**** - вот что звучало.
- Я новый смысл нашёл. Сегодня. Очень новый. Для себя. Раньше я видел эту песню некой мантрой светилу. А сегодня - понял. Она - в данном случае певица Оля - даёт утешение. Предстаёт некоей утешительницей, такой... ну... Собирательный образ идеала женщины, которая положила мою голову себе на колени и поёт колыбельную солнцу. А "солнце" - это ты. То есть - я. Да не важно. Уставший быть справедливым и мудрым. Уставшим жить с любовью. Которая никому не важна. И она утешает тебя - спи, солнце, я сберегу тебя.
- Хорошая интерпретация. Правда. И что?
- И то. Я - солнце, я устало светить, понимаешь? Мой свет - не-ну-жен. Даже мне.
Лёва пьяно уткнулся лбом в локти на столе и вздрогнул плечами. Я ...
А что я мог сделать? Утешать, вызвав новый прилив нетрезвых откровений? Крикнуть официанта, сделать новый заказ? (Кстати, идея). Закурить новую и сделать вид, что всё нормально, типа?
Я не знал, что делать.
- Вот и она, - сказал вдруг Лёва, оторвав голову от локтей, - Ничего не сделала. Встала и ушла, видя моё состояние. А я кивнул ей и допил всё, что было у нас меж оконных рам.
- И как Тируванандапурам*****? - попытался пошутить я.
- Как и весь этот мир - хрен вам.
Кто она - спрашивать было бесполезно. Лёва, несмотря на всю его откровенность, как мог, сглаживал подробности. Ну, за редким исключением особо нетрезвого состояния. А мне очень хотелось увидеть хотя бы одну из тех, которая может довести Гука до такого состояния.
Потому что мои истории, которые я писал, были проще и банальнее. И это было обидно. Очень. Потому что мне очень не хватало в моих рассказах описания параллельных существ - женщин.
Мнить себя писателем - одно. Быть им - противоположное. Я таким не был. И никогда не стану. Потому что... Да вот - простой пример. Есть певица со сценическим псевдонимом Флёр. Нам с Гуком нравятся её песни. Но я не смогу описать, какая она, даже если увижу. Даже если пить буду вместе - не смогу передать физиогномику, повадки и детали одежды. Допридумать - это запросто, но это будет неправдоподобно. Потому что Я буду знать, что это ложь. И вот есть Гук, который тремя-пятью предложениями создаст её образ так явственно, что даже глаза зажмуривать не надо.
(Кстати, я его описания никогда запомнить не могу. Не говоря уж об перенесении его образов в файл очередной главы. Рассуждения - надеюсь, получается, потому что близки. Людей - нет. И даже не убеждайте меня в обратном. Не надо. Всё равно вы этого делать не будете, а я начну накручивать себя, а вам всё равно, а я опять впаду в ересь потери с трудом найденного смысла - писать, и начнётся новый круг неверия, и я снова начну заочно обвинять вас в нечуткости, а оно надо? В-общем, дрянь, хрень, тень-наплетень, не будем об этом).
- И вот. Я иду. Прислушиваюсь к радио шансон - а вдруг? И понимаю - она. С ним. идут. По одной стороне улицы со мной. А я - оу! Надо же! Догоню, испугаю, создам сюрприз. Потом - нет, глупо. Затем - почему нет? Далее - идиотизм, они ж о своём беседуют, а тут я, скомканное недоговорённое, растерянность, не умение принять меня. Да ну нафиг. И иду. Вослед. А впереди - она. Неожиданно - в юбке, понимаешь? Почему и не узнал сразу - она носит джинсы. Или брюки. Или платья в пол. И вот тут и началось.
Я сделал внимательное лицо. Потому что мне уже было неинтересно. Просто - нафиг! У меня в голове связка сюжета образовалась. Мне интереснее сейчас расстаться, вынуть планшет и писать - хочу! Но Гук- друг. А я - друг ему. И вынужден пренебречь своим нужным ради него. Это ли не дружба - отказ от себя ради другого?
- А началось - кошмарное. Я вдруг понял, что моя стена, которую я с таким трудом возвёл межу собой и ею - рушится. Все мои умные мысли, почерпнутые из книг и фильмов по книгам - ерунда. Нет никакого "Всё кончено". Есть "всё просто перешло на новый уровень". Она - немного изменилась и у неё есть другой, который мягко, и, надеюсь, даже не задумываясь, поддерживает её за талию, чтобы уберечь её от оступления в выемку в асфальте. А она - или не замечает этого, его прикосновения, или позволяет, или вообще да ну его нафиг думать, что там между ними происходит - мне только ревности не хватает. И стоит так подумать - доли мгновения, пока его рука лежит на её плаще, заботясь - всё. Кирпичи валятся вниз, и ноги от ударов становятся ватными, и сердце вдруг (оказывается) может выдавать двести сорок ударов в минуту, и без очков не видящие глаза заливает кровью ревности. Именно ревности. И обиды. И злости на жизнь, допустившую такое.
Лёва зло посмотрел в бокал с красным полусухим дешёвым крымским и залпом допил.
- Гук, - сказал я, воспользовавшись паузой. - Слышь? Не накручивай себя. Всё пройдёт.
- Пройдёт? О, да. Время - пекарь, из чувств создающий коврижки. Я убедился сегодня. Что у неё нет ко мне чувств. Испеклись под жаром признаний другого.
Я промолчал. А что тут скажешь? Я не психологиня. Это не обидное для неё, она умная и уставшая от непонимания женщина. Я тоже читал её - Лёва скидывал мне ссылку пару дней назад. Помню, я прочёл, и мне стало страшно. За наш мир. Потому что многое так и есть. Но сейчас не об этом.
- Что я могу изменить своей любовью под этим тревожным небом, заполненным бомбами******, - напел пьяно Гук. - Что? А ничего. Я даже себя изменить не могу.
- Потому что твоя любовь не нужна даже тебе, - выдал я сентенцию. - Только не спорь, ладно? Давай, я тебе такси закажу, а?
- А закажи!  - усмехнулся Гук. - Закажи. Позаботься хоть ты обо мне. Ты же друг, да?
- Да, - ответил я. - Да.

***
- А я ей пишу - ты мне не друг, - пьяно рыдал Гук у дверей такси. - Ты бросила меня в момент, когда ты была мне необходима. Да, я, оказывается, всё ещё люблю тебя, говорил я ей. Но - ты пренебрегла мной, даже видя моё состояние. И я написал ей - я сегодня убью себя. Специально написал, понимаешь?
- Да, понимаю, - отвечал я, сдерживая его порыв упасть.
- А она - держись и карабкайся, понимаешь? Держись! Написала она мне.
- Да, понимаю, - говорил я, усаживая его в машину.
- Ты – друг! - сказал Лёва трезвым голосом. - А она - нет.
- Да. Я друг. А она не может быть другом, потому что ты не видишь в ней друга.
- Скотина ты. Зачем ты это сказал вслух?
Гук упал в сиденье такси, злобно хлопнул дверью и уехал. А я пошёл домой. Где и написал это, будучи нетрезвым.

29 сентября 2014 г.

* - Бахыт-Компот. «Бухгалтер Иванов»
** - Иван Кучин, «Человек в телогрейке».
*** - Fleur, «Колыбельная для солнца».
**** - Fleur, «Русская рулетка».
***** - Аквариум, «Афанасий Никитин буги».
****** Fleur, «Взрывная волна».