Истории Евсея. Часть 1. Глава 23

       Утром того дня, когда разгорелась весна, пришёл Иоанн. Обнял меня и Ани. Посмотрел в наши глаза, улыбнулся. Он был красивый и спокойный, светился, как всегда.
       Ани накрыла завтрак. Я попросил Деда преломить хлеб. Он возблагодарил Отца. Вспомнили Учителя. Я благословил чашу с вином благодарением Отцу за Сына Его. Причащение из одной чаши… Отведали хлеба… Потом сыр. Снова чаша… Ани посмотрела на нас и тихо ушла в огород. Время весны – надо торопиться, если хочешь собрать два урожая.
       – Что, родной? Вижу, у вас всё хорошо. Не подведите меня, – улыбнулся Дед сквозь грустинку, погладил меня по руке.
       Волнение зашевелилось под ложечкой, я спросил:
       – Как чувствуешь себя?
       – Чувства как в молодости. И на здоровье не жалуюсь. Но жениться поздновато, – родная улыбка светилась в его глазах. – Соскучился по вам. Думаю, дай загляну… Давно ты меня ни о чём не спрашивал. Понимаю, подошла пора мне тебя спрашивать. Но всё ж порадуй Деда! Давай как в детстве – самый главный вопрос! – рука Деда лежала на моей, для убедительности Иоанн прихлопнул по ней: – Ну давай!
       – Дед! Вопрос есть, – привычно поймал я запал. – На сегодня – самый главный!
       – Вот и хорошо, молодец, Евсей! Наверное, снова по «Деяниям»? Есть там вопрос, должен был ты его задать, – глаза Деда блеснули знакомым огоньком.
       – А сможешь назвать, если такой догадливый? – подыграл я.
       – Что ж не смочь?! А если угадаю?
       – Кружка молодого, с пузырьками! На холоде стоит, последнее!
       – Идёт! – обрадовался Иоанн. – Ты хотел говорить о сошествии Духа на Пятидесятницу! – Дед намеревался снова хлопнуть по моей руке, я успел отдёрнуть – он хлопнул по столу. Засмеялся.
       Я встал. Пошёл, заглянул куда надо. Принёс, налил. Выпили… Эффект быстро усилил наше настроение.
       – Деда, смотри! Это только в евангелии от Луки, больше ни у кого… Иисус в Иерусалиме перед вознесением является одиннадцати ученикам – ты тоже там был – и говорит: «И вот Я посылаю вам то, что обещал Мой Отец. А вы оставайтесь в городе, пока не укрепитесь силою свыше…» Говорил тебе такое Рабби? Было ли вам или тебе одному такое видение?
       – Нет, не говорил. И видения такого не было, сам знаешь, – улыбался Иоанн.
       – Тогда идём дальше, родной.
       Деду было хорошо. То, что он хотел, получилось. Мы превратились в задорных мальчишек.
       – В «Деяниях» тот же автор повторяется, но рассказывает уже по-другому. Рабби вам говорит в видении: «Ждите обещанного Отцом дара, о котором вы от Меня слышали. Иоанн крестил водой, а вы вскоре будете крещены Святым Духом». Вы, те же одиннадцать, стали спрашивать Учителя: «Господь! Значит, Ты восстановишь теперь Израильское Царство?» Он ответил вам: «Не вам знать времена и сроки, которые установил Своей Властью отец! Но когда сойдёт на вас Святой Дух, вы получите силу и станете Моими свидетелями в Иерусалиме и… до самых пределов земли».
       – Сынок! – остановил меня Иоанн. – Мы же говорили, это сказание. Ну как ещё можно написать спустя шестьдесят лет? Из третьего поколения после Рабби? Давай-ка основной вопрос.
       – Чудо было? На вас сошёл Святой Дух, разделившийся языками, напоминающими пламя? На каждого из вас?
       – Языков не видел. А необычное было. Возник шум и яркий свет, как огромный луч. Я так видел. Даже вначале испугался, волосы шевельнулись… Это было чудо. Видели это многие – праздник-то был великий. Народ с разных царств пришёл. Потом шум и свет исчезли, как и появились…
       – И что? В этом свете был Рабби?
       – Рабби не было… Ты же знаешь, Он ушёл к Отцу на сороковой день. Рассказывал тебе не раз, сынок, как это было…
       – А что было потом? Вы заговорили о Великих Деяниях Бога на разных языках?
       – Кто-то вдруг заговорил на других языках – после всего этого. Кто-то упал на колени, молился… Заговорили из тех иудеев, кто в это Чудо попал. И кто-то из наших, из общины, заговорил. Только языков я этих не понимал. Те, кто говорили, тоже не понимали, что говорили.
       – А ты заговорил?
       – Нет. Греческий к тому времени немного знал. После Чуда лучше говорить не стал. Позже сам доучивался, – улыбнулся Иоанн.
       – А видения вы стали видеть и пророчествовать? Что-то в тебе изменилось? Сила особая появилась?
       – Позже я узнал, что кто-то из учеников стал видеть сны и видения, а также некоторые из других иудеев. Мы же там все вместе у Храма были. Они потом пророчествовали, откровения получали о Царстве Божьем, о грядущем Суде. И на третье Небо были вознесённые…
       – А ты?
       – Ты же знаешь. Со мной ничего не случилось. Как Рабби научил бесов гнать, так это при мне и осталось. Что благодаря Рабби возымел, то и пробую хранить.
       – А что это было, Деда?
       – Не знаю, сынок… Воинство у Господа большое. Но Рабби там не было. И Духа Его не узрел, по малости своей. Это было…как чудо для всех иудеев во утверждение древнего Закона. Великий день был – день заключения Договора Моисея с Богом. Но, думаю, не так важно, что за чудо было. То только Господь знает… Важно, что было потом, к чему это привело.
       – А к чему привело, Деда?
       – Молва разнеслась быстро о чуде на Шавуот (еврейское название праздника Пятидесятницы). Людей в храме было много. Ну, и каждый примерял это чудо на себя: иудеи – на себя, мы, ученики Рабби, тоже иудеи – на себя. Нам ведь доказать хотелось, что Рабби есть Машиах, которого все ждут, потому что он восстановит царство Израиля… К нам в общину новые люди пришли, восторженные. Вместе с нами жили, поровну всё делили, ели с общего стола…
       Но чудеса, как и молва, забываются. А после гибели Стефана гонения начались, серьёзные гонения. Община сразу уменьшилась. Люди бежали кто куда – в Самарию, в Сирию, в Египет, на Кипр. Бежали, но и Весть несли… Воля Господа!
       Наша община в Иерусалиме осталась небольшая, но крепкая. Одни друзья остались. Женщины с нами, вдовы. Дружно жили. То были счастливые времена. И община снова стала потихоньку расти…
       Не чудо нужно, а сердце чистое! Ты, сынок, сам всё знаешь… Налей-ка лучше ещё!
       Я налил. Выпили. Помолчали.
       – Тут дело такое, Евсей… Теперь сам будешь взвешивать и находить ответы… Пришло время, теперь пришло… Видел сегодня под утро во сне Рабби. Обнял меня, тепло стало до слёз. И как будто говорит: «Друг мой, пора дальше идти…»
       Пора, сынок. Правда, пора. Сделал, что хотел. И что смог. Что знал – всё у тебя… Славлю Господа за дарованную жизнь!
       Сделаешь, что я уже не сделал бы… Не печалься, родной мой, мне хорошо. Счастлив, что вы с Ани есть друг у друга. Верю, дождётся она тебя.
       С миром оставляю ветхую одежду, уж не годится она для подвигов, а они ведь крутятся в моей голове, – Дед улыбался, его глаза светились. Сердце моё сжималось. – Пойду к Отцу, к Рабби… Просились ведь когда-то с братом рядом с Ним быть на Небе. Вдруг получится… Надеюсь, моё воскрешение из мёртвых случилось.
       Мне ж интересно, сынок, что дальше будет. А вдруг Отец доверит чистый сосуд! Пошёл бы с Вестью тогда до края мира, и общину там с тобой поставили бы…
       А по книге моей… Допиши её сам, добавь, что я рассказывал тебе. И деяния наши до сегодняшнего дня. И про ссылку не забудь…
       Я плакал, обняв Деда. Он гладил меня по спине и плакал вместе со мной.
       Текли мгновенья без времени. Иоанн сказал негромко, почти шёпотом:
       – На восток как пойдёшь, подальше от Рима, у большой реки, общину поставь с друзьями. Не хуже нашей. Добрая память будет…
       …Утром Иоанн не проснулся. На лице, как послание, осталась улыбка: «У меня всё хорошо».
       Друзья простили мне мою слабость: я не смог участвовать в погребении красивой ветхой одежды Деда с задержавшейся улыбкой…
       «Деда, я принял послание. Сделаю, как договаривались. Люблю тебя всегда. Благодарю за всё… И верю в нашу встречу. Слава Отцу Любящему!»
        …Я ещё не жил без него. Чувства. Чувства сплели нас в одно. Друг, отец, Дед… А теперь словно вторая часть тебя перестала дышать – и живёт где-то уже без тебя…
       Связи, что годами сплетались, вдруг стали рваться. Но рваться не сразу, а тягуче, раздвигая, переворачивая всё внутри. Ведь им, чувствам, теперь надо было как-то отделиться. Внутри сжималось, рушилось, переворачивалось, стонало.
       К этому добавлялась зудящая мысль: скоро уйду в неизвестное, куда не взять Ани с собой…
       Три дня меня сильно разрывало. Рано утром четвёртого дня я увидел Иоанна. Он присел рядом с нашим семейным ложем. Во мне мелькнуло: «Так же когда-то Иоанн увидел Рабби…»
       Увидел улыбку Деда. Живой! Внутри чуть отлегло. Услышал в себе: «У меня всё хорошо, сынок. Видать, всё ж воскрес! Буду пока рядом с вами… Не теряй силы на переживания».
       …На девятый день собрались общиной на общую трапезу. Преломили хлеба в память о Рабби. Благословили чашу. Причастились. Вторым кругом вспомнили удивительного Деда Иоанна, которого невозможно было не любить.
       Среди трапезы Ани сжала мою руку:
       – Дед мелькнул перед глазами! – удивилась она.
       – Дед здесь. Вот он, – указал я головой. – Рад, что ты видишь его. Делай так же, как тогда, когда искала Оливию.
       …Мне надо было собираться в предначертанную дорогу. По-другому быть не могло. Идти с Благой Вестью, строить общину, которую никакие вельзевулы не одолеют – смысл моей жизни. А в этот смысл успела вплестись Ани…
       – Любимый, я счастлива, что ты взял меня в жёны. Я люблю тебя. Мы уже всегда вместе. Видишь, и Оливия говорит, что мы сплелись. Там, где будешь ты, я буду рядом. Подумаешь обо мне – и я уже целую тебя. Я же знала, что так будет – тебе надо идти… Благодарение Небу, нам дано быть вместе.
       Если кто-то полюбит тебя так, как я – пусть приходит с тобой. Будет мне сестрой, будем любить тебя вместе… Я жду тебя всегда. Буду так ждать и любить тебя, что ты вернёшься, где бы ты ни был, – так говорила Ани в последний вечер, в последнюю ночь.
       – Я вернусь… Я должен вернуться, – повторял я эту фразу. Тихо текли слёзы…
       Прощальная ночь была такая же прозрачная, нежная, как и предыдущие. Только мы больше обычного плакали. Плакали и смеялись…
       Рано утром, когда весна собиралась переходить в лето, я тронулся в путь. За околицей должен был ждать мой спутник, юный друг и ученик Лука. Друзья знали, что уйду утром без прощаний. Дионис, теперь наш первосвященник, мастер-кузнец, отец Ани, позаботился о том, чтобы меня не провожали. Мы решили не разрывать сердца: много ярких переживаний уже свершилось этой весной.
       Ани долго стояла на залитом зарёй пороге. Я старался не оборачиваться, но у меня это не получалось…