Испорченный телефон, как метод дидактики

«ИСПОРЧЕННЫЙ ТЕЛЕФОН»,
Как метод Дидактики


- Ба-ра-бан, – уверенно произнес Гагарин, сидевший на скамейке возле подъезда в конце нашей «игровой цепочки».
- А вот и нет, – захохотал Вовка Богуславский, который был ведущим, и на этот раз загадывал слово.
- Как нет? Бум-бум-бум... бу-бум... Разве это не барабан?
- Не... Это кошка, - хихикнул Саня Загордан.
- Как кошка? Почему кошка? Не понимаю…Чепуха какая-то…
- Ну да... Кошка. Кошка-барабанщик… Ей  к хвосту привязали консервную банку. Банка  гремит и стучит, как барабан…, - поддержала брата бойкая Нютка.
И мы покатились со смеху.
- Вы что же, мучаете бедных животных? Не ожидал..., – возмутился Юрий Алексеевич.
- Нет! Нет! Нет! - заорали мы хором и виновато потупили головы. – Правда-правда. У нас и кошек-то бездомных во дворе нет. Их всех Яшка гоняет. Так просто... прикольнуться решили. Извините нас, пожалуйста.
- Ну, Вы и жулики... Ладно, так и быть, на первый раз прощаю. Но чтобы больше… Ни-ни…Ни в жизни, ни в игре… Ясно?  Давайте, лучше в «города» сыгранем. Ну что, поехали?
И мы, проштрафившись, покорно соглашались на все, что угодно, лишь бы ОН оставался с нами.

На мой памяти Гагарин был единственным взрослым, который разделял с нами всяческие забавы во дворе, нисколько не стесняясь высокого статуса Первого космонавта Земли. Наши родители безусловно, любили и баловали нас, как могли, но в то спокойное и безоблачное время было как-то не принято гулять с детьми, опекать и контролировать их ежеминутно с помощью современных средств связи, как это делается сейчас молодыми мамами и папами. Да и мобильных телефонов тогда не было. Нас рано приучали к самостоятельности и выпускали на улицу одних, чуть ни с пеленок, без всякой опаски. Едва научившись уверенно ходить, девчонки, будущие мамы, сами катали в колясках своих младших братьев и сестер. Отважные мальчишки с малолетства бесшабашно гоняли на велосипедах, не страшась разбить коленки.
Но игры с Гагариным и его неназойливую опеку мы очень любили и всегда ценили. Наверное, он и сам был в каком-то смысле большим ребенком. Мы принимали его за «своего» и, зачастую, общались на равных. Ведь он был свой «в доску» и рубаха-парень.
А может, умение Юрия Алексеевича играть с детьми – было особым даром, который не каждому в жизни дается. Так же, как и стать Первым космонавтом. Все в этом мире взаимосвязано, и происходит не случайно. А ему, как мне всегда казалось, просто суждено было быть Первым. И не потому, что носил он истинно русское имя и фамилию князей Гагариных, как уверяли досужие сплетники. Человек с таким характером должен быть первопроходцем, а не дублером, вопреки всякой политике. Мужественный, храбрый и чуть-чуть отчаянный, готовый рисковать и, осознанно пожертвовать собой, если это необходимо.
«Знаете, каким он парнем был? Как он Родину любил...» - пелось в советском патриотическом гимне, который сочинили после его полета в космос замечательные авторы-песенники: композитор Александра Пахмутова и ее супруг, поэт Николай Добронравов.
Но каким он был «парнем» на самом деле, по-настоящему, знали только мы – дети. Дети, которые видели его каждый день. Дети, с которыми он играл. И меня лично эта бравурная песенка, сделанная по заказу руководства коммунистической партии, всегда немного раздражала своей излишней пафосностью. И как жаль, что такая задушевная и щемящая «Нежность», песня «на разрыв аорты», была написана чуть раньше и посвящена другому славному летчику – Антуану де Сент Экзюпери. Хотя в полной мере ее можно отнести и к Гагарину, ведь звезды и ему отдавали свой свет и свою нежность.
«Опустела без тебя Земля, как мне несколько минут прожить... Так же падает листва в садах... и куда-то все спешат такси...» Все это мы прочувствовали и поняли уже намного позже, когда ЕГО не стало... И тогда «Нежность» - стала реквием и эпитафией именно ЕМУ - Гагарину.
Спустя годы я тоже вспоминаю о нем с нежностью и светлой грустью - как о человеке, оставившем неизгладимый след в моей душе. И захотелось написать, каким же все-таки парнем...

Он очень любил детей - и своих, и чужих..., но никогда не воспитывал нас, не умничал и не поучал. Играя, он отдыхал после напряженного трудового дня и всецело погружался в волшебный мир детства. Искренне хохотал и умилялся нашим невинным проделкам, заражаясь неуемной энергией мальчишек и девчонок. Если излишне шалили, был строг, но справедлив.
И когда Гагарин был рядом, то летом нам разрешалось побыть с ним еще хоть немного у подъезда, ну... хоть самую малость... Мы, разумеется, не могли разойтись до темна. Теплыми ясными вечерами на небе появлялась луна и яркие звезды, было светло, как днем. Никто «не загонял» развеселившуюся ребятню домой. Родители твердо знали – раз Юра с нами, значит, мы – в надежных руках.
Зимой он по очереди со всеми прыгал с качелей, высоко раскачавшись - кто дальше… Прыгал в безопасный пушистый снежный сугроб и показывал, как правильно приземляться и падать, если у кого-то не получалось. Весной, летом и осенью - играл на площадке перед домом в «вышибалы», «чижика» или активную игру с мячом с никому непонятным названием «штандер». Подбрасывая резиновый мяч высоко-высоко в небо, мы дружно горланили это странное слово и выкрикивали имя водящего, которым зачастую был и Гагарин, а потом с криками разбегались, как тараканы, кто куда, чтобы вожак не успел никого «осалить».
По выходным мы делились на две команды - «красных» и «белых». Чертили по два «магических» круга на разных концах площадки, где хранились отличительные знаки наших непобедимых, воюющих между собой армий. Священные реликвии нужно было всячески оберегать и защищать от противника. Первый космонавт, не смущаясь, бегал с сучковатыми палками вместо знамени, сражаясь, то за тех, то - за других, чтобы никому не было обидно.

Но излюбленной забавой нашего детства на летних каникулах была, конечно же, игра в «Испорченный телефон». Откуда и когда появилась во дворе эта незамысловатая затея, никто из нас не помнил и не знал. В шестидесятые в нее играли повсюду – и в больших городах, и в малых. Где-то в других местах ее называли «Сломанным телефоном» и даже «Чепухой», если загаданное слово искажалось по цепочке до такой степени, что получалась полная ерунда или чушь собачья.
В начале двухтысячных на Телевидении дворовое развлечение перевоплотилось в популярную «Игру в слова». В студию приходили взрослые и дети, порой целыми семьями, иногда снимались даже публичные люди, выдающиеся спортсмены, звезды кино и театра.
По сей день психологи используют игру для бизнес-тренингов, считая, что это эффективный метод развития речи, слухового восприятия и коммуникативных навыков. Один из методов дидактики. Вот, как это теперь называется. Метод дидактики – древнегреческой науки, уходящей вглубь веков, и ныне раздела современной педагогики, который раскрывает закономерности усвоения знаний, умений, навыков и... (кто бы мог подумать), формирования убеждений (просто никак иначе...), а также определяет объем и структуру содержания образования. Волосы встают дыбом, когда читаешь такие заумные фразы в интернетовской википедии.
Оказывается, что от древних греков к нам во двор веселую забаву  ветром-то и надуло... Эх, знай мы раньше, что наш милый и добрый «Испорченный телефон» - это эвристическая методика интеллектуального и нравственного развития «Живое Слово»... Хотя..., наверное, хорошо, что не знали. Иначе, в таком случае ничего путного из нас и не получилось бы...
А нам в то время было просто здорово вместе, и, как говорится, «по барабану», что и как впоследствии, когда-нибудь об этом напишут рекламщики ради пиара. Мы научились общаться, играть и дружить без всяких гаджетов, научных пояснений и диссертаций на эту тему. Благодаря или вопреки, уж не знаю.

***

Наша вечерняя компания, состояла, как правило, из шести человек. Три мальчика и три девочки: братья Вовка и Сашка Богуславские, двойняшки Нютка и Саня Загордан, Танюшка Кипелкина и я, Лидка Гиненко, по прозвищу Мальвина, данному мне за длинные вьющиеся волосы и книжки, с которыми я почти никогда не расставалась, ни дома, ни на улице.
Шесть человек. Ровно столько, сколько умещалось на скамейке у подъезда. Если плотно сдвинуться, то оставалось еще крохотное местечко в конце - для Гагарина. Он спускался с четвертого этажа и присоединялся позже, наскоро перекусив после службы.
 Цепочку замыкали собаки: всеобщий любимец, дворовый пес Яшка и белая лохматая болонка по кличке Шустрик, примостившиеся в ногах у космонавта. Шустрику, которого мы по-человечески именовали Шурик, поручалось выгуливать и присматривать за своей малолетней, но не по возрасту бедовой хозяйкой, самой младшей из нас – шестилетней Танюхой. Пес, как верный охранник, оглушительно лаял, если непослушная девчонка пыталась в одиночку куда-нибудь сбежать со двора.
Мы сидели, тесно прижавшись, и шепотом на ухо передавали слова и фразы друг другу по цепочке. Одна команда, одно дыхание и одно целое.
- Ну, что? на этот раз – барабан? лукаво спрашивал покоритель космоса, глядя на наши плутовские физиономии. – Как ты думаешь, Яков? Или они нас опять надули?
- Ну, конечно, барабан, - дружно взрывались мы от хохота, - Вы правильно угадали, Юрий Алексеевич.
Яков при этом степенно отмалчивался. А Шустрик заливисто тявкал, будто тоже смеялся. Казалось, он понимал причину нашего веселья. Может, эвристическая методика на него и вправду действовала... Собака – друг человека. И с дидактикой не поспоришь…