На косача. Рассказ-быль

   Мой земляк, Колька Журин, заядлым охотником так и не стал, хотя на заре юности к этому азартному ремеслу был очень расположен. Но любителем в душе он остался. С удовольствием на досуге слушает весёлые, иногда захватывающие байки бывалых охотников. Да и сам, при случае, вставит что-нибудь эдакое про свои шаги на заманчивой тропе…

   Давно это было, в сороковые годы. Война. В свои шестнадцать лет Колька слыл пареньком грамотным, смекалистым. Потому, после окончания восьми классов и назначили его учётчиком-заправщиком тракторной бригады, обрабатывающей от МТС поля нашего колхоза. Механизаторами работали парни и девчата такого же возраста, а прицепщиками – ещё моложе. Из взрослых было лишь трое мужиков-наставников, в том числе бригадир, оставленные в тылу по состоянию здоровья. Среди них и дядя Гриша – горючевоз, доставлявший на паре лошадей из МТС горюче-смазочные материалы. Человек средних лет. Балагур и заядлый охотник…

   - Он и пригласил однажды меня, - вспоминает Колька, теперь уже давно Николай Иванович, - на вечерней зорьке поохотиться на косача.

   - Смешно сказать. Дядя Гриша уверенно идёт рядом, опоясанный полным патронташем с двухстволкой 16-го калибра. А я со стареньким дробовиком, давно валявшимся в кладовке. И никому из домашних неизвестно (отец был в армии), откуда он взялся.

   И вот для моего старенького ружья (до этого оно меня не подводило) наступило новое, более серьёзное испытание – охота на косача.

   - Должен заметить, что охота на тетеревов своеобразна, ведётся по особым правилам. Надо знать их повадки, запастись немалым терпением. Правда, в сентябре косачей искать долго не надо. Иди туда, где берёзовые леса растут колками, а между ними небольшие поля, засеянные зерновыми.

   Вдоволь напитавшись, тетерева под вечер густыми стаями буквально облепляют верхушки деревьев и, сытые, довольные прожитым днём, ведут свой птичий разговор, распевают песни. Молодые выводки, впрочем, как и всякая молодёжь, беспечны. Старые же родители не забывают о бдительности, зорко наблюдают по сторонам. Так что подойти к ним близко невозможно.

   Потому бывалые охотники придумали шалаши, так называемые скрадки, устраивая их из сухих веток, что мы и проделали на краю колка.

   Но это не всё. Шалаш – лишь укрытие. Чтобы косач прилетел именно сюда, нужна приманка. Для этой цели наверху одной из ближних от шалаша высоких берёз прикрепили чучело, по форме и цвету похожее на настоящую птицу.

   — А теперь, - наставлял дядя Гриша, - садись в шалаше лицом к полю и внимательно наблюдай. Я же незаметно пойду краем леса и зайду так, что косачи, завидев меня, поднимутся и обязательно полетят к своей родне, на чучело.
Я всё выполнил в точности. Признаюсь, очень волновался. Ведь впервые на косача. Да и всего в наличии один боевой патрон — тот, что в стволе. Томительным, напряжённым было ожидание. Вскоре заметил: прямо на меня с противоположной стороны над пшеничным полем стремительно летит большая стая тетеревов с шумом, свистом рассаживается на ветвях вокруг чучела.

Еще при подлёте во мне неожиданно заговорила жалость к этой привлекательной птице. Вот ведь глупая, летит навстречу своей гибели. Но, когда увидел её легко досягаемую выстрелом, уже сидевшую на берёзе, меня охватил азарт, свойственный, наверное, в такие мгновения всем охотникам. Не мешкая, вскинул ружьё, прицелился и, не дыша, нажал на спусковой крючок. Но что это? Он сухо щёлкнул. И всё.

   Снова взвёл курок, нажал ещё раз. И снова осечка. Позор! Что скажет дядя Гриша? Ведь у меня всего один патрон!

Растерянно взглянул на чучело, окружавших его «гостей». Они, не подозревая об опасности, продолжали вести свой разговор, пели песни. Не надеясь уже ни на что — а, была не была! — я опять взвёл курок, уже спокойно нажал на спусковой крючок. И... вот он, долгожданный, громкий выстрел!

   Появился сизый дымок, запахло пороховой гарью. Задевая ветки, с шумом падал вниз подбитый дробью косач.

   Радости моей не было предела. Я мгновенно выскочил из шалаша и стал с волнующим интересом рассматривать его. Много раз слышал от охотников про эту загадочную птицу, видел на деревьях издали, но ни разу вблизи. И вот она лежит у моих ног, размером с крупного домашнего петуха с чёрным, темновато-вишнёвого отлива оперением.

   Подошёл дядя Гриша. Поздравил меня с добычей. Затем высказал досаду: почему не стрелял, когда тетерева уже расселись вокруг чучела? Чего медлил? Ведь они могли улететь.

   Пришлось сознаться, что было две осечки, а из боеприпасов — один патрон.

   -Ах, вон оно что! С одним патроном  и на косача! Да знай я об этом раньше, сам бы сел в шалаше!

   Я хорошо понимал своего рассерженного наставника, с завистью поглядывал на его полный, даже не начатый патронташ. Сколько бы он свалил тетеревов, будь на моем месте!

   Наконец, он остыл и, переменив тон, даже похвалил меня: «А вообще ты, Колька, молодец! Единственным патроном, да при двух осечках добыл такого здорового летающего петуха! Первый выход на косача с твоим музейным вооружением действительно удача.

   —И хорошая школа, — добавил я благодарно.

   Солнце уже садилось над лесом, и золото спелой пшеницы сливалось с багрянцем листьев белоствольных берёз. Тускнел отблеск вечерней зари. Второй заход на косача делать было уже поздно. Я с гордостью нёс добытый трофей.

   В бригаде с нетерпением ждали нашего возвращения, зная, что мы ушли на охоту. Поэтому сразу набросились с расспросами: что да как? А узнав подробности, с любопытством разглядывая трофей, почти в один голос хвалили меня и тут же подрунивали над дядей Гришей, кивая на его двустволку: «Ну как же так? При таком вооружении и ни одной даже маленькой птички. А вот Колька из своего старенького! А?..»

   Дядя Гриша не обижался.

   Будучи человеком находчивым в любой обстановке, он в карман за словом не лез: «Я бы и того, да он не того, так и осталось не тово», — шутливо отвечал он народной поговоркой.

   Между прочим, как я узнал позже, дядя Гриша специально посадил меня  в шалаш, чтобы дать уже с первого раза отличиться. Настоящий наставник!

   Славный,  прямо королевский ужин всей бригадой мы сотворили на вечернем костре. Мясо упитанного косача вкуснейший деликатес, - скажет каждый, кто его пробовал.

   ...Много воды утекло с тех пор. Кольку давно уважительно называют в селе - Николай Иванович. Для кого-то он дядя, для внуков дедушка Коля. До ухода на заслуженный отдых всю трудовую жизнь проработал сельским механизатором. И хотя, как уже сказано, заядлым охотником не стал, всё же любил побродить с ружьишком по лесу, подстеречь на водоёме утку.

   И сейчас не ослабло его юношеское восприятие природы, и глаз по-прежнему точен. Только вот, к удивлению земляков-охотников, повёл себя как-то странно. Все накануне осеннего сезона готовят ружья, боеприпасы, а он, чудак, купил фотоаппарат.

   — Что это ты, Николай Иванович, не фотобизнес ли открывать задумал! -
спрашивают его приятели-охотники.

   — Да что вы!- улыбается поначалу ветеран. - Потом уже серьёзно: «Уж очень обеднела наша природа, чему главной виной бездушная деятельность человека и расплодившихся охотников. Редко теперь услышишь в лесу, на озере звонкий причудливый гомон, пение птиц, увидишь диких зверей. В лесу теперь глухая тишина, разве что прострекочет сорока, хрустнет под башмаком сухая ветка. Скучно стало жить сельчанам. А что будет дальше? Вот и решил: пока не поздно, перевооружаться. Ружьё заменил на фотоаппарат.
   И шестнадцатилетнему внуку купил ко дню рождения такую же штуку. Фотоаппарат — в высшей степени вещь полезная. Стреляй из него сколько угодно и в кого угодно, не будет никакого вреда. Наоборот, только радость. Нынче впервые пойдём с внуком на «тихую» охоту...
   Той же логикой продиктован и другой его поступок: он вышел из общества охотников и рыболовов, вступил в общество охраны природы.

   П. Капитонов, газета «Степной маяк», г. Кокчетав,  14 сентября 1996 года.
К публикации материал из семейного архива подготовила Лариса Капитонова.