Рубеж - 55. Перемены

54. Разговор по душам  http://proza.ru/2022/01/30/1112

Жизнь в осажденном городе шла прежним чередом, однако в положении Гоннара произошли перемены, причем достаточно существенные. Поскольку история его приключений (или злоключений) была известна теперь всем без исключения горожанам, он, сам не желая того, сделался человеком известным. Проходя по улице, юноша постоянно ловил на себе любопытные взгляды. С ним здоровались или приветствовали кивком головы даже незнакомцы. Если случался общий разговор, стоило Гоннару открыть рот, другие собеседники замолкали, чтобы услышать его мнение. Но важно было даже не это. Гоннар знал, он чувствовал, что в бою, многие из этих отважных людей без колебания примут его точку зрения, последуют за ним, хотя они старше его летами и, возможно, даже опытнее в военном деле.

Где-то с неделю Гоннар прожил при храме Яки-Куло, где Тилена делала ему перевязки и отпаивала лечебными зельями. Когда она бывала занята, заботу о раненом, как и прежде, брала на себя Злата (так звали подружку Чернавы, проявлявшую к Гоннару неподдельный интерес). Между ним и девушкой сохранялись шутливые и несколько двусмысленные отношения, поскольку Злата постоянно позволяла себе в разговорах вольности и намеки, словно между ними и в самом деле существовали любовные отношения.  Наконец Тилена решила, что рана достаточно зарубцевалась, и Гоннар не нуждается больше в постоянном надзоре. Тогда молодой воранг вернулся в казарму.
Бои в это время ограничивались легкими перестрелками. Днем на стенах оставались одни только часовые. Впрочем, ночью число дозорных удваивалось или даже утраивалось. Выздоровевший Гоннар тоже принимал участие в ночных дежурствах. Как-то утром, спустившись с одной из башен восточной стены, с высоты которой вёл в течение ночи наблюдение за лагерем Кумбала, Гоннар оказался на нижней галерее в окружении нескольких десятков дружинников – как уже сменившихся, так и тех, кому только предстояло заступить на пост. Воины вели неторопливый разговор, обменивались впечатлениями, шутили и смеялись. В это время появился Славята в сопровождении Потани и нескольких хересиров. Они совершали ежедневный обход стен. Заметив Гоннара, Славята широко улыбнулся и протянул руку для рукопожатия.
- Доходили до меня вести, что поправляешься, - сказал ярл, - но рад убедиться в этом собственными глазами. Уже на посту?

- Что толку валяться? – ответил воранг. - Для боя рука, может быть, еще не до конца выздоровела, но дозор нести могу.
— Вот, что значит молодость, друг, - сказал Славята Потане.  Я в его годы тоже не любил лечиться. Чуть рана затянулась, и уже на ногах.
- Старуха творит чудеса, - ответил Потаня. – Тебе, повезло, что она взялась за тебя.

- Повезло, - не стал спорить Гоннар.
- А после того ночного боя робости перед врагом не появилось? – спросил вдруг Славята.
- Какой такой робости? – удивился Гоннар.

Заметив в глазах ярла лукавую усмешку, он нахмурился и сердито обрубил:
- Нет у меня никакого страха перед кунами. Нет и никогда не было. Где бы ни встретился с ними, буду биться до последнего вздоха.  А что?
- Был у меня сотник хороший Орей на южной стене между Пучайской и Кузнечной башней. Надежный парень. Из тех, на кого можно положиться как на себя. В последнем бою ранили его серьезно. Думал оклемается, да нет – гангрена началась. Отняли сегодня ногу выше колена. Похоже отвоевал свое Орей. Одна надежда, что в живых останется.

- Паренек надежный нужен на замену, - сказал Потаня. – Вот мы с ярлом думали с утра, кого на Пучайскую сотником поставить. Решили, что ты, вроде, подходишь. Пойдешь?
- Пойду, - тотчас согласился Гоннар.
- Тогда ступай с нами, - решил ярл. - Я приказал людям собраться. Представим тебя. Заодно с пятидесятниками потолкуешь.

Славята двинулся дальше по стене, а Гоннар присоединился к его свите.
Хотя куны в то время вели себя спокойно и не показывали намерения штурмовать стену, ярл проводил осмотр с исключительным вниманием, подолгу рассматривая кунские укрепления и лагеря. В последнее время Славята больше, чем решительного приступа опасался тайного подкопа. Поэтому во всех слуховых ямах у него сидели разведчики. Приложив к ушам воронки, они внимательно вслушивались в царившую под землей тишину, стараясь уловить едва различимый шум подземных работ.

Принимая доклады сотников и пятидесятников, Славята дошел до конца восточной стены и повернул на южную. Еще издали Гоннар увидел у подножия Пучайской башни большой отряд человек в 400. Кто-то прохаживался вдоль стены, кто-то сидел на толстом, обитом железом бревне – захваченном во время прошлого штурма кунском таране. Заметив ярла, воины (в большинстве своем это были скуластые тумаши; склавов и айстов оказалось менее сотни) быстро встали в строй. Славята, спустился с галереи на землю, поздоровался за руку с пятидесятниками, а потом вывел вперед Гоннара.

- Орей ранен и к вам уже не вернется, - сказал он, - а дело требует толкового начальника. Конунг разрешил выбрать его из числа дружинников. Вот, привели к вам одного из лучших.  Гоннар, хоть и молод, не раз проявил себя в бою. Его меч сослужит вам хорошую службу в трудную минуту, а его голова убережет в опасных переделках. Слушайтесь его, и удача вас не покинет.

Представив нового сотника, Славята вернулся на стену и продолжил свой обход, а Гоннар остался один перед своими новыми подчиненными. Минута была волнующая, но молодой воранг не подал вида. С непроницаем лицом он прошелся вдоль строя, цепким взглядом осматривая оружие. Как он вскоре убедился, в этом отношении дела обстояли хорошо. Все его воины, без исключения, были облачены в кольчуги и шлемы. Многие имели хорошие трумские и склавские мечи, а также копья, секиры, луки. У нескольких десятков были закинуты за спину фрязские арбалеты.  Солдаты в большинстве своем собрались опытные, бывалые, почти все старше нового сотника. Юноши попадались редко, да и те, судя по повязкам и шрамам, уже прошли испытание битвой. Гоннар остался доволен увиденным.

- Орея жаль, - сказал он. – Но что толку сожалеть об ушедших? Я постараюсь заменить его, а вы мне поможете. Будем держаться друг друга и не пропустим кунов на нашем участке.

- Так оно и будет, воранг, - сказал крепкий высокий склав лет сорока. Он стоял несколько впереди остальных, положив левую руку на рукоять огромного меча. У него было твердое, решительное лицо и длинные, тронутые сединой волосы.
- Я рад, что ярл прислал нам тебя, - продолжал он. – Раз уж мы лишились Орея, Славята должен был дать в замену лучшего, из тех, что у него есть.

- «Верно!», «Правильно говоришь, Сегеня!» - послышались голоса за его спиной.
Гоннар движением руки отпустил воинов, но попросил задержаться пятидесятников. Вскоре возле башни остались только Сегеня и трое тумашей. Еще один пятидесятник, получивший во время последнего штурма удар саблей, лечился дома. Впрочем, как заверил Сегеня, дела у него быстро шли на поправку, и он надеялся, что через неделю – другую тот вернется в строй.

- А пока, - сказал склав, - я распоряжаюсь его полусотней.
Они поднялись на стену и прошли от одной башни к другой. Гоннар в первый раз после ранения оказался в месте, где его хотели убить и где он был как никогда близок к смерти. С тех спор мало что изменилось, только деревья лишились большой части своих лиственных уборов, так что теперь сквозь голые ветви и стволы кое-где проглядывал высокий берег реки.

- Сколько времени потребуется, чтобы собрать всех людей в случае штурма? – спросил Гоннар.
- Очень немного, - ответил Сегеня. – Все живут в домах поблизости и ложатся спать не раздеваясь. Первые появятся уже на пятом десятке ударов в било, а последние прибегут до того, как ты насчитаешь сто.
- Хорошо, - кивнул Гоннар. – Я тоже поселюсь рядом с башней. Можешь найти для меня какую-нибудь каморку или юрту?

- Есть у меня одно местечко на примете.
- Я буду с вещами после полудня.

Гоннар отправился в детинец за своими пожитками и своим оружием. Мысль, что теперь он не просто рядовой дружинник, но начальник над четырьмя сотнями воинов была ему приятна. Он был рад, что эти суровые люди, не раз смотревшие смерти в глаза, без колебаний приняли его как своего, как человека достойного ими командовать. Теперь он должен был доказать, что они в нем не ошиблись. 
В детинце Гоннар первым делом зашел к интенданту. Приказ о его назначении был уже известен, так что он мог теперь получать свой паек со склада в южной части Тумаша. Потом Гоннар отправился в казарму, уложить вещи. Но прежде заглянул к Улебу, в сотне которого до сих пор числился.

- Приказ ярла мне передали, - сказал айст. – Я рад за тебя.
- Я тоже рад, - ответил Гоннар. – Даже если бы меня не перевели, я бы сам попросил отправить меня служить в другое место.
Они посмотрели друг другу в глаза. По лицу Улеба пробежала тень.
- Что ж, - сказал он. – Я тебя понимаю. То, что, между нами случилось, простой размолвкой не назовешь. Ты вправе делать свои выводы.

- Да, - согласился Гоннар. – И я их сделал. Прощай!
Они расстались, не сказав больше друг другу ни слова.

Взвалив на плечи тяжелый вещмешок и захватив запасное копье, Гоннар вышел из казармы и зашагал к спуску с горы. У ворот детинца он неожиданно столкнулся с конунгом. Межамир был верхом в сопровождении двух конных дружинников (во всем городе только он и его охрана сохранили боевых лошадей). Место было узкое. Гоннар отступил в сторону и поклонился, но Межамир проехал мимо даже не взглянув в его сторону, словно он был пустым местом. Воранга позабавила такая реакция. Он продолжил свой путь и, спускаясь с горы, подумал, что Славята, возможно, не случайно вспомнил о нем, когда подыскивал замену для Орея. Он хотел убрать Гоннара из Детинца, чтобы он пореже попадался на глаза мстительному конунгу. Предосторожность, может быть, не лишняя, но недостаточная, учитывая, что Чернава продолжала жить вместе с отцом в Ярловой башне. Сталкиваясь каждый день с предметом свой прежней любви, Межамир, конечно же, вспоминал о сопернике, и эти мысли должны были вливать в его сердце новые порции яда. Едва ли можно было надеяться, что ревнивый конунг когда-нибудь забудет нанесенную ему обиду. Его месть рано или поздно настигнет врага, где бы он ни находился. В этом Гоннар не сомневался. Другое дело, что после прошлой неудачи он уже не сможет действовать так открыто и нагло, да и вряд ли он отыщет в осажденном городе, где все друг у друга на виду, человека готового сразиться с Гоннаром или пустить ему в спину стрелу. Теперь, когда Гоннара будут постоянно окружать преданные ему люди, сделать это еще труднее. Но, понятно, что Межамир не остановится. Он будет искать другие пути для сведения счетов. А если все же получится, если он сумеет довести свою месть до конца, как поведет себя Чернава? Неужели опять сойдется с его убийцей? Гоннар задал себе этот вопрос и без колебания ответил: нет! Чернава могла сомневаться до какой-то решительной минуты. Но, сделав свой выбор, она уже не вернется назад. Межамир для нее – безвозвратное прошлое. Смерть Гоннара только ожесточит ее сердце. И конунг знает об этом. Может быть, поэтому он и не спешит убирать соперника сам, возлагает надежды на кунские стрелы? «Потому он и не возражал против моего назначения, - решил Гоннар. - Ему это тоже на руку».

Сегеня ждал нового сотника возле башни и сразу повел в небольшой домик, располагавшийся неподалеку.  Его хозяин-гончар сложил голову во время одного из приступов еще в самом начале осады. Осталась вдова с двумя малолетними детьми, которая перебивалась как могла. За потерю кормильца город выдавал ей небольшой паек, однако еды катастрофически не хватало. В конце концов женщина решила перебраться в детинец, где у нее имелись какие-то родственники, но не знала, что делать с домом. Так что предложение Гоннара пришлось очень кстати. После коротких переговоров уговорились, что постоялец будет отдавать ей пятую часть своего пайка. Молодой воранг легко согласился на эти условия, прикинув, что в связи с новой должностью, размер его жалования должен несколько увеличиться.

Хата была небольшая, но чистая и теплая с печью-каменкой в углу (в городе ограничения на разведение огня были не такими строгими, как в крепости). Вместе с домом Гоннару досталась поленница заготовленных еще в мирное время дров и три корзины с каменным углем – немалое богатство накануне зимы в запертом со всех сторон городе.

Устройство не заняло много времени. Гоннар развесил на стене свое оружие, покрыл постель теплой буркой, да запер в сундуке небольшой запас принесенной провизии.  Покончив с хозяйственными хлопотами, он, не раздеваясь, лег в постель и тотчас заснул – сказывалась бессонная ночь, проведенная на дежурстве. Сон продолжался три или четыре часа и был прерван тихим стуком в дверь. Хотя стук был едва слышен, юноша тотчас проснулся.

- Кто здесь? – спросил он.
Дверь отворилась и вошел Сотан.
- Узнал о твоем назначении и решил заглянуть, - сказал тумаш. – Здорово, что ярл выбрал на это место тебя.
- Почему?

- Мы ведь теперь с тобой соседи. Ты разве не знал?
- Нет, - удивился и искренне обрадовался Гоннар, - я еще не успел здесь как следует осмотреться. Значит, стена между Кузнечной и Водовозной башней – твой рубеж? Ты здесь распоряжаешься?
- Уже целую неделю.

Сотан прошел в комнату, скинул с плеча сумку и достал из нее деревянный жбанчик.
- Моя хозяйка варила хорошую медовуху, - сказал он, - кое-что из довоенных запасов у нее еще осталось.
— Это ты хорошо придумал, - оживился Гоннар. – Не уверен только, что у меня найдется вторая кружка.

Он порылся в сундуке, достал ржаную лепешку и кусок сушенного мяса. После непродолжительных поисков отыскалась и вторая кружка. Молодые люди сели за небольшой столик у окна и разлили медовуху.
- Я тоже рад, что мы оказались рядом, - сказал Гоннар. – В бою надежный сосед – лучшая поддержка.

- Не будем загадывать, - ответил Сотан. – Кто знает, как все сложится. До сих пор здесь было тихо, но не поручусь, что так будет и дальше. С приходом Тюпрака все переменится.

- Да, он не будет терять время даром. К тому же теперь у кунов такие силы, что они смогут штурмовать наши стены без перерыва, сменяя друг друга.
- Пленив Кульдюрея, мы оказали Тюпраку большую услугу.

- Похоже, что так, - согласился Гоннар. – Велемир вел правильную игру, но после его смерти все пошло наперекосяк. Даже, если Кульдюрей сумеет выкупиться на свободу, сможет ли он восстановить прежнее влияние?
- Без нашей помощи вряд ли, - сказал Сотан.
 Гоннар удивленно поднял глаза.

- Что же, все вернется к тому, с чего начали?
- Сейчас трудно загадывать. Поживем – увидим.
- Увидим, если доживем, - усмехнулся Гоннар. Улыбка у него вышла грустная.
- Я недавно разговаривал с ним, - сообщил Сотан.
- О чем?

- О разном, но больше всего о Камосе. Я для того и встретился, чтобы рассказать.
Они надолго замолчали, медленно и тщательно пережевывая жесткое мясо.
Гоннар ждал, когда Сотан продолжит, но тот молчал. Тогда он спросил сам:
- А что ты ему сказал о Камосе?

- Правду: что я потерял ее след, что не знаю где она теперь. Знаю только одно – что она жива. И я буду твердо верить в это, пока не увижу ее безжизненного тела.
Сотан не стал продолжать, но Гоннар уже сам обо всем догадался.
- Постой! - воскликнул он, - так ты Камосу искал тогда в Серенске?
Тумаш кивнул.

— Значит, она там скрывалась, у твоих родственников, а потом…
- Одни боги знают о том, что случилось потом.  Эх, надо ее искать, а я здесь заперт, и когда освобожусь – неведомо.  Иногда по ночам она является ко мне во сне, и когда я просыпаюсь, мне бывает очень тяжело…

Сотан вздохнул. Потом крепко сжал губы. В уголках его рта обозначились две резкие морщинки. Гоннар положил руку ему на плечо.
- Не переживай! Все мы сейчас в таком же положении. Всем эта осада поперек горла. Но она не может продолжаться вечно. Глядишь, что-то изменится к лучшему. И тогда я тебе помогу. Да что я! Конунг тебе поможет, вот увидишь! А вместе мы быстро ее отыщем. Не иголка все-таки – живой человек. Главное, чтобы она была жива!
- Да, главное, чтобы была жива, - как эхо повторил Сотан.

Мясо было съедено, медовуха выпита, и тумаш засобирался к себе.
- Пора! – сказал он. – Тебе ведь надо выспаться. Кто его знает, что куны учудят ночью.

Сотан ушел. Гоннар не стал его задерживать, потому что в глубине души надеялся на другое свидание. И предчувствия его не обманули. Когда, после непродолжительных сумерек, на город опустилась темная осенняя ночь, вновь послышался легкий стук. Гоннар отворил дверь, и тотчас вокруг шеи у него обвились две девичьи руки. Хотя в маленьких сенях было темно как в погребе, Гоннар, конечно, сразу узнал Чернаву. Звук ее дыхания, аромат, шедший от ее волос, гибкое сильное тело, которое он всегда остро чувствовал сквозь одежду и еще десятки других едва уловимых признаков, скрытых от других, но очевидных для чувств влюбленного, не дали бы ему спутать ее ни с кем другим. Склонившись, Гоннар нашел в темноте ее лицо, а она тотчас припала своим жадным ртом к его губам с такой страстью, словно хотела выпить своим поцелуем его душу. Подхватив на руки, Гоннар внес Чернаву в горницу, освещенную слабым светом лучины, и уложил на кровать…

Это свидание было таким же страстным, иступленным и неистовым, как и все их короткие встречи после выздоровления Гоннара. А встречались они далеко не так часто, как бы им хотелось. В городе, забитом людьми, оставалось очень мало мест, где бы двое влюбленных могли уединиться. Хорошо еще, что Злата по старой дружбе пускала их иногда в храм, сопровождая свое благодеяние двусмысленными шутками и намеками. Поскольку их любовная история получила после вече широкую   огласку и была известна буквально всем, встречаться в другом месте просто не получалось. Стоило им появиться где-то вместе, как все головы поворачивались в их сторону, и Гоннар постоянно чувствовал десятки устремленных на них глаз. Это внимание раздражало их, но избавиться от него они уже не могли.

Однако теперь у них появилась собственное жилище. Когда утих первый порыв страсти, Чернава села в постели, натянула на грудь бурку и осмотрелась. Обстановка в горнице была самая непритязательная: земляной пол, печь, топившаяся по-черному, узкая кровать, две лавки, сундук, да трехногий столик у закрытого волоконного окошка. Потолка над головой не было. Крытая дранкой крыша скрывалась изнутри под толстым слоем копоти. Но все это нисколько не смутило Чернаву. Она осталась довольна увиденным и с улыбкой стала расспрашивать Гоннара, когда он думает справлять новоселье. Какое новоселье? – отмахнулся он. Некогда, да и не с кем.

— Вот только Сотан перед тобой заходил, - сообщил он. – Мы теперь с ним оборону вместе держим, он и пришел разведать мое житье-бытье.
- Я видела его недавно возле терема, - сообщила Чернава. – Он о чем-то говорил с ханом и кланялся ему до земли. Я даже заволновалась: вдруг, кто увидит. Дойдет до Сарычана, а тот и так на Сотана зол.

- Кланялся, значит так надо было, - ответил Гоннар. – Они ведь о Камосе говорили.
Чернава видела Камосу только раз, когда она по дороге к своему жениху остановилась на одну ночь в Тумаше. Девушки успели тогда обменяться несколькими словами. Но Чернава с тех пор живо интересовалась судьбой юной хаканесы. От Гоннара она позже узнала, кто на самом деле пользовался расположением дочери Кульдюрея. После этого Сотан также стал для нее интересен. Услышав, что он уже успел побывать в гостях у ее возлюбленного, она стала выспрашивать подробности и не успокоилась, пока Гоннар не передал содержание всего их разговора.

- Что ж, - сказала она, Бог вам в помощь. Конечно же, Камосу надо разыскать. Кто знает, может быть, Сотан приступит к поискам даже раньше, чем он думает. Еще до наступления холодов.

- Скажешь тоже, - усмехнулся Гоннар. – Кто же ему позволит? Пока осада не закончится, об этом и думать глупо. А, когда она закончится, никому не ведомо. Но думаю, что до холодов-то мы продержимся, недолго осталось.

- Кому надо, тому ведомо, - загадочно усмехнулась Чернава. – В тереме давно думают, как положить ей конец. Прежде об этом говорил один только Сарычан. Но после того, как у нас поселился старый хан, разговоры о сдаче стали вести чаще. Конунг сначала отмахивался, но теперь прислушивается к Сарычану более внимательно. И даже мой отец не чурается больше этих бесед.

Если бы Гоннару сказали, что детинец, располагавшийся на высокой горе, за одну ночь скрылся под землей, он и тогда не был бы так удивлен.

- Как ты сказала? – переспросил он, не веря своим ушам, - старый хан, Сарычан и конунг ведут разговоры о капитуляции, а твой отец спокойно слушает эти нелепицы?
- Вовсе не о капитуляции, а о почетной сдаче города, - возразила Чернава. – И что в этом такого нелепого? Если условия будут хорошие, почему их не принять? Или ты хочешь, чтобы с Тумашем произошло тоже, что с Серенском? Чтобы все мужчины пали в бою, а все женщины сгинули от рук насильников?

56. Слово Кульдюрея  http://proza.ru/2022/02/03/209

«Заповедные рубежи»  http://www.proza.ru/2013/07/08/294