Монолог. Один, совсем один

Конкурс Копирайта -К2

МОНОЛОГ - речь действующего лица, выключенная из разговорного общения персонажей и не предполагающая непосредственного отклика.

То есть, диалог подразумевает наличие собеседников, которые постоянно обмениваются ролями – «Я спрашивающий» через реплику становится «Я отвечающим».

Монолог же – это речь, обращенная к самому себе или слушателям.

Задача монолога – показать душевное движение персонажа.

Монолог вводится автором, если:

1. Герой рассказывает о событиях, уже произошедших либо происходящих в настоящее время.

Зачем? Сразу просится ответ: сэкономить объем, быстренько перемотать события и в кратчайшие сроки доставить читателя в нужную точку повествования.

Да, эта весомая причина.
Однако довольно часто подобный монолог следует непосредственно за сценой, изображающей данные события. То есть, читатели (или зрители в театре) сначала видят сцену вживую (нечто объективное, и читатель полагается исключительно на личное восприятие), а потом слушают отчет о ней. Что есть переход к субъективному, потому что читатель\зритель узнает, как воспринял сцену персонаж.
Зачем же такой дубляж?

Затем, чтобы  персонаж, возвращаясь к событиям, пересказывая их самому  себе, сформировал (или, как минимум, проговорил)  свое к ним отношение. А читатель бы – следил за развитием образа, не упуская ни единого душевного шевеления перса.

Перечтите монолог Теодоро из пьесы «Собака на сене» - эк нашего героя штормит. То верит, то не верит.

Теодоро

Ушла. Казалось - так горда!
Смотрю, глазам своим не веря.
Так неожиданно и смело
В любви признаться, как она!
Но нет, такая мысль смешна,
И здесь совсем не в этом дело.
Хотя бывало ли когда,
Чтоб с этих строгих уст слетало:
"В такой потере горя мало,
Теряют больше иногда"?
"Теряют больше..." Боже мой,
Понятно, кто: ее подруга.
Нет, глупость, жалкая потуга,
И речь идет о ней самой.
И все же, нет! Она умна,
Честолюбива, осторожна;
Такая странность невозможна;
Она к другому рождена.
Ей служат первые сеньоры
Неаполя, я не гожусь
В ее рабы. Нет, я боюсь,
Что здесь опасней разговоры.
Узнав мою любовь к Марселе,
Она, играя и дразня,
Хотела высмеять меня...
Но что за страхи, в самом деле?
У тех, кто шутит, никогда
Так густо не краснеют щеки.
А этот взгляд и вздох глубокий:
"Теряют больше иногда"?
Как роза, рдея изнутри
И вся блестя росою зыбкой,
Глядит с пурпуровой улыбкой
На слезы утренней зари,
Она в меня вперяла взгляд
Залившись огненным румянцем.
Так пламенеющим багрянцем
Ланиты яблока горят.
Так как же все же рассудить?
Признаться, рассуждая строго,
Для шутки - это слишком много,
Для правды - мало, может быть.
Остановись, мое мечтанье!
Каким величьем бредишь ты!..
Нет, нет, единой красоты
Меня влечет очарованье.
На свете нет такой прекрасной
Такой разумной, как она.

В данном диалоге Теодоро мучается, читатели\зрители неотрывно следят за мучениями, а драматург, меж тем, развивает образ персонажа.


2. Герой раскрывает свои сильные душевные переживания. Это т.н. лирический монолог.

Например, Чанс Уэйн из пьесы Теннесси Вильямса «Сладкоголосая птица юности» характеризует себя так:

Почти  все  мои сверстники осели здесь, и  что называется, "устроились" - женились, занялись бизнесом, обзавелись детьми... Девочки стали  почтенными матронами, играют в бридж, парни - члены Торговой палаты - посещают нью-орлеанские клубы средней руки, участвуют в карнавалах. Куда как чудно! Тоска... Я  ждал, надеялся  на что-то большее...  И  получил, получил то,  чего хотел!.. Когда они были еще ничем, я уже пел в хоре в самом грандиозном шоу в Нью-Йорке, в "Оклахоме", и портреты  мои  печатались  в  "Лайфе"...  В ковбойском  костюме,  в  шляпе с широчайшими  полями: "Йи-пи-ай!.."  Но  мой  единственный  талант  -  умение любить.  Нью-Йорк  принадлежал  мне!  Вдовы  миллионеров,  жены,  дочери  из знаменитых  семей  Вандербруков,  Мастерс, Халловей и Коннот, чьи  имена  не сходят с газетных полос, кого каждый знает в лицо...
     <…>
Я давал гораздо больше, чем получал взамен. Стареющим я возвращал ощущение   юности,  одиноким  дарил   понимание   и  иллюзию  привязанности, печальным, потерянным старался вернуть надежду... Но всякий раз, когда я мог получить  то, чего добился, - а хотел  я многого, - когда  до цели оставался всего лишь  шаг,  воспоминания о  моей девушке гнали меня назад,  к ней... А когда я возвращался домой - Боже, что тут творилось... Какие кипели страсти! Город  жужжал,  как  осиное  гнездо.  Ну  а потом  -  война  в  Корее.  Меня мобилизовали. Я чуть было не загремел в пехоту, но все же сумел пристроиться во флот. Морская форма была мне больше к лицу...


3. Герой должен принять важное решение и излагает самому себе аргументы «за» и «против».

Как, например, Мальволио из «Двенадцатой ночи».


МАЛЬВОЛИО. М, О, А, И: увы, последовательность букв такова, что из нее много не выжмешь, но если поднатужиться, можно дать ей выгодное для меня истолкование: все до единой буковки есть в имени моем. Ну да ладно. Дальше проза. (Читает.) "Если это найдешь именно ты, напряги свои умственные способности. Хотя мои звезды расположены выше твоих, не бойся высоты. Одни высоки от рождения; другие сами достигают высот; третьих на высоту втаскивают. Твоя судьба зовет тебя. Откликнись на ее зов душой и телом. А чтобы новая роль пришлась тебе впору, сбрось с себя жалкие лохмотья смирения и выйди на сцену в роскошном костюме высокомерия. Осади моего родственника, приструни наших слуг, громко выражай свое мнение по всем вопросам, даже когда тебя не спрашивают, наконец порази окружающих своеобразием своих манер. Это предлагает тебе та, которая мечтает о тебе; кого привели в восторг, если ты, конечно, помнишь, твои желтые чулки, искусно украшенные зелеными подвязками крест-накрест, - помнишь? помнишь? Действуй, если хочешь достигнуть всего на свете. Иначе останешься для меня вечным дворецким, старшим слугой, ничтожеством, которого Фортуна не удостоит даже взглядом. Прощай.  Мечтающая ни в чем тебе не отказывать, твоя обласканная судьбой Мученица".
Рассвет не столь светел, очевидность не столь видна очам, как то, что мне открылось. Что ж, сделаюсь надменным, изучу науку повелевать, унижу сэра Тоби, очищу круг своих знакомств, стану незаурядным человеком согласно предписания. Я не играю с самим собой в поддавки, не грежу наяву: буквально все говорит о том, что меня любят. Кто? Моя госпожа. Почему? Потому что именно ей понравились мои желтые чулки. Потому что именно она сделала мне комплимент по поводу моих подвязок крест-накрест. Потому что, намекая на то, в каком одеянии ей угодно меня видеть, она тем самым делает шаг мне навстречу. Благодарю вас, звезды мои, вы осчастливили меня. Я изменюсь до не узнавания, стану решительным и резким. Кстати говоря, где мои чулки с подвязками? Немедленно их надеть! Слава Юпитеру! Да здравствуют звезды! А это что? Постскриптум? Как же я сразу не заметил. (Читает.)
"Думаю, ты уже понял, кто тебе пишет. Если ты готов к любви, покажи это своей улыбкой - она тебе к лицу, любимый. Поэтому при мне непрерывно улыбайся, шути, смейся, хохочи, очень тебя прошу". Благие боги! Я буду улыбаться, буду шутить, смеяться и вообще исполнять все ее прихоти. (Уходит.)

Может быть и микс, когда в монологе герой умудряется и рассказать некие события, и дать им оценку, и задуматься над проблемой.

Пример – монолог Фигаро из пьесы Бомарше «Безумный день, или женитьба Фигаро».
Поскольку он довольно пространный, приведу его в конце статьи.


Монологи различаются по ЛИТЕРАТУРНОЙ ФОРМЕ.

1. Апарт – монолог или реплика, направленные в публику. Считается, что присутствующие на сцене их не слышат.

Городничий. И давно он здесь?
Добчинский. А недели две уж. Приехал на Василья Египтянина.
Городничий. Две недели! (В сторону.) Батюшки, сватушки! Выносите, святые угодники! В эти две недели высечена унтер-офицерская жена! Арестантам не выдавали провизии! На улицах кабак, нечистота! Позор! поношенье! (Хватается за голову.)


2. Диалектика рассуждения – монолог, представленный как логически выстроенная последовательность смысловых и ритмических оппозиций.

3.  Поток сознания - свободное течение мысли героя, не требующее очевидной логики и не заботящееся о литературном построении речи.

Нина. Зачем вы говорите, что целовали землю, по которой я ходила? Меня надо убить. (Склоняется к столу.) Я так утомилась! Отдохнуть бы... отдохнуть! (Поднимает голову.) Я - чайка... Нет, не то. Я - актриса. Ну да! (Услышав смех Аркадиной и Тригорина, прислушивается, потом бежит к левой двери и смотрит в замочную скважину.) И он здесь... (Возвращаясь к Треплеву.) Ну, да... Ничего... Да... Он не верил в театр, все смеялся над моими мечтами, и мало-помалу я тоже перестала верить и пала духом... А тут заботы любви, ревность, постоянный страх за маленького... Я стала мелочною, ничтожною, играла бессмысленно... Я не знала, что делать с руками, не умела стоять на сцене, не владела голосом. Вы не понимаете этого состояния, когда чувствуешь, что играешь ужасно. Я - чайка.
Нет, не то... Помните, вы подстрелили чайку? Случайно пришел человек, увидел и от нечего делать погубил... Сюжет для небольшого рассказа. Это не то... (Трет себе лоб.) О чем я?.. Я говорю о сцене. Теперь уж я не так... Я уже настоящая актриса, я играю с наслаждением, с восторгом, пьянею на сцене и чувствую себя прекрасной. А теперь, пока живу здесь, я все хожу пешком, все хожу и думаю, думаю и чувствую, как с каждым днем растут мои душевные силы... Я теперь знаю, понимаю. Костя, что в нашем деле - все равно, играем мы на сцене или пишем - главное не слава, не блеск, не то, о чем я мечтала, а уменье терпеть. Умей нести свой крест и веруй. Я верую, и мне не так больно, и когда я думаю о своем призвании, то не боюсь жизни. (Чехов. Чайка)


4. Авторское слово - непосредственное обращение автора к публике, как правило, через какого-либо из персонажей.

Чацкий

Так! отрезвился я сполна,
Мечтанья с глаз долой – и спала пелена;
Теперь не худо б было сряду
На дочь и на отца,
И на любовника глупца,
И на весь мир излить всю желчь и всю досаду.
С кем был! Куда меня закинула судьба!
Все гонят! все клянут! Мучителей толпа,
В любви предателей, в вражде неутомимых,
Рассказчиков неукротимых,
Нескладных умников, лукавых простяков,
Старух зловещих, стариков,
Дряхлеющих над выдумками, вздором, –
Безумным вы меня прославили всем хором.
Вы пра;вы: из огня тот выйдет невредим,
Кто с вами день пробыть успеет,
Подышит воздухом одним,
И в нем рассудок уцелеет.
Вон из Москвы! сюда я больше не ездок.
Бегу, не оглянусь, пойду искать по свету,
Где оскорбленному есть чувству уголок!..
Карету мне, карету! (Грибоедов. Горе от ума)


5. Диалог в одиночестве (солилоквий)  - диалог героя с божеством, либо обращение к другому персонажу пьесы, который или не слышит его, или не отвечает.

Солилоквий как проекция внутреннего диалога обычно произносится в момент важного этического выбора, в положении, осложненном психологическими и социальными конфликтами.

Классический пример – знаменитый диалог «Быть или не быть?»


Как видите, монолог – весьма специфичный способ изложения.

Представление о герое читатель может получить, ориентируясь исключительно то, какие слова он употребляет, как выстраивает из них предложения, как из предложений выстраивает фразы и т.д.

Это – РЕЧЕВАЯ МАСКА = эксплуатация чужого речевого поведения, чужого лексикона.

За художником всегда признавалось широкое право перевоплощения и видоизменения действительности. В литературном маскараде писатель может свободно, на протяжении одного художественного произведения, менять стилистические и образно-характеристические лики или маски (с) Виноградов. О теории художественной речи.


Прочтите два монолога, приведенных ниже.

— А мне правда есть что порассказать. Будто не из простых я, сказывали. Чужие ли мне это сказали, сама ли я это в сердце сберегла, только слышала я, будто маменька моя, Раиса Комарова, женой были скрывающегося министра русского в Беломонголии, товарища Комарова. Не отец, не родной мне был, надо полагать, этот самый Комаров. Ну, конечно, я девушка неученая, без папи, без мами росла сиротой. Вам, может быть, смешно, что я говорю, ну только говорю я, что знаю, надо войти в мое положение.
Да. Так значит было все это, про что я вам дальше расскажу, это было за Крушинцами, на другом конце Сибири, по ту сторону казатчины, поближе к Китайской границе. Когда стали мы, то есть, наши красные, к ихнему главному городу белому подходить, этот самый Комаров министр посадил маменьку со всей ихнею семьей в особенный поезд литерный и приказали увезть, ведь маменька были пуганые и без них не смели шагу ступить.
А про меня он даже не знал, Комаров. Не знал, что я такая есть на свете. Маменька меня в долгой отлучке произвели и смертью обмирали, как бы кто об том ему не проболтался. Он ужасть как того не любил, чтобы дети, и кричал и топал ногами, что это одна грязь в доме и беспокойство. Я, кричал, этого терпеть не могу.
Ну вот, стало быть, как стали подходить красные, послали маменька за сторожихой Марфой на разъезд Нагорную, это от того города в трех перегонах. Я сейчас объясню. Сперва станция Низовая, потом разъезд Нагорная, потом Самсоновский перевал. Я теперь так понимаю откуда маменька знали сторожиху? Думается торговала сторожиха Марфа в городе зеленью, возила молоко. Да.
И вот я скажу. Видно я тут чего-то не знаю. Думается маменьку обманули, не то сказали. Расписали Бог знает что, мол, на время, на два дни, пока суматоха уляжется. А не то чтобы в чужие руки навсегда. Навсегда в воспитание. Не могла бы так маменька отдать родное дитя. (Пастернак. Доктор Живаго)

и


Что касается  моего теперешнего образа  жизни, то прежде всего я должен отметить  бессонницу,  которою  страдаю  в  последнее  время. Если  бы  меня спросили:   что  составляет  теперь   главную   и   основную  черту   твоего существования? Я ответил  бы: бессонница. Как и прежде, по привычке, ровно в полночь я раздеваюсь и ложусь в постель. Засыпаю я скоро, но во  втором часу просыпаюсь,  и  с  таким  чувством,  как будто  совсем  не спал.  Приходится вставать  с постели и зажигать  лампу. Час или два я хожу из  угла в угол по комнате и рассматриваю давно знакомые картины  и фотографии. Когда надоедает ходить,  сажусь  за свой  стол. Сижу  я неподвижно,  ни о  чем не думая и не чувствуя никаких желаний;  если передо  мной  лежит книга,  то  машинально я придвигаю ее к себе и читаю без всякого интереса. Так, недавно в одну ночь я прочел машинально целый роман под странным названием: "О чем пела ласточка".
Или же я,  чтобы занять свое внимание, заставляю себя считать до тысячи, или воображаю лицо кого-нибудь из товарищей и начинаю вспоминать: в каком году и при  каких  обстоятельствах  он  поступил на службу?  Люблю прислушиваться к звукам. То за  две комнаты  от меня быстро проговорит что-нибудь в бреду моя дочь Лиза, то жена пройдет через залу со свечой и непременно  уронит коробку со спичками, то скрипнет рассыхающийся шкап или неожиданно загудит горелка в лампе - и все эти звуки почему-то волнуют меня.
     Не спать ночью - значит,  каждую минуту сознавать себя ненормальным, а потому я с нетерпением жду утра и дня, когда я имею право не спать. Проходит много томительного времени, прежде чем  на  дворе  закричит петух.  Это  мой первый благовеститель.  Как только  он  прокричит, я уже знаю, что через час внизу  проснется  швейцар  и,  сердито  кашляя,  пойдет  зачем-то  вверх  по лестнице. А потом за окнами начнет мало-помалу  бледнеть  воздух, раздадутся на улице голоса... (Чехов. Скучная история)


Видите? Перед вами предстали два совершенно разных человека, говорящие на своем, присущем только им наречии. Это и есть речевая маска персонажа.


Далее по речь персонажа как способ создания его образа читайте здесь http://www.proza.ru/2016/05/21/201




***

Монолог Фигаро из пьесы Бомарше. Безумный день, или женитьба Фигаро


"О, женщина! Женщина! Женщина! Создание слабое и коварное! Ни одно живое существо не может идти наперекор своему инстинкту, неужели же твой инстинкт велит тебе обманывать?.. Отказаться наотрез, когда я сам ее об этом молил в присутствии графини, а затем во время церемонии, давая обет верности... Он посмеивался, когда читал, злодей, а я-то, как дурачок... Нет, ваше сиятельство, вы ее не получите... вы ее не получите. Думаете, что если вы - сильный мира сего, так уж, значит, и разумом тоже сильны?.. Знатное происхождение, состояние, положение в свете, видные должности - от всего этого немудрено возгородиться! А много ли вы приложили усилий для того, чтобы достигнуть подобного благополучия? Вы дали себе труд родиться, только и всего. Вообще же говоря, вы человек довольно-таки заурядный. Это не то, что я, черт побери! Я находился в толпе людей темного происхождения, и ради одного только пропитания мне пришлось выказать такую осведомленность и такую находчивость, каких в течение века не потребовалось для управления Испанией. А вы еще хотите со мной тягаться... Кто-то идет... Это она... Нет, мне послышалось. Темно, хоть глаз выколи, а я вот тут исполняй дурацкую обязанность мужа, хоть я и муж-то всего только наполовину! (Садится на скамью.) Какая у меня, однако, необыкновенная судьба! Неизвестно чей сын, украденный разбойниками, воспитанный в их понятиях, я вдруг почувствовал к ним отвращение и решил идти честным путем, и всюду меня оттесняли! Я изучил химию, фармацевтику, хирургию, и, несмотря на покровительство вельможи, мне с трудом удалось получить место ветеринара. В конце концов мне надоело мучить больных животных, и я увлекся занятием противоположным: очертя голову устремился к театру. Лучше бы уж я повесил себе камень на шею. Я состряпал комедию из гаремной жизни. Я полагал, что, будучи драматургом испанским, я без зазрения совести могу нападать на Магомета.
В ту же секунду некий посланник... черт его знает чей... приносит жалобу, что я в своих стихах оскорбляю блистательную Порту, Персию, часть Индии, весь Египет, а также королевства: Барку, Триполи, Тунис, Алжир и Марокко. И вот мою комедию сожгли в угоду магометанским владыкам, ни один из которых, я уверен, не умеет читать, и которые, избивая нас до полусмерти, обыкновенно приговаривают: "Вот вам, христианские собаки!" Ум невозможно унизить, так ему отмщают тем, что гонят его. Я пал духом, развязка была близка: мне так и чудилась гнусная рожа судебного пристава с неизменным пером за ухом. Трепеща, я собираю всю свою решимость. Тут начались споры о происхождении богатств, а так как для того, чтобы рассуждать о предмете, вовсе не обязательно быть его обладателем, то я, без гроша в кармане, стал писать о ценности денег и о том, какой доход они приносят. Вскоре после этого, сидя к повозке, я увидел, как за мной опустился подъемный мост тюремного замка, а затем, у входа в этот замок, меня оставили надежда я свобода. (Встает.) Как бы мне хотелось, чтобы когда-нибудь и моих руках очутился один из этих временщиков, которые так легко подписывают самые беспощадные приговоры, - очутился тогда, когда грозная опала поубавит в нем спеси! Я бы ему сказал... что глупости, проникающие в печать, приобретают силу лишь там, где их распространение затруднено, что где нет свободы критики, там никакая похвала не может быть приятна и что только мелкие людишки боятся мелких статеек. (Снова садится.) Когда им надоело кормить неизвестного нахлебника, меня отпустили на все четыре стороны, а так как есть хочется не только в тюрьме, но и на воле, и опять заострил перо и давай расспрашивать всех и каждого, что в настоящую минуту волнует умы. Мне ответили, что, пока я пребывал на казенных хлебах, в Мадриде была введена свободная продажа любых изделий, вплоть до изделий печатных, и что я только не имею права касаться в моих статьях власти, религии, политики, нравственности, должностных лиц, благонадежных корпораций, Оперного театра, равно как и других театров, а также всех лиц, имеющих к чему-либо отношение, - обо всех же остальном я могу писать совершенно свободно под надзором двух-трех цензоров. Охваченный жаждой вкусить плоды столь отрадной свободы, я печатаю объявление о новом повременном издании и для пущей оригинальности придумываю ему такое название: Бесполезная газета. Что тут поднялось! На меня ополчился легион газетных щелкоперов, меня закрывают, и вот я опять без всякого дела. Я был на краю отчаяния, мне сосватали было одно местечко, но, к несчастью, я вполне к нему подходил. Требовался счетчик, и посему на это место взяли танцора. Оставалось идти воровать. Я пошел в банкометы. И вот тут-то, изволите ли видеть, со мной начинают носиться, и так называемые порядочные люди гостеприимно открывают передо мной двери своих домов, удерживая, однако ж, в свою пользу три четверти барышей. Я мог бы отлично опериться, я уже начал понимать, что для того, чтобы нажить состояние, не нужно проходить курс паук, а нужно развить в себе ловкость рук. Но так как все вокруг меня хапали, а честности требовали от меня одного, то пришлось погибать вторично. На сей раз я вознамерился покинуть здешний мир, и двадцать футов воды уже готовы были отделить меня от него, когда некий добрый дух призвал меня к первоначальной моей деятельности. Я снова взял в руки бритвенный прибор и английский ремень и, предоставив дым тщеславия глупцам, которые только им и дышат, стыд бросив посреди дороги, как слишком большую обузу для пешехода, заделался бродячим цирюльником и зажил беспечною жизнью. В один прекрасный день в Севилью прибыл некий вельможа, он меня узнал, я его женил, и вот теперь, в благодарность за то, что я ему добыл жену, он вздумал перехватить мою! Завязывается интрига, подымается буря. Я на волосок от гибели, едва не женюсь матери, но в это самое время один за другим перед мной появляются мои родители. (Встает; в сильном возбуждении. Заспорили: это вы, это он, это я, это ты. Нет, это не мы. Ну так кто же наконец? (Снова садится.) Вот необычайное стечение обстоятельств! Как все это произошло? Почему случилось именно это, не что-нибудь другое? Кто обрушил все эти события на мою голову. Я вынужден был идти дорогой, на которую я вступил, сам того зная, и с которой я сойду, сам того не желая, и я усыпал ее цветами настолько, насколько мне это позволяла моя веселость. Я говорю, моя веселость, а между тем в точности мне неизвестно, больше ли она моя, чем все остальное, и что такое, наконец, "я", которому уделяется мною так много внимания: смесь не поддающихся определению частиц, жалкий несмышленыш, шаловливый зверек, молодой человек, жаждущий удовольствий, созданный для наслаждения! ради куска хлеба не брезгающий никаким ремеслом, сегодня господин, завтра слуга - в зависимости от прихоти судьбы, тщеславным из самолюбия, трудолюбивый по необходимости, но и ленивый до самозабвения! В минуту опасности - оратор, когда хочется отдохнуть - поэт, при случае музыкант, порой - безумно влюбленный. Я все видел, всем занимался, все испытал. Затем обман рассеялся, и, совершенно разуверившись... Разуверившись!... Сюзон, Сюзон, Сюзон, как я из-за тебя страдаю! Я слышу шаги... Сюда идут.) Сейчас все решится. (Отходит к первой правой кулисе.)"


Ещё о речи персонажей http://proza.ru/2022/02/01/1516


© Copyright: Конкурс Копирайта -К2, 2016
Свидетельство о публикации №216020202488

Комментарии http://proza.ru/rec.html?2016/02/03/615