Часть 12. Выбор

- Ты чего такой хмурый? - весело спросил Лёва, отхлёбывая из своей кружки с тёмным пильзенским.
- Да так, - ответил я, неприязненно смотря на полный пинтовый бокал светлого шведского, самого недорогого в этом заведении. Я хотел попробовать новый рецепт - две трети пива, треть томатного сока, немного лайма и соль. Но, несмотря на цены, обслуживание было из ряда вон. Пиво и лайм принесли, соль на столе, а кровь томатов забыли.
Я не люблю пиво. Оно горькое. Мои вкусовые рецепторы противятся насилию сочетания хмеля и солода, взваренного в красивых блестящих баках. Но Лёва вытащил меня в это подобие ирландского паба с целью показать мне, что пиво - это вкусно, надо просто попасть в атмосферу.
Атмос был. Желания не было. А всему виной литературный  конкурс, в который я ввязался. По мотивам произведений братьев Стругацких. То есть, высоко задранная планка умения писать. Причем, устроители не обещали золотых гор, но был шанс отметиться. Да что там, просто проверить себя на умение быть тем, о чем мечталось с юности - делиться с миром своими мирами. Сорри за тавтологию.
Поэтому я переживал. Условия конкурса были просты - жребий кидал тебя в группу, в которой помимо тебя, участвовали ещё два десятка конкурсантов. От маститых признанных до новичков, вроде меня.
Я вкратце пересказал Гуку суть. И поделился своими сомнениями.
А сомнения были величиной с Великий каньон, что в техасщине. Или в оклахомщине? От маленьких, готовых сорваться с края, обломков скальной породы, обязательно вызывающих сход лавины, до уже заранее выкопанных природой расщелин глубиной в пару миль.
- Понимаешь, я не знаю, повезло мне или нет. Жребием меня кинуло в очень сильную группу. Я, когда начал читать рассказы других участников, чуть не взвыл, кусая губы. Ногти точно сгрыз до основания от зависти.
Я продемонстрировал Лёве две объеденные пятерни. Он кивнул понимающе и отхлебнул.
- Лучше пишут?
- Не знаю. Тут ведь в чём проблема, Гуккен - я не могу оценивать написанное самим собой. Не потому, что весь восторженен, нет. Я написал. А потом перечитываю, как чужое. Я не верю, что это написал я. Но как чужое, в котором я вижу тот смысл, который вкладывал автор. То есть, я. Но при этом знаю, что, скорее всего, я единственный, кто поймет то, что я пытался донести. Остальные увидят что-то своё. Если увидят.
Я основательно приложился к пинте, уменьшая её объём до двух третей.
- Впрочем, нет, не то. Дело в другом. Что написал - то в прошлом. Сложнее другое. Оценивать написанное другими. А там реально хорошие тексты, Лёв. Да, не вылизанные из-за нехватки времени, но идеи! Но язык! Но образы! Блин. Это зависть, понимаешь?
- Ага, - сказал Гук и закусил очередной глоток чем-то в кляре. Зашевелил челюстями, глядя куда-то мне за спину.
- Что там? - спросил я.
- Ща, - ответил он.
Лёва поднял руку, призывая официантку.
- Девушка, когда перед вами стоит выбор - поддаться ненависти к клиентам и остаться без чаевых, или сделать усилие над собой и получить малую толику, а именно - десять процентов с заказа. Что вы выберете? - сказал он подошедшей барышне в фирменном фартучке с кокетливыми оборками поверх остальной униформы.
- Простите? - спросила официантка Марина (так значилось на бейдже, на который я кинул взгляд, чтобы врезать в пока ещё трезвую память), чуть наклонившись, чтобы достоверно понимать, что было сказано слегка подвыпившим клиентом.
Лёва довольно невежливо ткнул в меня пальцем.
- Мой друг пожелал очень немного, помимо этого изобилия, - обвел он рукой наш столик с закусками. - Стакан томатного сока. Вы, принимая заказ, согласно кивнули. То есть, я могу судить о том, что мы были поняты - всё это и стакан томатного сока. Вы что, его выжимаете?
- Ой, извините! - вдруг неожиданно зарделась она. И продолжила смущенно:
- Я передала заказ. Но у нас столько посетителей, пятница.
Она обвела зал рукой, словно приглашая нас присоединиться к её возмущению тем, что кому отдых, а кому работа.
- Лёва, - тронул я Гука за рукав.
- Погоди, Май, - отмахнулся он. И продолжил воспитательную работу вежливыми, и оттого очень едкими словами.
Я откинулся и предался мыслям. Мне необходимо было решать - кому отдать своё предпочтение.
Две проблемы маячили передо мной - моральная и физиологическая. Вторая была более актуальной - я реально не помнил прочитанных сюжетов. Более того, я не помнил, чем меня захватил тот или иной рассказ. Я держал в голове только образ первого впечатления. А впечатления были восторженные. Моё творение в подметки не годится тем произведениям, что я прочел.  Так мне казалось.  Нет,  я не был настроен критически к своему творчеству,  отнюдь.  Я любил вышедшее из-под моих пальцев. Но именно эта любовь и мешала мне посмотреть здраво.
Выбор.  Выбрать шесть рассказов. Заранее обречь себя на проигрыш.  Жестокие правила.
Я извинился и вышел. Покурить.
Стоял и думал о том, что выбор – это всегда неизбежность. Даже уходя от него, ты выбираешь пассивность вместо драки. Нет в мире ничего, что не выбираем мы. А ведь ещё есть то, что выбирает нас.
- Ты чего сбежал? -  материализовался рядом Лёва с зажженной сигаретой.  - Подождать не мог?
- А? А,  да.  Извини.  Подумать надо.
Сомнения -  вот спутницы выбора.  Хорошо,  если их две,  типа "да"  и "нет".  Это просто,  как монетку подбросить.  А если их целый гарем,  жён и наложниц? Что тогда? Змеи,  отравляющие жизнь.
Всё это я высказал Гуку,  нервно затягиваясь.
- У тебя два пути,  насколько я понимаю,  - сказал он, когда мы вернулись за столик.  Стакан с томатным соком,  запотевший,  с яркими кровавыми каплями, выглядевшими так благодаря освещению,  уже дожидался меня на бирдекеле.
 -  Первый - благородный.  Голосовать честно.  Сердцем и разумом.  И второй - менее достойный,  но необходимый.  Отдать баллы за самые слабые рассказы.  В надежде снизить рейтинг сильных. Выбор,  Май. И он - за тобой.
- Мне не нравится второй, - хмуро сказал я,  доливая томатный сок в пиво.
- Ясень день,  - усмехнулся Гук.  - Но в нём есть надежда. А?
И он подмигнул мне.

***

- Выбор, Май, - рассуждал Гук, стараясь говорить чуть громче, чем тоскующая в колонках Бьёрк. - Выбор - это то, что мы делаем постоянно. Вот, например - осознанное бессознательное и бессознательная осознанность. Вот сейчас мы решили, что нам более необходимо вогнать себя в состояние опьянения. И пьем. Я - вкусное тёмное, ты - испорченный напиток. Но в этом твой выбор. Сознательный.
- А бессознательное сознание - это что? - спросил я.
- Осознанность. Не сознание. Это разнополярные величины. Человек в сознании воспринимает всё так, как это понимает разум. А осознание - это шок. Оно бьёт сразу, наотмашь. Ты вдруг понимаешь, что не знаешь, как ты мог жить раньше, не касаясь этого. А уж если оно бессознательное...
Он замолчал, явно подыскивая хлесткий пример, чтобы донести сразу образно.
Я воспользовался паузой и захрустел гренком. Или гренкой. До сих пор не знаю, как правильно. Хлеб - значит, гренок. Но одна единица хлеба - получается, гренка. Так и этак достойно жизни.
Тоже выбор, как говорить - правильно по-русски литературно, или не менее правильно согласно сводам местности. Или так, как привык с детства, как говорили в семье - надевать-одевать, булка-батон. Или подстраиваться, с целью произвести впечатление, или же выпячивать свою индивидуальность. Блин, сколько нюансов!
- Вот любовь - оно бессознательное изначала, - наконец нашёл что-то достойное примера Гук. - Живёшь себе по своим придуманным правилам, делаешь что-то, создавая видимость. Но вдруг встречаешь её и начинаешь чувствовать в себе потребность. Радоваться. Тосковать. Ревновать. Стихи писать, наконец.
- Стихи не только по любви пишутся, - возразил я.
- Ну, ты больше поэт, чем я, тебе виднее, - отмахнулся Лёва. - Не перебивай. Лирика пишется от любви к женщине. Остальное - от любви к себе. Ты понимаешь, что не можешь не говорить, и рифмуешь эти мысли. Но я не об этом.
Он внимательно посмотрел на меня, не замечая. Я склонил голову, смотря в его запавший взгляд, и щёлкнул пальцами у его носа.
- А? - вздрогнул он.
- Спишь? - улыбнулся я.
- Что-то я чего-то вроде как очень нетрезв, - сказал он. - Неожиданно. Я поеду домой.
- О как! - только и смог что ответить я. - После трёх бокалов пива нетрезв? Лёва!
- Я не спал всю ночь. Я предавался сознательному без.. бесозна.. Познанию, в общем. Я поеду. Извини.
Он выложил на стол две купюры и встал, действительно пошатываясь.
- Может, тебя проводить?
Во мне вдруг проснулась забота о друге. Ну, куда он в таком виде?
- Или погоди, вызовем такси.
- Нет. Я пройдусь до метро, а там решу. Извини. Мне надо.
И он ушёл. А я остался.
Подошла официантка, убрать Гукову тарелку и пустой бокал. Я попросил себе чашку американо и счет. И спросил, неожиданно:
- Марина, скажите, вы чем руководствуетесь, выбирая мужчину?
Она посмотрела на меня... Я не могу передать, что было в этом взгляде. Всё. Начиная от усталости от постоянных придирок и заигрываний подвыпивших клиентов до желания просто послать меня на крепком русском, предварительно влепив пощечину, вымазав дерьмом, обваляв в перьях и разбив о мою голову недопитую Гуком кружку. Но пересилила себя и выдала подобие улыбки. Всё ж я был клиент.
- Настроением.
- Спасибо, - поблагодарил я. И уткнулся в планшет. Демонстративно. Вот пусть думает теперь, что я от неё хотел.
Хотя, скорее всего, я слишком много о себе возомнил. И внушил. Какое ей дело до меня? Я же не в брак её позвал. А, интересно, она замужем? А если б позвал, и она согласилась - через какие ступени выбора она прошла бы? Сколько их.
Стоп. Не отвлекаться. Читать. Завтра последний день голосования второго тура.

1-12 декабря 2014 г.