33 монастыря

Из цикла "Матушка Лень и другие сказки Энского монастыря"

Мать Суета любила звонить «во вся тяжкая». Но поскольку такой звон не во всякое время был уместен, энергичной монахине приходилось себя героически сдерживать.

Монастырская звонариха опасалась, что новая игумения освободит её от любимого послушания, отреагировав на анонимную жалобу группы недовольных товарищей атеистов. Однако матушка Смирена ответила атеистам ассиметрично: командировала мать Суету в столицу на курсы повышения квалификации для звонарей.

В суматошной Москве провинциальная инокиня то и дело тормозила: то свою остановку в метро прозевала, то к началу занятий опоздала, то вообще монастыри перепутала – приехала в Донской вместо Данилова.

Как бы то ни было, в родную обитель сертифицированная мастерица колокольного звона вернулась с чувством глубокого умиротворения.

Когда мать Суета не пролетела по монастырскому двору с перекошенным лицом, а проплыла с загадочной улыбкой, сёстры дружно подумали: «За-бо-ле-ла!». Кто-то даже предложил измерить ей сатурацию. Но когда насельницы Энского монастыря услышали в исполнении матушки-звонарши новые колокольные звоны, поняли: «Выздоровела».

Игумения Смирена оценила мастерство одной фразой: «Вот, теперь без диавольского поспешения».

Первые дни весь монастырь замирал, когда матушка Суета взбиралась на колокольню. Да что там монастырь! Жители окрестных домов вываливали на улицу и подтягивались к монастырю. А после сюжета в теленовостях приезжали слушатели и из других концов города.

Потом все местные привыкли к красоте и уже забыли, что ещё недавно звон был не столь благозвучным. Диво дивное стало дивом обыденным.

Вот и сегодня, заслышав колокольный призыв на вечернюю службу, сёстры не стали ожидать окончания звона – вошли под своды храма. Окрестные жители, занятые своими житейскими делами, лишь перекрестили лбы и продолжили занятия. Невеликий праздник. Волны житейского моря омывали Энскую обитель с разных сторон.

Матушка Суета уже собралась с чувством выполненного долга спуститься вниз и присоединиться к молящимся сёстрам, как вдруг к воротам монастыря причалил огромный корабль…

За корабль мать Суета приняла двухэтажный экскурсионный автобус. Он неуклюже пришвартовался, заняв львиную долю пространства на монастырской парковке. Автобус пшикнул и выпустил из своего нутра пёструю группу туристов. Одни из них сразу же защёлкали фотоаппаратами и заклацали телефонами. Другие сначала сбегали на окраину парковки в мало примечательный домик неизвестного архитектора и лишь затем присоединились к массовой фотосессии. Третьи в мгновение ока успели сгонять к ближайшему кофейному аппарату и теперь неспешно потягивали из бумажных стаканчиков медленно остывающую жидкость, в которой от натурального кофе был лишь аромат.

За подопечными, как квочка за цыплятами, зорко следила сердитая дама-экскурсовод в тёмных очках, элегантной соломенной шляпе и лиловом брючном костюме.

- Не разбредаемся! – грозно вскрикнула она, и один из кофеманов обжёгся кофеподобной жидкостью. – Перед нами жемчужина города Энска – древний монастырь, хорошо знакомый многим по изображению на юбилейной трёхсотрублёвой купюре.

Некоторый полезли в свои кошельки искать такую купюру, чтобы сравнить рисунок с оригиналом. Кофеман не полез, в его кошельке после посещения прочих памятных мест осталась лишь банковская карточка.

- Вы уже заметили, что основные монастырские постройки выполнены в стиле нарышкинского барокко. Лишь одна часовня у входа на старое монашеское кладбище построена в стиле ампир. Её строительство проспонсировал купец Калашников, который подвёл под Энский монастырь свою жену.

- Вау! Простите, этот тот самый Калашников? – удивлённо спросила барышня с профессиональным фотоаппаратом. Эту фототехнику ей подарили родители за успешную сдачу ЕГЭ.

- Который из? – попросила уточнения экскурсовод.

- Который Лермонтова убил в кулачном бою за то, что тот про него песню написал…

- Это не тот, но возможно его родственник, - встрял-таки в беседу кофеман.

Повисшую в воздухе паузу подошедшая к монастырским воротам матушка Суета расценила как нерешительность.

- Милости просим, гости дорогие! – радушно пригласила она  любителей архитектуры. – Вы вовремя. Как раз к началу службы.

- Нам некогда, - от имени всех своих подопечных отказалась дама-экскурсовод. – Нам сегодня ещё в 33 монастыря надо успеть. Мы спешим.

И действительно туристы спешили. Ещё с часок на фоне монастырских барочно-ампирских построек пофотографировались да и укатили.

К этому времени матушка Суета уже давно на богослужении была и не видела, как отчалил корабль. Только остались на асфальте раздавленный бумажный стакан и мокрое место кофейного цвета.

Стакан после службы подобрал и выбросил в урну задумчивый пожилой человек. Только что на чтении кафизм он впервые в жизни исповедался.

Всегда строгий схиигумен Акривил его исповеди радовался, как школьник каникулам. И после прочтения разрешительной молитвы батюшка  едва дотянул до ризницы, где беззвучно расхохотался. Монахиня Парфена, исполнявшая обязанности алтарницы, испугалась за духовника. Что с ним: инфакт или инсульт? Но отец Акривил сделал знак, что всё в порядке, отдышался и на немой вопрос «Что это было?» уже в своей привычной манере ответил: «Тайна исповеди». И вновь прыснул.

Нечасто всё-таки доводится одной епитрахилью накрывать сразу всю «группу анонимных товарищей атеистов».

Фотокартинка из сети. На ней другие туристы )))