Царство хризантем

***

Я жила неподалеку от Храма Хризантем. Он стоял на самом прозрачном озере. Я часто ходила туда стирать белье и набирать воду для поливки цветов. 
В самом храме я была только раз - в раннем детстве с родителями. Они умерли и больше в храме я не появлялась. Когда подросла, не было нужды молиться и замаливать грехи. Говорят, там часто ошивались гейши и проститутки из города. Возможно, им было о чем молиться, а может они просто развлекали монахов. Ходят слухи, что местные монахи были не прочь поразвлечься с распутными девками.

Я была не из этих. Мое лоно еще не знало мужчины. Секс и продолжение рода казались мне глупостями для сельских девиц. Я торговала цветами и училась у лучшего мастера икебаны в целой стране – моей бабушки.
Однажды утром я шла к озеру и случайно услышала разговор двух послушников. Совсем недавно (как я поняла) в храм поступило несколько молодых монахов из города.
Кто сейчас хочет стать монахом? Либо какой-то бедняк, либо непослушный сын, которого родители насильно направили в эту глушь и тюрьму. Настоятель монастыря был стар и, возможно, искал себе подходящую замену. Или надеялся ее воспитать?
Смешно. По-моему, время веры давно прошло. Сейчас остался один лишь расчет - миром правят деньги. Так или иначе. За деньги можно купить любовь, тело, веру, целый храм и все что угодно.

Трава у берега была высокой, я шла мимо молодых послушников. Уверена, они даже не заметили меня.
Я услышала, как они занимаются самоублажением распустив полы халатов, босыми ногами плескаясь в воде. Неужели мужеложцы? Или просто фантазируют о женщинах? Тех гейшах, которые, по слухам, часто бывают в храме…
Я хохотнула и прошла мимо. Я надеялась, они меня заметят. Но монахи сделали вид, что меня просто нет, продолжали страстно себя дергать и болтать ногами в воде.

Я выстирала белье и вернулась домой. Монахов больше не видела. На следующий день я снова шла к берегу набрать воды. Теперь уже только один монах на том же месте утешал себя. Я немного испугалась, прошла мимо как можно тише, но кажется, он заметил меня и обернулся. Я спрятала лицо. Скрылась среди высокой травы и выждала время, чтобы вернуться домой.

На следующий день я опять шла к озеру. Любопытство - страшная сила...
Монахов не было. Я осмотрела часть берега, где они развлекались – ничего необычного. Позже я нарядилась, украсила волосы цветами, надела красивое белье и цветочный халат – вроде тех старомодных кимоно. И отправилась в храм на службу. Там было совсем немного людей. И один из тех монахов, которых я видела на берегу, возжигал благовония у статуи божества. Рядом с алтарем был ковер из белых и желтых хризантем. Он пах невероятно. У меня кружилась голова.
После дневной службы, когда все разошлись, я подошла к статуе: я не умела молиться, но сложила руки у сердца и сделала вид, что стараюсь. Послушник все не уходил, и я неловко спросила – для чего здесь такой прекрасный ковер из цветов?
Он отвечал скромно и немногословно, как будто плохо знал язык… Это ковер, на который ляжет тело мертвого настоятеля монастыря - он уже совсем при смерти. И потому несколько молодых монахов из другого города прибыло в Храм Хризантем. В помощь старцу.

Я предложила полить цветы, чтобы не засохли, ведь я мастер икебаны. Пока я поливала цветочный ковер, монах с удовольствием наблюдал за мной. Я задумчиво погрузила пальцы в сердцевину хризантем. Это было так романтично. Я не удержалась, откинула полы халата и показала ему свои по детски стройные обнаженные ноги и кружевное прозрачное белье. Наверное так делали гейши, соблазняя клиентов. Взгляд послушника оцепенел и застыл в районе моего живота.
Я без стеснения спросила, правда ли, что монахи любят развлекаться с девушками и чем я хуже? Он сбежал так быстро как будто увидел Ад…
Боже мой! Как я смеялась! Я возвращалась домой в приподнятом настроении и с чувством, что победила. Молодой монах был глух и нем.

На следующее утро я шла за водой для цветов к озеру в куда более скромном наряде. Я уже забыла о монахе и Храме Хризантем и моей странной выходке.
Но монах не забыл: он подкараулил меня на берегу среди высокой травы и отвел в храм к цветочному ковру. Он усадил меня туда, раздвинул ноги, откинул полы халата. Я была в ужасе и с нетерпением ждала, что еще он придумает. Между ног он положил мне несколько свежих хризантем. Дал мне лейку. По его скупому жесту я поняла, что цветы надо полить. С трудом сдерживая смех и слезы я полила хризантемы у себя между ног.
Послушник опустился на колени и, к моему удивлению, погрузил пальцы прямо в «мои» цветы. Я страшно возбудилась. Зато послушник погружал свои пальцы в цветы с почти религиозным рвением снова и снова. Влага мелкими капельками стекала по его ладони. Это продолжалось довольно долго: я не выдержала и сбежала, устроив беспорядок у алтаря. Я была вне себя весь день и не спала всю ночь. Мне снилось, что послушник берет меня на алтаре из хризантем снова и снова. Погружает в меня свой язык, берет меня в разных позах. А от меня исходит легкий дымок, как от свежесожженного благовония.

Утром я по инерции отправилась на берег. Я взяла с собой лейку, хотя цветы поливать не было необходимости. Просто мне нужно было прогуляться.
Я проходила мимо того рокового места с высокой травой, где впервые застукала послушников. Монах окликнул меня. Я подошла. Он был удручен – неужели из-за вчерашнего? - думала я.
Монах рассказал, что настоятель монастыря сегодня умер. И вечером его тело на ковре из хризантем опустят в озеро и подожгут. Это было приглашение на похороны?

Чтобы сбавить пафос смертной муки я обняла монаха. Погладила его - и не только по голове. Его бритая голова, широкие плечи, гладкая смуглая кожа... Его достоинство, скрытое лишь полами монашеской рясы и легкой набедренной повязкой.
Я рассказала ему, что видела его с другом совсем недавно, как они ублажали себя на берегу. Казалось, он ничего не понял.
Я распахнула свой цветочный халат и показала грудь. Послушник был как под гипнозом. И рассказал, что иногда они, уединившись обсуждают женщин, конечно же вне храма. Снимают стресс после переезда в новых храм. Он чувствует себя здесь не в своей тарелке.
Я распустила его набедренную повязку и стала тереться о него бедрами. Казалось, монах был еще более девственным, чем я. Его взгляд был то ли диким, то ли испуганным. Но его достоинство поднялось высоко и твердо, оно упиралось мне в живот - возможно даже против воли этого непорочного юноши. Он целовал мои груди. Как будто ждал, что из них польется молоко. Он никак не мог насытиться. Я ловко обхватила ногами его бедра. Монах стыдился и возбуждался одновременно.
Я спросила, не хочет ли он обсудить со мной женскую красоту как с тем другим послушником…
Я встала на колени и как будто в молитве приоткрыла свой рот. Горячая терпкая струя облила меня с головы до ног. Это был конец. Монах потащил меня в храм. Зачем?.. Я не знала.
На ковре из хризантем должно было лежать тело настоятеля. Но его там не было. Храм был пуст. Послушник положил меня на ковер из цветов - ароматное ложе из свежих хризантем. Сначала он припал головой к моему животу, погрузил язык очень глубоко. А потом вошел в меня. Он делал это снова и снова. У меня все горело внутри. Как будто меня изнутри поливают ядом. Я стонала и плакала. Он входил в меня сзади и спереди. Опрокидывал головой вниз. Я была совершенно беспомощной. Мне даже казалось, что это кошмарный сон. А я жертвенная овца на алтаре… или вроде того.

Тело монаха было сильным и жестким. Твердым было его достоинство. Он пах благовониями. Казалось, он впервые дал волю чувствам - волю от религиозных обетов и своих верований и стал безудержным как животное. Он входил в меня без конца. Погружался до самого основания. Мне было больно и страшно, но не стыдно. Если это и есть секс, я бы занималась этим бесконечно. Раньше я не представляла, что так бывает. Что кто-то посторонний может войти так глубоко. Это было как святое причастие. Я оседлала монаха. Он лежал на ковре из хризантем, такой красивый и сокрушенный моей наготой.
Монах взял меня за грудь, застонал и обильно кончил.
Затем встал и оделся, как ни в чем не бывало. Мои пальцы опустились к лону. Из меня текло прозрачное теплое наслаждение, оно орошало цветы. Они как будто пели там внизу, нежно целуя мое тело свежими лепестками.
 
Монах оделся и ушел. Но вскоре вернулся и воскурил несколько благовоний возле меня. У меня даже не было сил подняться. Затем он чем-то меня облил. Церемониально погрузил пальцы в сердце хризантем. Это был такой невероятный эротический жест, что наслаждение текло из меня ручьями – я снова его захотела. Он погрузил руку в мое лоно и замер. Закрыл глаза затаил дыхание и... начал молиться. Благовония нежно тлели рядом. Потом он бросил спичку и масло вспыхнуло на моем теле. Он зажал мне рот. Я не сразу поняла, что происходит - я вся горю. Он облил меня каким-то горючим маслом и мое тело сразу воспламенилось. Монах держал меня крепко и сильно вдавил в алтарь пока я вся горела. Огонь занялся очень быстро. В какой-то момент монах меня отпустил. Я уже сгорела наполовину. Мне страшно было двигаться – кожа отваливались от тела кусками, у меня был болевой шок. В какой-то момент, я вскочила и как безумная бросилась к озеру. Я упала в воду. Огонь погас не сразу.
Больше я ничего не помню.

Несколько месяцев спустя два молодых послушника ранним утром сидели на озере и рыбачили. Нежное утреннее солнце ласкало их юные мускулы, их смуглые тела. Мимо проходила старуха. Она вела какое-то ужасное похожее на ходячий уголек тело. Без половых признаков; тело мало походившее на человека – скорее на обгоревший труп.

Монахи обернулись и поклонились старушке. Та кивнула им в ответ.
- Ты знал ее? Эту девушку из деревни? – спросил один молодой монах другого.
- Немного. Я видел ее пару раз на берегу. Она была красива и молчалива. Как-то раз она показала мне грудь в надежде, что мной овладеют демоны.
- Да уж, история. Броситься в алтарный огонь и так обгореть... Жить ей осталось недолго.
- Надеюсь. Она похожа на ад, смотреть страшно.

Монахи продолжили рыбачить молча. Один из них был моим убийцей. Я смотрела на него обгоревшими глазами без ресниц – теперь я смутно видела мир. Но его - моего мучителя, я видела прекрасно. Гуляя с безутешной бабушкой, которая все время плакала, я вспоминала как безжалостно молодой послушник входил в меня, как кончал мне в рот. Как облизывал мою грудь, как скромно смотрел на мое белье и голые ноги. Как опускал пальцы в сердцевину хризантем… И как обильно я кончала. Мой первый и последний секс. Жить мне осталось недолго. Это хорошо. Моя любовь к послушнику была проклятием, и я радовалась, что смерть скоро заберет меня.

Вскоре настоятель храма и вправду умер. Его труп погрузили в старую лодку на настил из цветов. Дряхлый старик был так красив в оправе из свежих хризантем. Его осыпали специальными благовониями, облили маслом и подожгли. Церемония была удивительной и прекрасной. Как яркий мотылек старик исчезал в синих сумерках, сгорая дотла.
В воздухе стоял терпкий запах сожженной плоти и хризантем. Монахи скромно молились глядя на водную гладь. И в этот миг мое обгоревшее изуродованное тело мечтало только о смерти…

YM 30I2022