Пегая корова со сломанным рогом

Владимир  Рогожкин

ПЕГАЯ КОРОВА СО СЛОМАННЫМ РОГОМ

Рассказ

В тот день, когда Валерка впервые увидел Наташку, он еще ничего не знал. Не знал, что будет учиться с ней в одном классе и  сидеть за одной партой. И чего  уж греха таить - будет нагло сдувать домашние задания и контрольные работы. Что все это лето будет думать только о ней. Точно так же, как не мог знать он того, что моросящий целую неделю дождь, будет последним и до самой осени простоит невыносимая жара. Что в селе построят новый клуб, а старый сгорит. Не мог знать он и того, что исчезнет она из его жизни так же внезапно как и появилась. Не мог он ничего этого знать. Даже имени Наташкиного он тогда не знал…
Весна в том году пришла рано,  дружно, даже можно так сказать, испуганно, сошел снег с полей. Отбуйствовали водяные потоки, уносящие его остатки из  лощин Горелого леса, густо поросшего орешником, березами и вековыми дубами. Горел лес лет двести назад. Никто уже и не помнит когда. Но название за ним с той поры сохранилось.
       Потом зарядил  дождь. Грязь на дороге размесили такую, что иначе, чем в резиновых сапогах, называемых в селе литыми, на улицу не сунешься. Перед домом Валерки  полнейший бардак. Соседи давно убрали опилки и щепки, оставшиеся от расколотых и уже оттрещавших в печах домов и бань поленьев. Березовые хлысты еще по осени притащил трактором отец. Свалил  в лесу парочку деревьев. Прицепил тросом к дизелю соседа и прямиком через убранное поле, овражек и плотину пруда приволок к дому. Потом Вовка, это уже старший Валеркин брат, распилил бревна пилой «Дружба» и те, что покрупнее - переколол. Но его забрали в армию и докалывать пришлось Валерке. Кому же еще? Отец безвылазно на работе. Матери тоже не до дров. Старается Валерка, сгребает в кучу щепки и опилки. Малость просушатся, тогда и спалить можно, прямо тут, посреди улицы. Все так делают.
Вот в это время и промчался, виляя и подпрыгивая на ухабах и расплескивая в разные стороны воду из луж, трактор Беларусь с тележкой. Залепленные грязью шифоньер, трюмо, столы, стулья, холодильник «Полюс», телевизор и две деревянные кровати,  находящиеся в тракторной тележке, представили Валеркиному взору жуткое зрелище. Сложенным в кучу узлам и коробкам тоже основательно досталось.
Через некоторое время показалась повозка. Худенькая лошаденка, с трудом тащила по раскисшей дороге телегу, загруженную все теми же узлами, чемоданами и свертками. На самом верху громоздился трехколесный велосипед. По бокам телеги, свесив ноги, сидели - женщина лет сорока, симпатичная, на что Валерка сразу же обратил внимание, девочка его возраста, русоволосая, курносая глазастая и двое мальчишек. Старшему -  лет шестнадцать и совсем еще ребенок. Годика четыре, не больше. Сзади к телеге, толстенной веревкой, была привязана пегая корова, с огромным выменем и сломанным рогом. Все недовольство своим положением,  корова демонстрировала презрительной миной и постоянным желанием оборвать веревку. Просеменит пару десятков шагов, а потом резко останавливается, упершись всеми четырьмя копытами. Создавая и без того измученной лошаденке, дополнительные трудности. Поэтому, парнишке приходилось постоянно соскакивать с телеги и «уговаривать» корову хворостиной.
 - Ууу, характерная какая – улыбнулся Валерка – бодливая,  наверное? Не иначе при драке с другой коровой рог потеряла.
Правил лошадью Васюра Тимошкин. Так в селе все звали мужчину,  проживающего на другом конце улицы. Мужик не зряшный, работящий. Детей ему только Господь не дал. Еще и с женой Васюре не повезло. Ни для кого в селе не секрет, что его «благоверная» – баба видная и насколько красивая, настолько же и блудливая была к тому же и очень вздорной. Выпьет Васюра немножко, как же в селе без этого, а бывало, что и безо всякой причины, раскричится жена, на другом конце села слышно. Вещи в охапку и бегом к матери. Васюра идет следом, упрашивает вернуться. В один прекрасный день, не пошел. С полгода промаялся, а потом взял да и сосватал в соседнем селе вдовую женщину с тремя детьми.
После майских праздников,  рассорился Валерка со своим закадычным другом Витьком. Выпендриться хотели перед девчонками. Но не сдержали так и прущие через край эмоции. У одного нос расквашен, у другого фингал под глазом…. Витек перебрался на соседнюю парту. Перебрался и перебрался, кому какое дело! Жалко. правда, что списать теперь Валерке не у кого. Да и в морской бой играть не с кем. Но не просить же, из - за этого, прощения!
   После выходных появляется на пороге класса директриса школы – Алла Сергеевна, держа за руку - курносенькую девочку, увиденную Валеркой накануне. Вот тут – то он и позлорадствовал. Ох, как Валерка позлорадствовал! Свободное место рядом с ним. И нигде больше. Так – то вот Витек - завидуй! Директриса направляется прямиком к его парте. Представляет девочку - Наташей ее зовут. К тому же, она круглая отличница.
  - Зря я, оказывается,  переживал по поводу предстоящих контрольных. Теперь уж,  точно найду, у кого списать – ухмыляется Валерка - да и девчонка совсем даже ничего.
Но тут Алла Сергеевна все испортила, сообщив о его хронической неуспеваемости. Так уж и говорить об этом именно сейчас?!  Как будто и без нее никто ничего не знает! Конечно же, если постарается, может и подтянуться. Да только зачем. В «рогачовку» на тракториста и с тройками возьмут.
Закончились занятия в школе и стали замечать Валерку на противоположном конце села. То,  как бы ненароком, мимо Наташкиного дома пройдет. То как раз напротив, ну прямо как нарочно, мопед у него сломается. Да и купаться стал не на новом пруду, где обычно купался, а на лягушатнике. Там купались сельские девчонки, вместе с приезжающими каждый год к родственникам, городскими. Купалась там и Наташка. Ага, влюбился! Тут же заключили одноклассники, а особенно одноклассницы. Валерка возражать не стал. Зачем вступать в дебаты по пустякам. Парень он взрослый. Кому какое дело, где купается!
Валерка и сам почувствовал, что его тянет к этой девчонке. С ней гораздо интереснее, чем с другими. Знает, дай  Бог  каждому. А в технике как разбирается! Намного лучше многих мальчишек. Даже книги им нравятся одни и те же. И как – то незаметно получилось так, что все свое свободное время они проводили вместе. Посмотрит Наташка фильм в сельском клубе, выходит с другими девчонками на улицу, а там, ее уже Валерка поджидает. Стоит в сторонке, посвистывая. Свое присутствие, таким образом, озвучивает. Да и другим пацанам намекает этим,  на бесполезность ухаживания за Наташкой. Желающих приударить за ней много. Особенно среди парней постарше. Наташкина фигура вступила в тот период, когда девочка начинает заметно округляться, превращаясь в девушку. Что же касается ее грудей….  Валерка постоянно ловил себя на мысли, что никак не может оторвать от них взгляда. Глупость конечно! От пацанов он и не такое слышал. Даже однажды, но он не люби об этом вспоминать, потому, что был выдран крапивой,  застигнутый вместе с Витьком, за подглядыванием в женской бане. 
А как – то заплыли они вдвоем с Наташкой на противоположную сторону пруда. Да и заболтались. До самого обеда в ивняке просидели. Незаметно как – то время пролетело. Быстро оно летит, когда есть о чем поговорить. Хотя, совсем это на него не похоже, разговорился Валерка. Наташка,  не перебивая,  слушала о том, как он прошлым летом работал на комбайне штурвальным с Васюрой,  Наташкиным отчимом. Штурвальным,  на колхозном жаргоне называется подросток,  помогающий опытному комбайнеру. Обычно, это его сын, или родственник. Но бывает, что счастливчиком, как это и было в случае с Валеркой, оказывался парнишка, хорошо разбирающийся в технике. Двухскоростной мопед,  купленный потом Валеркой на заработанные деньги,  был предметом зависти всех сельских ребят. И не беда, что работать приходилось на стареньком «СК» - 4. Васюра так наладил его за прошедшую осень и зиму, что он почти не ломался. Нравилось Валерке работать одному. Когда он, обветренный и прокопченный под лучами горячего летнего солнца, стоял за штурвалом подвластного его воле  степного корабля, словно капитан пиратского брига, бороздящего просторы безбрежного океана. Нравилось смотреть, как гордые пшеничные стебли склоняют свои головы - колосья,  повинуясь воздействию мотовила, подрезаются почти под корень ножами жатки и беспомощно падают на полотно транспортера. Послушно  исчезают в грохочущем чреве комбайна,  превращаясь в отборное зерно.
Яростно жестикулируя, рассказывает Валерка,  как умело управляет он комбайном. Сотня лихих лошадей,  запрятанная в недрах надрывно рычащего и чадящего дизеля, подвластная его воле, крутит огромные колеса комбайна. Все, чему положено вращаться, вращается. Все, чему положено дергаться и трястись, дергается и трясется. Двигается комбайн по полю, а он растелешившись до трусов, босой и до черна загоревший, орет во всю глотку какую  ни будь песню. Все равно, какую. Все равно никто ни чего не слышит. Берет, не дождавшись, пока она сама отдаст милости, у природы….
      В это время,  на не сжатом еще поле, кормится много дичи. Это птицы, зайцы, порою забредают даже кабаны. Кабаны, как правило,  едва заслышав  шум работы комбайновых двигателей,  уходят в лес. Птица, как более свободная в своих действиях создание, может улететь в любое время. А вот зайцы, словно не  чувствуя опасности,  до самого конца не уходят с поля. Так случилось и в этот раз. Уже докашивая загонку, осталось сделать еще парочку проходов, Валерка заметил зайчиху с зайчонком. Деться им было некуда. С одной стороны, упорно надвигалась грохочущая громада комбайна. С другой, приближался по скошенному уже участку поля, самосвал «ЗИЛ»,  приехавший за зерном. Зайчиха заметалась. Потом, каким – то немыслимым образом, прыгнула в сторону, при этом умудрившись уклониться от вращающегося мотовила. Еще усилие и она окажется на свободе. Бывают такие ситуации, когда зайцы выбираются и не из таких передряг. Бывает! Но только не в нашем случае. Зайчиха, видимо заметив, что зайчонок замешкался, прыгнула назад. И страшно закричала, попав под нож жатки. Следом, туда угодил зайчонок. Не прошло и пары секунд,  как они исчезли в чреве комбайна. Опешивший  Валерка, даже и не попытался остановить жатку. Разве громадину комбайна так просто остановишь!
Сник после этого Валерка. Совсем ему стало не до пресловутых «милостей» природы, тем более брать их нужно почему – то обязательно силой. Растерзанные безжалостными ножами жатки тела взрослой зайчихи и малюсенькое тельце зайчонка, заглатываемые в недра комбайна долго стояли перед глазами. Но все проходит, все постепенно забывается. Стал забываться и этот случай.
Не глядя на Наташку,  Валерка взахлеб рассказывал, совершенно не стесняясь своей бесхарактерности,  так, по крайней мере, ему тогда казалось, о том, как горько и бесстыдно ревел,  размазывая по щекам слезы и сопли. Наташка, молча, слушала. Потом, она нервно хохотнула. Валерка резко поднял глаза и увидел на ее лице выражение  соучастия и непонятного умиления. Наташка все поняла.
   - Наташка, Наташка! Куда ты запропастилась! А кто корову доить пойдет? – с противоположной стороны пруда слышится голос Наташкиной матери. Наташка вспыхивает
  - Давно сама бы подоила! Как, что, так сразу Наташка! И уже совсем другим голосом: -
  - Я сейчас, мам! Мы тут с девчонками в ивняке загораем!
  - С девчонками, значит- ухмыляется Валерка. Ему приятно, что раз с ним  - это уже секрет для матери.
   -  Вот так всегда – выдавила заметно погрустневшая Наташка – Васюра мне отчим, а такое впечатление, что он больше моими проблемами интересуется. Мать только и смотрит, как бы я ни чего, и ни с кем,
   -А чего и с кем? - ехидно переспросил Валерка.
    - Да ну тебя к лешему – зыркнула Наташка – дурачок что ли! 
    - А она красивая - заключил Валерка – особенно когда сердится. Будь на ней не старенький купальник, а такой, как на девушке из журнала, который привез один из городских парней…. Представил Наташку, в раздельном купальнике, стоящую на берегу лазурного моря и отвернулся. Чего доброго,  заметит, что он покраснел. А как здорово было бы, подкати он, на крутом мотоцикле. Прямо сюда, к успевшей уже посинеть от холода, Наташке. Накинет он ей на плечи свою кожаную куртку, отдаст шлем. Парню – то это все зачем? Обхватит его Наташка руками за талию. Ударит Валерка по газам. Приподнимет переднее колесо. Полетят комья земли, потревоженные бешено вращающимся задним. И они помчатся. А куда? Да какая разница! С Наташкой Валерка, хоть на край света!
   Преследуемые далеко разлетающимися над гладью пруда выкриками
  - Наташка, Наташка – зараза, вот я тебя крапивой… - назад плыли поврозь. Не дай Бог, Наташкина мать увидит их вместе!
После окончания школы Валерка собирается податься в десантники. Хорошо бы попасть в Псковскую девизию ВДВ, где служит брат. Вот уже полгода Валерка бегает по утрам и обливается холодной водой. А как он на турнике, видела бы Наташка, делает выходы с переворотом. А как он подтягивается! Эх Наташка, Наташка!
  - Валерка! Валерка!- с улицы послышались растерянные Наташкины выкрики.
  - Отец! Наташка впервые назвала отчима отцом, Васюра  попал под трактор!
  - Может не сильно, может все еще обойдется! - попытался успокоить девочку выскочивший на улицу Валерка.
  -Да куда там, обойдется! - еще сильнее запричитала Наташка - по голове тракторным колесом проехали!
  - Не плачь, пожалуйста! Все будет хорошо! - неумело попытался успокоить Наташку Валерка.  А, что будет хорошо? Да и кто это знает, что вообще будет дальше! 
Валерка зажмурился и чмокнул Наташку в щеку. Наташка густо покраснела и отвернулась.  Так и простояли они, не глядя друг на друга больше часа. Наташка изредка всхлипывала и громко хлюпала носом. Валерка яростно ковырял носком ботинка влажную землю.
  -  Мне пора! Там мать совсем никакая - еле слышно пролепетала Наташка.
  -  Мне пора - эхом отозвался Валерка, Наташкиными словами.
И снова промчался по деревенской улице, виляя и подпрыгивая на ухабах трактор, Беларусь с тележкой. Но теперь уже в обратную сторону. Шифоньер, трюмо, холодильник, телевизор и две деревянные кровати представляли еще более жуткое зрелище,  чем весной. На трюмо отчетливо прослеживалась, видимо полученная при загрузке,  трещина. О сложенных как попало в узлы вещах,  и говорить нечего.
Услышав шум мотора,   проезжающего по улице трактора,  Валерка пулей выскочил на улицу.
Через некоторое время на дороге показывается повозка. Худенькая лошаденка с трудом тащит по раскисшей дороге телегу,  загруженную все теми же, что и весной узлами, чемоданами и свертками. На самом верху громоздится трехколесный велосипед. Женщина, обхватившая руками огромный живот, четвертого, уже Васюриного, не сегодня – завтра родит. Двое мальчишек и Наташка. Эх, Наташка – Наташка! Правил лошаденкой, как – то не по-детски  сгорбленный старший брат. Словно груз последних дней, давил непосильной ношей, на его худенькие плечи. И только младший брат никак не вписывался в общую унылую картину. Заметно повзрослевший бутуз, не обращая внимания на окрики матери, постоянно пытался дотянуться до своего велосипедика. Или, на худой конец, вытащить на свет божий игрушечный самосвал, запихнутый  куда-то в спешке…
За телегой,  уныло вышагивала пегая корова, с огромным выменем и сломанным рогом. Ни презрительной мины, ни откровенного протеста. Одно только тягостное безразличие. С таким видом, наверное, идут животные на бойню.
Наташка осунулась. Нос и скулы заострились. Темные круги под глазами. Но при виде Валерки глаза у нее радостно засветились.
  -   Валерка, привет! А я уж думала, что не увидимся больше! - соскакивает с телеги   прямо грязь.
  -  Я тебе обязательно напишу, а ты? Только я не знаю своего нового адреса – торопливо частит Наташка.
 -  Я тоже напишу - тихонечко говорит Валерка, осматриваясь краем глаза. Не дай Бог еще кто услышит! Переписываться с девчонками совсем неслыханное дело.
 -  Я сейчас – Наташка кидается к телеге и лихорадочно шарит в узлах. На солому летят одежда, какие – то книги и коробки. Наконец- то, на самом дне одного из чемоданов,  находится альбом с фотографиями. Пусть и не сразу, но  находится фотография. Даже не рассмотрев, Валерка быстро запихивает ее в карман брюк.
И тут его взгляд упал на акварельный рисунок. Пегая корова со сломанным рогом, грустно посмотрела на него с альбомного листа, какими – то почти человеческими глазами. Словно понимая, сколько еще всего предстоит испытать ей в этой жизни. Сколько еще предстоит хозяевам!
  -   Можно я возьму себе рисунок? – робко спрашивает Валерка - не ожидал, что ты так хорошо рисуешь.
 -    Конечно  же, бери  – соглашается Наташка - забирай все, что угодно. Для Валерки, ей ничего не жалко.
Письма Валерка так и не написал. Не было писем и от Наташки.
Прошли годы. И фотография, где Наташка, старающаяся выглядеть совсем взрослой, даже кофта на ней, скорее всего с материнского плеча, куда – то запропастилась. А акварельный рисунок пегой коровы  со сломанным рогом и грустными, почти человеческими глазами,  Валерка обнаружил недавно в одной из старых книг.