Рыжий

Подполковник ВВС Игаль Ваксман ехал домой. Возвращался после двух недель командировки в Нью-Йорк, нагруженный тремя необъятными чемоданами забитыми подарками. А три недели назад уезжал с одним и то не полным. Пришлось докупить, и доплатить за перевес. Ну и черт с ним. Могу себе позволить.  

Эта фраза в последние пару лет, звучала в их семье довольно часто. С тех пор, когда он с Катей вдруг сообразили, что ипотека выплачена, и их заработка вполне хватает в принципе на любую прихоть. Оказалось, что даже после выплаты всех счетов, школ и кружков, вполне можно, не напрягаясь, позволить себе ресторан, и театр, и выезд в Эйлат, а то и в Европу.  

Игаль (А точнее Игорь) вел свой бордовый Фольксваген Тигуан по относительно свободной в эти часы трассе Аялон и слушал ДДТ. Хриплый голос Шевчука по-прежнему радовал. Так же, как и двадцать лет назад.  

Недавно они, пятью парами, ходили на его концерт в амфитеатре Кейсарии. Билеты стоили неприлично дорого. Но они пошли. Можем себе позволить. И стоя в очереди на входе, и оглядываясь по сторонам на тысячи таких же как они, друг Олежек проговорил  

– А ведь репатриация…удалась.  

Да. Удалась. Именно так.  

–Именно так- повторил он себе вслух и улыбнулся.  

Приехал он из Ленинграда с мамой. Был длинный, худой, и был рыжее всех рыжих. И несмотря на худобу и какую-то внешнюю непрочность дрался умело. А поводов для драк было достаточно. Характер у него был задиристый, язык злой.  

Мать в прошлом театральный критик, а ныне безработная, вовсю старалась улучшить их финансовое положение. По-своему. Она быстро сообразила, что новоприбывшие театральные критики, здесь товар не ходовой. Физический труд, типа уборки, мытья посуды, или паяльщицы её не прельщал. Для труда умственного, требовался как минимум язык. Она попыталась сунуться в одну из русских газет, коих в девяностых, народилось огромное количество. Все готовы были сотрудничать. Платить не хотел никто. И она пошла по пути наименьшего сопротивления. А именно- завести ухажера и поправить одним махом, и финансовое и семейное положение. Местное мужское население приходило в неописуемый восторг от субтильных блондинок. Мать Игоря была именно такой. И скоро потянулась череда ухажеров. В основном женатых, иногда разведенных, не первой свежести. На долго они не задерживались. Некоторые дарили подарки или оставляли немного денег. Один помог получить социальное жилье. Да район был не самый приятный, но по крайней мере они перестали платить за съём, который съедал всё месячное пособие. Квартирка была маленькая двухкомнатная. Так что, когда очередной воздыхатель приходил в гости, Игорек выпроваживался погулять. И крутился во дворе пока гость не уходил. Иногда до позднего вечера, когда все друзья уже сидели по домам. Сердобольные соседи быстро оценили ситуацию. Многие звали его в гости, пообедать, поужинать, а то и остаться ночевать у друга. Но он всегда отказывался. Как будто чувствовал, что так нельзя.  

Конечно, нашлись и соседские дети, которые, наслушавшись родительских обсуждений сделали свои выводы. Находились и такие которые в лоб спрашивали, а правда ли, что его мать зарабатывает <<этим делом>>? И он их бил. Отчаянно бил, насмерть. Его оттаскивали, и били скопом. Пока не вмешивался кто-то из взрослых. Как правило чей-то отец, разгонял эту шантрапу, мыл ему разбитую губу или нос, объяснял, что здесь мол тебе не Россия и нечего было руки распускать и в следующий раз не лезь. Полицию и соцслужбы не вызывали- не тот район был. Через пару дней история повторялась. Единственный кто не понимал, что творится с сыном была его мать.  

– Он всё время дерется- сокрушенно делилась она с подругами по телефону- Я понимаю, возраст сложный, гормоны. Ну и плюс адаптация. Но, по-моему, он через чур резко реагирует. Я пыталась с ним поговорить. Говорю, сынок надо уметь договариваться, а не лезть на рожон. Так он посмотрел на меня так странно, заржал как конь и ушел. Представляешь? Даже ответом не удостоил.  

Игорь жил в аду. Долгих три года. Потом как-то сгладилось. Они с матерью стали обычной частью местного населения. Он сменил школу, по вечерам подрабатывал официантом, и во дворе стал появляться гораздо реже.  

Учился он хорошо. Мечтал стать программистом. На дворе был 1995-й год. Самый Бум хайтека. Программировать хотели все, у кого была голова и руки. Даже базовое знание любого языка программирования, обещало быстрые и неплохие деньги. Игорек часами просиживал у школьного компьютера, так как своего у него не было. И уже предчувствовал как скоро заработает, ух как много.  

И тут пришла повестка из военкомата. Черт он совсем об этом не подумал. Как не кстати! Нет, решил он, они ему своей армией планы ломать не будут!  

В день повестки, он явился в военкомат. На дне рюкзачка была спрятана, завернутая в кулечек, баночка. В баночке была моча. Не его. Сей продукт принадлежал соседу Димке- инвалиду с тяжелой формой диабета. Подразумевалось подменить в туалете анализ и получить вожделенное освобождение.  

А вот чего Игорек не мог предвидеть, так это тот факт что Димка за день до этого побаловал себя косячком. Так что вместо освобождения инвалида от службы, его ждал долгий и не самый приятный разговор. Ты наркоман? Давно? Как часто употребляешь? Где достал? В общем пришлось покаяться, сдать новый анализ. И всё это под хохот окружающих. Врач подтвердил, что он здоров и пригоден.  

–Одного не понимаю- задумчиво сказал он в спину уходящему Игорьку- ты же вроде не дурак. Шел бы себе учиться от армии. Закончил университет за армейский счет, потом отслужил где-нибудь в генштабе, по профессии. И зарплата и человеком себя чувствуешь. А ты тут с чужими баночками химичишь.  

– Спасибо, я подумаю- ответил опозоренный новобранец, красно-веснущатый от кистей рук до ушей.  

И подумал. И поступил. Как раз по той самой армейской программе. И четыре долгих и счастливых года его празднично рыжая шевелюра радовала обитателей Тель Авивского Университета. По вечерам подрабатывал. Уже по профессии.  

Мать, к тому времени уже сильно потрепанная жизнью полуграция, мечту свою частично осуществила. Вот уже два года она жила с каким то, то ли Ициком то ли Шмуликом на постоянной основе. У него был маленький домик на три комнаты с садиком, который мать, в телефонных разговорах, пафосно называла <<Наш коттедж>>. С Игорем они общались в основном по телефону, раз-два в неделю. Звонил он, узнать всё ли у нее в порядке. Она подробно рассказывала. А закончив рассказ нежно говорила  

– Целую, сЫночка- и отключалась. Подразумевалось, что у сына всегда всё хорошо. И слава богу. Она очень гордилась, что смогла <<вопреки всем тяготам жизни>> воспитать сына Человеком.  

На третьем курсе Игорь познакомился с Катей. Она училась биолога. Была такой же кудряво рыжей, как и он. Они вообще были внешне чем-то похожи. А вот характер у нее был полной противоположностью Игорю. Веселая, смешливая, очень общительная. Была она такой же трудяжкой как и он, но вот к деньгам относилась более чем спокойно. Вполне могла устроить романтический ужин на пол месячной зарплаты, или устроить вечеринку и потом две недели питаться макаронами. Игорь, который с двенадцати лет привык считать каждый шекель, приходил в ужас от такой безалаберности. По началу даже закатил скандал после очередной такой вечеринки, и ушел, и три дня не появлялся. Логично обьяснял сам себе, что девочка, конечно, милая, но жить с такой транжирой, невозможно. Как оказалось, через три дня, невозможно было жить без неё. Так что, придя к ней в общежитие в тот вечер мириться он за одно и предложил ей провести эту жизнь вместе. Дипломы они получали уже под одной фамилией. Справедливости ради надо признать, что Катя с тех пор, задумывая очередной сабантуй или покупку честно интересовалась  

– Игорь, а мы можем себе позволить?  

И поначалу ответ был часто отрицательным. После учебы пришло время все-таки отдавать армейские долги. И первые три года отслужить пусть и офицером и в генштабе, но без зарплаты. Катиной стипендии хватало ровно на оплату жилья и еду. Игорь по вечерам подхалтуривал, готовя дипломные работы ленивым студентам. А через три года ему предложили построить с нуля и возглавить новый отдел. И он согласился. И остался служить, на долгие пятнадцать лет. Занимаясь любимым делом.  

Что бы однажды руля по Аялону, сказать Шевчуку звучащему из динамиков:  

–Могу себе позволить.