Человек с востока Глава 5. Ронин и шиноби

Глава 5.
Ронин и шиноби

Друг мне тот, кому я могу все рассказать.
В. Белинский

  Дорин закончил рассказ о истории в Францисканском саду и откинувшись на спинку кресла, вспомнил о еще одной неожиданной для него встрече, которая произошла следующим днем, как раз на Рождество. Вчера, когда Дорин встретился с Пашкевичем, Карина все-таки выкупила свои документы в надежде, что все кончено и с нового года для нее начинается новая жизнь. Однако при разрыве трудовых обязательств упускалась и одна важная деталь – прекращала действовать ее государственная страховка, ведь фирма после разрыва сотрудничества прекращала отчислять страховые выплаты. 
В поисках приемлемой альтернативы, Дорин помог ей оформить частную страховку, однако она обладала гораздо меньшими возможностями. И в данном вопросе проблема чешского страхования нам обоим казалась совершенно логичной, ведь человек без официального трудоустройства терял и право на качественное медицинское обслуживание и мог рассчитывать лишь на частное. Мы понимали, что так было сделано для мотивирования людей искать себе новую работу с полностью официальным трудоустройством.
Страны Европейского Союза, постепенно отходя от канонов индустриализации, видели в страховании своих граждан огромную возможность для наполнения бюджета. Регулярные отчисления людей за свое страхование были своеобразным буфером безопасности, который за счет постоянных денежных вливаний защищал их экономику от угроз расширяющегося в пандемию кризиса. В силу отсутствия коррупции, накопленные деньги шли на улучшение инфраструктуры, строительство новых школ, ремонты медицинских центров и общее повышение уровня жизни. И это было правильно. Поэтому Карине нужно было искать новую официальную работу и Дорин объяснил, почему так важно было вложиться в дедлайн отведенных на это государством 60 дней. 
На носу было Рождество и Новый год, никто не хотел думать о бытовых проблемах и пусть обстоятельства и лишили их последних денег, но они стали радоваться обретенной свободе, которую так полюбила Карина за последние годы совместной жизни. И чтобы не встречать новогодние праздники в одиночестве, как в прошлом году, к ним в гости была приглашена ее родная сестра – Виолетта, которая судя по рассказам Ринв, совсем не была хорошей девочкой
Чувство любопытства, с которым ожидал Дорин приезда сестры своей возлюбленной куда-то развеялось, когда он встречал ее на главном железнодорожном вокзале. Сначала она показалась ему чрезмерно застенчивой и даже замкнутой девушкой, но когда они приехали домой, в каждом ее жесте, взгляде и упреке он стал замечать черты дурного характера, того, о котором ему рассказывала Карина. Ее сестра, как все молодые люди своего времени, была слишком привязана к телефону. Я бы даже сказал, что в нем она была больше, чем в реальном мире, в который если и возвращалась, то снова становилась робкой и замкнутой.
Чуть позже, проводя параллели, Дорин заметил, что сестра Карины и вправду ничем не отличалась от своей матери, такой же коварной, дурно воспитанной, своенравной, жестокой и резкой женщины. В какой-то момент он понял, что ему не нравиться эта семья и он не смог бы полюбить ее, как и не мог изменить собственного отношения к подлости, произволу и лживости. И в тот день, на Рождество, он ломал голову, как в таком окружении могла вырасти Карина – полная противоположность своей сестре и родителям. С этими мыслями он приехал на Андел, чтобы докупить недостающие продукты, но вместо этого случайно заметил своего старого приятеля.
Его звали Георгий, он когда-то учился вместе с Кариной на языковых курсах и однажды даже сохранил их отношения. Георгий Сакварелидзе был талантливым химиком и приехал в Чехию из Сухума – небольшого курортного городка на северо-западе Грузии, но эмиграция – это путь не для всех, кому-то она давала возможность разбогатеть, а для других оборачивалась каторгой. Видимо к другим принадлежал и он, ведь в какой-то момент родители перестали высылать ему деньги и парню пришлось бросить учебу, чтобы элементарно выживать. Сначала он работал крановщиком на стройке, потом на каком-то складе, а затем уехал из Брно в Прагу и их пути разошлись. С того момента прошло три года и вот Дорин увидел его снова стоящим у входа в торговый центр «ОС Смихов». Вход в этот торговый центр до сих пор продолжает считаться в Праге универсальным местом встреч. Остановившись, Дорин какое-то время присматривался, ведь спустя три года, Сакварелидзе не был похож на того мальчишку, которого он помнил с курсов: теперь он отпустил волосы, бороду, усы и стал выглядеть, как настоящий джигит. Именно так он к нему и обратился:
- Привет, джигит! Не меня ли ты здесь ждешь? – и он обнял старого приятеля.
- Вах! Дорогой! – воскликнул тот, - я думал ты уехал на Украину.
- Рано меня хоронишь.
- Пойдем ко мне в ресторан?
- Когда ты успел? – удивленно спросил Дорин, подымая брови.
- Да нет, дорогой! Не мой ресторан, я там пока что только главный! – И он рассказал, как стал после переезда в Прагу управляющим дорогого грузинского ресторана. Передав кому-то на Смихове сверток, он заявил, что свободен и мы вызвали такси, чтобы поехать на его работу.
- А короновирус? Разве на вас не давят чудаки из правительства? – Дорин спросил об этом неспроста. В конце октября Чехию сотряс сильнейший политический скандал, когда закрывший все рестораны страны министр здравоохранения, сам при этом был пойман в одном из них. За свой поступок он расплатился должностью и карьерой, а заведения общепита получили еще больший контроль со стороны властей.
- Очень давят, мы почти банкроты, но для друзей наши двери всегда открыты. – И он рассказал, как зависим от выручки и как его зарплата с пятидесяти тысяч крон сократилась до пятнадцати.
Когда мы приехали и вошли в ресторан через задний двор, чтобы нас не зафиксировали камеры видеонаблюдения, расставленные на парадной стороне входа, он вдруг рассказал, что из-за сокращения доходов стал синтезировать соли – наркотики из группы амфетоминов, а тот человек, которого я видел на Смихове и которому он передал посылку – его курьер.
- Ты что, спятил? На самом просматриваемом месте передавать наркотики?!
- Хочешь что-то скрыть, поставь на видное место, разве не так? – какая-то логика в его словах присутствовала, ведь люди там постоянно что-то друг-другу продавали и бдительность полиции этим фактом была существенно ослаблена. Патрульных бы больше привлекла сделка в каких-нибудь подворотнях, но на входе в торговый центр – никогда.
После того, как Георгий сделал заказ, Дорин рассказал ему, что работал инкассатором в одной из охранных фирм. Это его удивило.
- Не думал, что человек твоих способностей может опустится до такой работы.
- Да дружище, это мое личное падение…
- …И похоже трагедия.
- Да, была бы трагедией, если б не Карина.
- Да ты что?! - Сакварелидзе выпучил на него глаза, - околдовала тебя чертовка, что ли?
- А что тебя удивляет?
- Элементарно то, что вы до сих пор вместе.
- Да, мы прошли столько всего за эти годы, что я не представляю себя без нее.
- Этого я от тебя и не ожидал, - сказал он, наливая нам «Киндзмараули», - получается, теперь ты семейный человек?
- Поверь, - улыбнулся Дорин, - это не меняет моего отношения к жизни.
- А к смерти?
- Да и к смерти тоже.
- Ты по-прежнему самурай? – он напомнил мне время, когда я профессионально занимался кендо и соблюдал негласный кодекс воина .
- Нет, я эволюционировал в шиноби .
- Не лукавь, ты всегда им был, путь воина – это прикрытие.
- Боже, как хорошо ты меня знаешь, ну, давай, за встречу. - Цокнувшись, мы пригубили полусладкое вино.
- А скажи мне, она тебя так же хорошо знает? – неожиданно спросил он.
- Ты намекаешь на спецшколу?
- Да, она вообще знает, с кем живет?
- Нет, но я думаю, догадывается.
- А если узнает? – поставив бокал на стол, спросил грузин, - это риск, дорогой, ей нужно все рассказать.
- Как ты это представляешь? – откинувшись назад, он сыронизировал – «эй, дорогая, я забыл кое в чем тебе признаться, дело в том, что раньше я убивал людей за деньги, но увидев тебя, влюбился и завязал», так?
- Нет, дорогой, это плохо кончится. – Смеясь, ответил грузин.
Они выпили еще и Георгий рассказ о Тбилиси. Его мучало то, что он давно не был дома, но поехать туда не мог, так как воспринимал отказ родителей в финансовой помощи – как личную обиду, перечеркнувшую одним росчерком его отношения и связь с близкими.
- В тот день они перестали существовать для меня, и я понял, что в одночасье стал сиротой, у которого отныне нет ни семьи, ни дома.
- Ты стал ронином.
- Какие забавные параллели ты проводишь – ронин, шиноби... – Он задумчиво приложился к бокалу, и Дорин, пытаясь его вытащить из тяжелых мыслей сказал:
- А помнишь, когда мы втроем, я ты и Рина, поехали в тот моравский замок на границе с Австрией? Кажется, чехи праздновали день Святого Вацлава.
- А как же, дорогой! Конечно помню, она тебе знатно потрепала мозги в тот день…
Они оба вернулись на три года назад в прошлое, вспоминая свое однодневное путешествие в одну горную деревню, расположенную между Брно и Угерским Градиштем и отдаленную на 20 километров от чешско-словацкой границы, которая была проложена по реке Мораве.
В ту холодную осень, Дорин хотел удивить Георгия и Рину чем-то необычным и предложил разбавить скучный уикенд поездкой к руинам одного средневекового замка, лежащего в тех лесах. Летом там частенько проводили рыцарские турниры и вечеринки, а осенью люди собирались в том древнем месте на барбекю.
В тот день вечеринка должна была совпасть с национальным чешским праздником, однако с самого начала все как-то шло не по плану. Сначала они опоздали на автобус, затем вернулись на железнодорожный вокзал и поехали на поезде к соседнему поселку, отдаленному от замка на 13 километров. Пешком идти было далеко, и они решили подождать ближайший автобус, который ходил с интервалом в два часа и недавно только уехал. Прождав почти два часа, они сильно промерзли, и Рина, заметив, что солнце уже близилось к закату, начала психовать, обвиняя Дорина в том, что он постоянно портит ей жизнь. Это сильно задело его, но он не подал виду и доехав до поселка, рассказал, что их замок находился всего лишь в нескольких километрах и указал на вершины зеленых холмов. От осознания, что предстояло еще подыматься в горы, Карина пришла в ярость и Георгий потратил двадцать минут, чтобы ее успокоить. К их цели вели две тропы – одна по горному серпантину, вторая сокращенная, через холмы и лес. Дорин предложил идти по второй, так как времени было в обрез, и второй путь был значительно короче в силу того, что предстояло лезть через самую крутую часть этих гор. Преодолев сложный маршрут и взобравшись на вершину, они узнали, что в замке не было ни фестиваля, ни барбекю, ничего, кроме дюжины обкуренных марихуаной маргиналов, валяющихся на старой мебели, вынесенной на замковую площадь из домика охотника.
- Упс, - грузин в полуиспуге сомкнул зубы, видя, как своим взглядом Дорина сверлила его разъяренная возлюбленная, - кого-то сейчас будут убивать, но я свидетелем этого быть не хочу.
И он ушел пить пиво с теми чехами, оставив его один на один со сварливой женщиной, которая в тот день ненавидела его всеми клетками своего организма. Они стали скандалить и по итогам ссоры его кинуло в сильный жар, в котором тот потом, по возвращению домой пролежал почти двое суток. Таким было последствие его нервного срыва и то, почему Карина осталась с ним – было только заслугой Сакварелидзе.
- Честно говоря, - признался Георгий, - я думал, что тот эпизод в замке станет последней каплей твоего терпения и ваших отношений.
- Знаешь, я тоже так думал.
- И тем не менее, ты снова с ней, почему, разве ты забыл, как из-за нее тебя всю ночь лихорадило?
- Нет, не забыл, но она привила мне определенный страх.
- Какой же?
- Страх остаться совершенно одиноким. – Это был замкнутый круг, ведь он понимал, что если не побеждать страх, то он превращается в трусость, а трусость заставляла его терять веру в самого себя. Единственная возможность избегать страха состояла в осознании всего, что с ним происходило и тогда этого осознания не было. Оно могло проявиться лишь посредством преодоления страха, в тот момент, когда человек ломает сам себя, свои принципы и устои. Только так можно было приобрести бесстрашие и выработать правильное отношение к тому, что происходило вокруг.
- Раньше ты ничего не боялся. – Вспомнил Георгий, взглянув в глаза старому другу.
- Я уже не тот, кем был раньше.
- Вижу, и поэтому тебе тем более нужно ей все рассказать, как никак, вас объедают годы совместной жизни.
Мысленно Дорин с ним соглашался, о чем позже мне откровенно признался на интервью, но к столь доверительной беседе с Кариной при этом еще был не готов. Да, ложь в любой своей форме рано или поздно всплывала наружу и отрицать ее было бессмысленно. Если война – это путь обмана, то отношения с любимым человеком – были путем доверия. Но он не мог рассказать всей правды и объяснил грузинскому другу, почему:
- Понимаешь, Георгий, последняя женщина, перед которой я раскрылся, объявила меня шизофреником и посоветовала обратиться к психиатру, - и собравшись с мыслями, он заключил, - лучше пускай мое прошлое останется со мной. 
- Ты не понимаешь самого важного: если она тебя любит по-настоящему, то останется с тобой, кем бы ты ни был, хоть самим чертом, она разделит с тобой твою участь, но если она тебя использует, то только сказав правду, ты узнаешь, искренна она или нет, ведь если нет, то она уйдет и так, и так, но в наихудшем варианте еще и прихватит с собой твои денежки.
- Она на это неспособна. – И Дорин, пытаясь ответить на вопрос «почему?», рассказал Георгию об инциденте с Анжелой и своем плане. Тот дослушал до конца, чтобы в конце концов заявить:
- Твой план мне не нравится – велики риски, что тебя схватят и посадят.
- Я все предусмотрел.
- Все да не все, не забывай, что открытое убийство – это моток ниток в руках опытного следователя, моток, который рано или поздно будет размотан.  Как ты собрался обеспечивать свое алиби?
- Я забронирую номер в Зальцбурге на недельку и уеду туда поездом, это не слишком далеко от Праги, где-то двести пятьдесят километров, оттуда через день вернусь автостопом, чтобы не светить на вокзалах лицо и паспорт. Телефон, личные вещи, компьютер, все останется в номере и будет включено, чтобы симитировать сетевую активность, а в Праге я нанесу грим, сойду за сантехника и пройду мимо охраны под предлогом ремонта бочка в сартире – это ни у кого не вызовет подозрений.
- Хорошо спланировано, но знаешь, что отличает шиноби от самураев? – он продолжал, даже не стараясь дождаться ответа, - то, что у самураев высшая цель погибнуть, а для шиноби – выжить. Как ты собрался выживать? Нет, я конечно догадываюсь, но ты их недооцениваешь, думая, что они по обыкновению будут медлить, разрабатывать план расследования, проводить ротацию оперативного состава, опрашивать свидетелей и коллег. – Он отрицательно покачал головой, - если тебя или тело заметят раньше времени, то по тревоге подымут все патрули, которые не оставят тебе ни единого шанса – они сразу же объявят перехват, возможно даже до того, как ты успеешь покинуть пределы этого города. Но первым делом эти ребята просмотрят записи городских камер видеонаблюдения и узнают, куда ты заходил, чтобы скинуть маскировку, потом более точно отследят твои перемещения в метро, изучат место где ты вышел, обнюхают территорию с собаками и, возможно, возьмут твой след. Но это лишь мой взгляд, ты же понимаешь, я никогда не был фанатом стрелкового способа ликвидации.
-  Хорошо, что ты предлагаешь?
- Отравы, дорогой: от яда погибли Аристотель, Македонский, Ганнибал – как видишь, их эффективность проверена тысячами лет, я тебе как несостоявшийся химик об этом говорю.
- И какой яд ты предлагаешь?
- Только тот, который эта женщина примет, не подозревая об этом. - Несколько лет работы с наркотиками научили его понимать и тонкости токсикологии. Яды бывали разными, например, растворимые соли ртути или фосфиды легко маскировались под медикаменты, а метанол – под водку, от которой он не отличался ни вкусом, ни запахом. Ядов существует сотни видов, одни подмешиваются в косметику, другие – в специи, третьи, такие как хлорид калия, добавляются в питьевую воду или капельницу, вызывая у жертвы инфаркт.
- Она любит сладкое? – неожиданно спросил Сакварелидзе.
- Я думаю, все женщины любят сладкое, даже если они лесбиянки.
- Очень хорошо, тогда у меня есть для тебя кое-что интересное, - и он стал рассказывать о свинцовом сахаре – яде, известном еще с древности. Именно им травили римских императоров, разбавляя его в сладких винах и сладостях. На цвет и вкус он не отличался от обычного сахара, поэтому и никогда не терял своей актуальности у убийц и заговорщиков. Последствия после отравления им были критическими для организма: у человека сгорала нервная система, разрушался костный мозг, сосуды и отравлялась кровь – жертва умирала медленной и мучительной смертью. Однако Дорин отнесся к отраве, предложенной грузином, скептически.
- А разве проба крови не установит наличие в ней яда? – и немного подумав, он добавил, -  это безумие, дружище, потому что для его подброса нужно снова засветится в офисе и сломать собственное алиби.
- Ты прав, Саша, - признал в конце концов грузин, - анализ крови быстро установит наличие в ней ацетата свинца, и опытные врачи смогут назначить переливание – в таком случае ее легко спасут, однако не без осложнений, так как большая доза может спровоцировать токсический миокардит, анемию и паралич, тогда она останется в лучшем случае инвалидом, но это повод рискнуть.
- Нет, это совсем не повод рисковать. – Дорин был категорически против предложенного Георгием плана, хотя и понимал, что если Анжела погибнет от яда, а не от пули, то полицию привлечет больше ее интимный круг; и именно поэтому будет разрабатываться версия убийства из соображений ревности, так как яд по данным полицейской статистики редко используют для убийств представители мужского пола. Но несмотря на это умозаключение, выводы им уже были сделаны. 
Они просидели в ресторане еще час, болтая о чем-то бытовом, потом, когда стал назойливо звонить мобильный, Дорин объяснил, что должен идти домой, так как был изначально послан за продуктами, которые не купил. Прощаясь, они договорились встретится снова, но в этот раз уже после праздников. Выйдя на улицу, они закурили и прошли к остановке. Подъезжал трамвай и входя в него Дорин сказал:
- В общем, я позвоню тебе, будь на связи первого января.