Каменные жители

Доктор Самуэль Мур спешил на работу с полным ощущением того, что в этот день произойдет что-то действительно важное, завораживающее внимание. На хорошие дни у него всегда была чуйка. В его глазах был заметен безумный блеск, его улыбка на грубом мужском лице выглядела довольно устрашающе. Прохожие люди старались обходить его стороной - он не внушал доверия.

Этот день ничем практически не отличался от предыдущих: погода в майские дни была не на редкость солнечной; люди рискнули и оделись по-летнему. Наш доктор отнюдь не любил одеваться легко, он предпочитал более деловой стиль одежды, и сегодняшний день не был для него исключением. Однако в отличие от остальных дней Самуэлю много везло с самого утра. Он встал с той ноги, вполне выспавшимся, у него не болела после сна голова, как это у него бывает обычно, поэтому ему не пришлось пить таблетки от мигрени, которые, стоит заметить, помогали, но после них у него появлялась сыпь на лице и жутко зудилась кожа. Одно только испортило его день: жена (как же без этого) в очередной раз пересолила оладьи. Самуэлю в голову не приходило, как это могло произойти, ведь готовка - это не требующая ума работа; да любой дурак сможет с этим справиться. Так думал наш герой, не приготовив в своей жизни ни одного блюда. Несмотря на «большую» ошибку своей жены Самуэль был вполне доволен началом дня и решил смилостивиться, не давать ей очередную утреннюю затрещину. От чувства своего великодушия он еще больше приободрился и с этим настроением он пошел на любимую работу.

Работал доктор Мур в научно-исследовательском центре при институте астрономии. Это в некоторой степени была образовательная обсерватория, однако чаще всего там работали именно преподаватели, а из студентов там баловались только старшекурсники и то нечасто, лишь под строгим преподавательским надзором. Центр с большим трудом спонсировался местными властями, а потому каждая потеря, каждая порча оборудования могла вовсе не возместиться. Сам Самуэль больше занимался научной деятельностью и почти не покидал стен центра, но иногда он все-таки замещал кого-нибудь из преподавателей, находящихся на больничном, но не более того. Может быть, это и к лучшему: как и любой непризнанный гений, постепенно разочаровывавшийся в науке и в будущих ученых, читал он лекции из рук вон плохо, скучно, безэмоционально. Отвратительно, в общем и целом.

Придя на работу, он, по своему обыкновению, вскипятил воду в чайнике, насыпал в грязную кружку, которую он каждый раз просто небрежно споласкивал, пару ложек кофе и налил полностью кипяток. Таких кружек он пил в течение рабочего дня раза три, как минимум. Ему очень часто коллеги пытались намекнуть на потенциальный вред данного напитка, но доктор Мур был всегда непреклонен. На мнение коллег ему в принципе было все равно. Они ему не нравились. Самуэль считал себя единственной стоящей единицей астрономического научного сообщества.

В этот рабочий день ему пришлось все утро сидеть, пить кофе и читать университетскую газету «Будущее вчера». Дело все в том, что его любимому телескопу пришли менять окуляр и калибровать. Вчера у доктора Мура не было столь же радужное настроение, как сегодня. В очередной раз разочаровавшись в ненадежности своих исследовательских данных, он в порыве ярости разбил линзу в телескопе. Казалось бы, что это безвозвратно, так как спонсируется оборудование только в случае появления «лишних денег» в городской казне, однако Самуэлю повезло: окуляр для телескопа привезли; его начальник упросил властей пойти на встречу, на доктора Мура он возлагал безнадежные, но большие надежды. Так что Самуэлю приходилось до 12 часов дня сидеть, пить крепкий черный-черный кофе и читать о том, как очередной раз университетская сборная по волейболу заняла призовое место. «Лишь бы не учиться»: бурчал себе под нос доктор.

 Когда же, наконец-то, технические работники починили телескоп, Самуэль в предвкушении чего-то хорошего потер руки, сделал мощный глоток кофе и принялся за работу. Областью исследования доктора Мура была поверхность Луны, потому он держал телескоп в одном-единственном положении и никому не разрешал к нему не то, что прикасаться – подходить к нему было равносильно плюнуть в лицо президенту. А техническим работникам пригрозил, что, если они хоть на один градус повернут тубус, то они обратно будут ползти из научного центра, ибо он им оторвет обе ноги. Работники приняли это и сделали все максимально аккуратно, что не придраться. Однако взглянув в объектив, Самуэль изначально в это не поверил и начал краснеть от ярости, сжимая руки в кулаки и представляя, как наматывает внутренности поганцев, которые, по его мнению, испортили всю его исследовательскую работу. Но, смотря в объектив все дольше и дольше, он стал ощущать глубоко внутри волнение от ближайшего открытия. Он видел камни. Эти камни двигались с немаленькой скоростью на поверхности Луны. Он поворачивал свой телескоп и так, и сяк – но там везде были эти камни.
 
Что-то внутри доктора перевернулось. Эврика! На Луне есть жизнь, там живут камни. Хотя это можно и нужно проверить, но не было в его душе на тот момент и тени сомнений. Кто, как не живые существа могут еще передвигаться. Самуэль с упоением принялся за дальнейшие исследования и расчеты, оставшись на работе допоздна. Он рассчитал, что камни двигаются с человеческой скоростью, примерно 5 км/ч, хотя сами камни по размерам в разы отличались от людских: они были исполинскими.
 
Увлеченный своим открытием доктор Мур поздно вернулся домой и, не обращая никакого внимания на жену, съел свой ужин и лег спать. Это было к лучшему. Дело все в том, что бедной Элоизе Мур всегда доставалось. Когда только они начали встречаться, Самуэль был необычайно, навязчиво «заботлив»: каждый день дарил цветы, водил в театры и кино, отгородил доверчивую и неопытную девушку от своих подружек и семьи, настроив ее против своих близких и родных. Когда же они поженились, он увез ее от своей семьи далеко и навсегда, а в замужестве он ее стал сильно бить, истязать и насиловать. Каждый прокол, каждая лишняя крупинка соли, все что угодно могло явиться причиной плохого настроения мужа. Элоизе некуда было деться и некуда податься. Как-то раз, будучи на шестом месяце долгожданной беременности, Самуэль избил ее до полусмерти – у несчастной женщины случился выкидыш. С тех пор Элоиза не может забеременеть. Кстати говоря это тоже стало еще одной причиной быть боксерской грушей.

В ближайшие недели, к счастью Элоизы, Самуэль Мур был настолько увлечен работой, что стал равнодушен по отношению к жене, а иногда даже рассеянно целовал ее перед работой, как в старые добрые конфетно-букетные времена. Доктор Мур проводил свои расчеты, измерения, наблюдения за активностью и поведением «каменных жителей». В один прекрасный хоть и пасмурный день он пришел к своему начальнику с большим исследовательским досье. В кабинете была на тот момент высокая девушка с длинными каштановыми волосами, которую Самуэль всегда одаривал взором отвращения. Она работала лаборанткой в центре уже пять лет, устроилась туда сразу после окончания института вместе со своими одногруппниками. Шарлотта Маккей была единственной в выпускном курсе девушкой, к тому же отличница, лучшая среди всего потока. Преподаватели никогда не воспринимали ее всерьез и несколько раз намекали на то, что ей нечего делать в науке, пусть лучше подумает маткой. Институт она окончила, повысила свою самооценку и самомнение, однако, попав в научный центр, раз за разом разочаровывалась в своем жизненном пути. За пять лет она не продвинулась выше лаборанта, ее не пускали за серьезные исследования, пока ее одногруппникам прививали интерес к науке и дали научную степень. Однако именно у Шарлотты они просили помощи в учебе, когда что-то не понимали, и к концу учебы ее уважали и искренне любили. Сейчас же в кабинете у своего начальника она унизительно пыталась добиться хоть какого-то продвижения, однако он, как обычно, отнекивался, не отрываясь от газеты; он и вовсе ее не замечал никогда.

Когда же Самуэль Мур зашел в кабинет, очередной раз окинув презрительным взглядом лаборантку, начальник оторвался от чтения газеты и кивнул своему любимому доктору. Доктор Мур гордо кинул на стол досье и свысока посмотрел и на начальника, и на Шарлотту. Начальник непонимающе взглянул на доктора, а затем, прочитав работу, заметно округлил глаза. С доктором они перекинулись парой фраз об исследовании, а затем поспешно вышли из кабинета. Шарлотта, которую начальник в упор не замечал, так и осталась в кабинете. Тайком она, не сумев побороть свое любопытство, глянула записи и тоже округлила глаза. Ей хотелось проверить исследование, уж очень захватывающе все выглядело. А еще от природы она была патологически недоверчива. Когда она дочитала исследования доктора Мура, из обсерватории послышалось громкое и выразительное "Эврика!" начальника, и Шарлотта Маккей поспешно растворилась из кабинета.

"Сенсация! Доктор Самуэль Мур, сотрудник научно-исследовательского центра при институте астрономии, сделал потрясающее открытие: на Луне есть жизнь! Подробности в нашем сегодняшнем репортаже."

Всю следующую неделю обсерваторию атаковывала пресса. Коллеги и без того не любили Самуэля, считали его заносчивым щеголем, а тут еще они с большим трудом попадали на работу. К тому же журналисты из раза в раз задавали им, как бы между делом, вопрос: "Каково это, работать с гением и как часто доктор Мур им помогает в их исследованиях?", что оценивалось как намек в сторону того, что они все тупые и бесполезные, только один великий Самуэль - непризнанный гений современной науки. К большому разочарованию корреспондентов, он категорически не подпускал их к телескопу, но интервью давал часто и охотно. Как и сам начальник. Он воображал себя перед журналистами чуть ли не инициатором сего исследования, а, значит, и лавры должны быть у него. У доктора Мура от таких заявлений чесались кулаки, однако начальник есть начальник.

Шарлотта тем временем стала совсем не замечаема, кроме самого Самуэля Мура. Он всегда презрительно на неё глядел. Он вообще не понимал ценности женщины в науке, когда в мире за всю историю не было ни одной стоящей ученой. И неважно, что право на образование всегда незыблемо было только для юношей, для девушек же это право дали только недавно. Да и то, Шарлотта выдержала институт, будучи единственной на курсе девушкой, пройдя через этапы пыток вопросами о том, когда она уже приберет замуж одного из одногруппников, ведь она же именно за этим и пришла. В институт же не для того, чтобы учиться, женщина идет. А сейчас Шарлотта продолжает безответно отстаивать свои интересы, а на деле как со стеной общается. Она пыталась посмотреть в телескоп доктора Мура, самой проверить исследования, ведь это было, как минимум, интересно. Однако он пристально следил за своим прибором и через силу давал взглянуть в него только своему начальнику.

Однако однажды Самуэль Мур все же ослабил бдительность. Пока он в очередной раз грелся в лучах славы, рассказывая репортерам на улице о сенсации, он оставил свой телескоп в гордом одиночестве зрить на «лунных человечков». Другие сотрудники были относительно заняты своими насущными делами и им не было дела до несчастного телескопа. Тогда Шарлотта осторожно подошла, глянула туда и.… увидела свои выпученные глаза. От этого она раскрыла глаза еще сильнее и это она тоже увидела в объективе. Чуть отведя глаза подальше от тубуса она и вовсе увидела в объективе своё лицо. Это было ее отражение. Никаких камней она не видела. Это просто было зеркало. Что-то, видимо, те работники перепутали и где-то вместо зеркала получили линзу с огромным увеличением. Гордо подняв голову, Шарлотта прошла мимо своих коллег и вышла на улицу к репортерам - там как раз нарочито серьезно давал интервью доктор Самуэль Мур. Не все журналисты могли протиснуться к нему и потому, увидев Шарлотту, сразу прибежали к ней, и она уверенно и громко, чтобы слышали другие, сделала заявление о том, что доктор Мур обыкновенный шарлатан и не может отличить линзу от зеркала. Затем она отвела голодных до сенсаций и разоблачений журналистов посмотреть в телескоп, чтобы они убедились в этом. И они более чем убедились. В тот же день Самуэля Мура отстранили от работы, так как он пытался прибить паренька-журналиста.

"Сенсация! Громкое заявление доктора Самуэля Мура о том, что на Луне есть свои каменные жители сегодня было опровергнуто одной смелой сотрудницей научно-исследовательского центра, Шарлоттой Маккей. Пока неизвестны мотивы, почему доктор Мур и его научный руководитель нас всех решили обмануть, однако нам всем хорошо понятны мотивы доктора Самуэля Мура в совершении насильственных действий в отношении нашего журналиста Шона Дэнниса. Подробности в нашем сегодняшнем репортаже."

Доктор Самуэль Мур ушёл с работы, не по обыкновению, рано. Вернее, его выгнали. Его затуманенный взор смотрел далеко вперёд и ничего перед собой не замечал. Пару раз он чуть не попал под машину. Но ему было все равно.

Дома его встретила «очаровательная боксёрская груша». Как раз вовремя, кулаки так и чесались кому-нибудь врезать. Он с силой ударил вниз, там, где должен быть живот, затем с размаху по лицу. Груша упала и застонала от боли. Эти стоны его все больше и больше раздражали, поэтому он принялся пинать боксерскую грушу ногами по животу, по груди, по голове, как бы отчаянно она не закрывала её руками. Груша, не переставая, брыкалась, заливалась слезами, кричала от боли, плевалась кровью. Это продолжалось около часа. Затем Самуэль устал, а пелена с глаз спала.
 
Он увидел свою жену мертвой, обезображенной, всю в крови. Некогда красивое личико Элоизы превратилось в сплошное кровавое месиво. Его затрясло, он побледнел и осторожно присел на табурет. Он стал искать виноватых. Определённо это был не он. Разумеется, это та змея лаборантка; пусти женщину куда-нибудь дальше кухни, и она все испортит. Да, это она привела к смерти его любимой жены, он не виноват. Он судорожно взглянул на стол: там лежали уже остывшие оладьи. Он попробовал их - пересолила. У него окончательно отлегло на душе: теперь он точно не виноват в случившемся. В таком состоянии его застали полицейские, которых все-таки вызвали соседи, слышавшие продолжительные стоны и крики, мешавшие уснуть, теперь покойной Элоизы.

"Сенсация! Скандально известный доктор Самуэль Мур, известный по событиям недельной давности своим шарлатанством, избил жену до смерти. Подробности в сегодняшнем репортаже."

На следующий день уверенная в себе Шарлотта пришла на работу, надеявшись на восхищение своих коллег. Но не тут-то было. В центре кружили полицейские, спрашивали о докторе Муре и его поведении каждого его уже бывшего коллегу. Они же в свою очередь испепеляли взглядом лаборантку и шушукались за её спиной. Все они втайне винили в случившемся инциденте именно её. Шарлотта бросила взгляд на лежавшую газету и не поверила своим глазам.

- Если бы не ты, поганая змея, мы бы не лишились такого ценного сотрудника. - прошипел сидящий рядом старик-ученый.

Девушка покраснела и выбежала в кабинет, в котором никого не было, там же закрывшись. Шарлотта почувствовала, как теряется почва из-под её ног, и тяжело присела на край первого попавшегося стула, чуть не упав, но с трудом удержавшись. Минуту она сидела в полной тишине и затуманенным взором смотрела вдаль. В горле её душило и свербило от горечи утраты надежды на хорошее настоящее, а глаза начали болеть - к ней подкатывались слезы. В какой-то момент она не выдержала и зарыдала, спрятав лицо в ладонях, а локтями упершись об колени. Она раскачивалась из стороны в сторону от накатившегося отчаяния. Шарлотта устала. Ужасно выматывает, когда в борьбе за равное с другими людьми право на что-либо неравноправно накладывают на тебя ответственность за все людские и нечеловеческие проблемы.

Пока уставшая Шарлотта тонула в глубоком отчаянии, адвокаты доктора Мура пытались вынюхать, сколько половых партнеров было у убитой им жены (однако при замужестве она оказалась верной супругой, поэтому переключились на поиски её сексуальной жизни до брака), на сколько крупиц соли она пересаливала оладьи, любимое блюдо Самуэля Мура, которое всегда невероятно вкусно готовила уже покойная дражайшая его матушка; вынюхивали они и о недавнем вероломном инциденте, который мог спровоцировать тяжелое психическое состояние подзащитного, а также все его заслуги и успехи в научном сообществе. Включая ту, в которой он всего лишь смотрел на своё собственное отражение, обозревая там один лишь камень: бездушный, безэмпатийный, тяжелый, серый, скучный, заурядный и крайне бесполезный. Тяжким бременем лежал в его душе этот камень и не давал признать за собой вину в скотском отношении к тем людям, кто не должен был его терпеть, и этот камень добивал его изнутри.