Ты мне в душу... 19

                Пробуждение.

         Светлана проснулась рано, рядом, свернувшись калачиком, спал муж. Светлана обрадовалась, что он вернулся, хотела поцеловать, но сдержалась, побоялась разбудить.
- Пусть поспит, намаялся,-
подумала она. Поправила одеяло, на цыпочках вышла, разбудила Маринку и велела не шуметь,-
- Не буди папу!
- А он приехал?
- Да, ночью.
-А он мне что-нибудь привёз?
- Марина, папа ездил в командировку. Собирайся, я пока чаю выпью.
Светлана вышла на кухню, её взору предстали подарки из деревни. Коллеги Алексея Ивановича  приняв их на сцене, отказались забирать в Москве. Вика и Виктор Викентьевич не хотели тащить на себе, видимо они не испытывали трудностей со снабжением, Леонид отказался,-
- Я не готовлю! Сгниёт всё.
Сергей тоже,-
- Я за своими на дачу в эти выходные поеду, грузовик нанимать придётся, вывозить дары садов и огородов.
Пришлось Алексею Ивановичу тащить всё в мешках и пакетах до дома, перевязав верёвочками и перекинув через плечи.
  Светлана одобрительно осмотрела и рассовала по местам привезённое мужем. Маринка ухватила румяное яблоко и впилась в него зубами.
- Марина! Нельзя немытое есть!
Но Маринка уже вовсю хрустела сочным ароматным  яблочком.
- Вкууусноо!
- Да, такие в магазине не купишь,-
согласилась Светлана,-
-Готова? Пошли, а то опоздаем.
-Мам, а можно я завтра в сад не пойду, а останусь с папой?
- Посмотрим, как вести себя будешь.
- Я хорошо себя вести буду, я ему почитаю.
- Если работать ему не помешаешь, останешься. И чтоб щи ела!
- С капустой?
- И с мясом. И без капризов!
-Нуу, мам! Можно без капусты?
- В сад!
- Хорошо, съем.
- Пять ложек!
- Три!
    Они, торгуясь, ушли. Светлана решила, что если у мужа не будет каких-то срочных дел, она оставит Маринку дома. Хоть на часок подольше поспит и на работе задержится. Наряды нужно закрыть, отчёт составить, а дома настроение нерабочее, дочка отвлекает.

     Алексей Иванович проснулся сам, дома была тишина, лишь с улицы долетал голос города – гудение машин, скрип покрышек и гомон птиц. Он прошёл на кухню, с удовлетворением убедился, что жена разобрала и убрала всё привезённое им. Разогрел чайник, есть не хотелось. Воспоминания о забытых стариках в заброшенной деревне снова резанули душу, он налил чай в большую кружку, и пока он остывал, открыл свою тетрадку,  стал набрасывать стихотворение, пытаясь выразить  боль и призвать высшую справедливость. Чай остыл, тетрадка была исчеркана, а получалось, как ни крути, некрасовская «Забытая деревня». Алексей Иванович выпил холодный чай, вздохнул, встал, прошёл в комнату, достал томик Некрасова, перечитал, поставил обратно. Ему стало обидно за стариков и за себя,-
- Люди честно отработали, никогда не искали лёгких путей, жили на родной земле, берегли её, растили детей, а в итоге? Где благодарность от детей, от государства? Почему в городах живётся легче и комфортней, хотя пользы от жителей минимум? Что мы создаём? Себе комфортную жизнь? Гонимся за уютным бытом и незаслуженными благами? Заводим «нужные» знакомства по принципу «ты-мне, я- тебе»? Почему такой перекос в нашем обществе и такая несправедливость?
   Раньше Алексей Иванович никогда не думал о таких вещах,-
  - Жил себе, работал, зарплату жене приносил, эстафеты бегал, в колхоз на картошку ездил, на овощные базы на субботники выходил, дочку отводил в садик и забирал, в магазин ходил, метро строил. Квартиру получили, обставили, отдыхать ездим. Теперь вот поэтом стал, в «Огоньке» показали, премию дали, в командировку отправили. А зачем?
Воспоминание о поездке снова разбередили душу,-
 - Дедушке, который всю жизнь на земле отработал, продукты отдал. Бабушке, которая всю жизнь дояркой отработала, чтоб ты молоко пил, забор поправил и пустые щи похвалил, дурацкие стишки прочитал, да повальсировал в фойе, подарили, так сказать, праздник, дали прикоснуться к культурке.
   Ему стало стыдно, запылали не только щёки, но и уши, как тогда, когда он оборвал соседскую яблоню и сломал ветку, попался отцу и тот на глазах всего посёлка приволок его за ухо к соседям, заставил извиняться и вернуть яблоки, а потом дома отходил ремнём, повторяя,-
- Мой сын никогда не будет вором, нельзя брать чужое, незаработанное.
   Урок был усвоен навсегда и даже когда он находил потерянные вещи, клал их на видное место и никогда не брал себе, а сейчас он чувствовал себя вором, что и он обокрал этих несчастных стариков, лишил их достойной старости, оставил им одни лишения, а они его за это ещё и благодарили.
    -Почему  происходит так несправедливо? Одним – тяжёлый труд, другим – дуракаваляние? Одним –забвение, другим – почёт и уважение? Почемуууу?
   Боль и отчаяние  сменились холодной яростью и решимостью, он позвал требовательно и грубо,-
- Эвтерпа! Иди сюда! Где ты шляешься? С..а!
  Алексею Ивановичу не были свойственны сильные эмоции, тем более их публичное выражение вслух неприличными словами. То ли эмоциональный взрыв подействовал, то ли график посещений подошёл, но Эвтерпа откликнулась.
   Алексей Иванович ощутил еле заметную волну лёгкого возбуждения, растёкшуюся приятным теплом по членам, одновременно он ощутил остановку всех мыслей и полный вакуум в голове. Обоняние уловило запах спелой лесной малины, во рту появился вкус мёда, сладкого с небольшой горчинкой. Он перестал ощущать себя как отдельное тело, словно  растворился  и стал воздухом или лёгким облачком. Он очутился в тенистой роще рядом с ручьём, около которого на мягкой траве спала прекрасная нимфа или муза – его Эвтерпа. Он узнал её, хотя она неуловимо изменилась,  бросился к ней, окутал её, скрыв завесой густого тумана. Ярость, злость, боль – всё отступило. В нём рождались слова, каждое слово несло в себе образ наполненный смыслом, он выбирал нужные ему и складывал из них предложения, подчинённые внутреннему ритму и  внешней музыке, нежному голосу свирели, доносящемуся лёгким ветерком издалека.
    Он очнулся, глянул на часы,-
- Уже четыре! В садик пора!
Перед ним лежала тонкая тетрадка дочки в косую клеточку, исписанная его почерком, читать было некогда, он сунул тетрадку под машинку, чтоб не потерять и выбежал из квартиры. Его душа пела, хотелось двигаться, прыгать, как маленькому. Не дожидаясь лифта, он сбежал по лестнице и бегом к метро, побив свой личный рекорд в  стометровке.
  В садик он успел, дочка, завидев его, бросилась из песочницы навстречу,-
- Папа!
Бдительная воспитательница, облегчённо вздохнула, двух оставшихся детей можно было сдать в «ночную», где, невостребованных  детишек покормят ужином, почитают им книжку и уложат спать.
 - Валентина Павловна, а я завтра не приду! Мне мама разрешила!
- Хорошо, Марина!
- Пап, мне мама сказала, чтобы я с тобой осталась. Я мешать не буду, я тебе почитаю. Хорошо?
-Раз мама разрешила, хорошо! А что ты мне почитаешь?
- Книжку какую-нибудь.
- Сказки Пушкина?
-Да что хочешь! А картинки там есть?
- Конечно!
-Пап, только я щи не буду! Ты же знаешь, я варёную капусту не люблю!
- Как это не будешь? А что мы маме скажем?
-Что я ела.
- Врать нехорошо!
-Ну, папа! А то она не разрешит!
- Всё равно говорить нужно правду!
- Пап, а если я щи съем ты мне мороженое купишь? Лакомку?
-Всю тарелку?
- А половинку?
-За половинку Лакомки, согласен.
 Маринка надулась,-
- Противные эти взрослые, заставляют невкусное есть, дались им эти щи с плавающей капустой и луком, а ещё морковка там. Брр.

      Алексей Иванович разогрел ужин, накормил дочку, она, поужинав, побежала к телевизору искать мультфильмы, Алексей Иванович вымыл посуду, стал дожидаться жену.
    Светлана пришла поздно, усталая, но довольная,-
- Уф, все наряды закрыла, ведомости подписала, отчёт составила. Как вы?
-Хорошо,-
ответил Алексей Иванович, целуя жену,-
- Маринка поужинала, телек смотрит, скоро спать укладываться будет. Ужинать будешь?
- Да. Маринка просилась с тобой остаться на завтра.
- Знаю, она мне сказала и воспитательницу предупредила.
- Она тебе не помешает?
- Нет.
- Ты только ей режим не ломай, подъём, зарядка, занятия, прогулка, обед. После обеда – захочет, поспит, нет- не заставляй. Через неделю в школу. И чтоб щи ела. С мясом.