Чашка чая глава 3 обновлённая

                Глава 3
      Смотря в окно автомобиля, почему-то думал об охраннике, Борисе. Только он, соглашался сидеть в сторожке моего имения, за такую плату. По сути, не было проблем платить ему и в десять раз больше, но моя привычка «рубить возможные издержки», позволяла ему смотреть в окно избушки, сидя на стуле, не имея конкурентов на свою должность. В принципе в охраннике не было нужды, периметр был окружён забором, с датчиками движения, камерами, и автоматическим вызовом чоповцев, что базировались в нескольких километрах от имения. Борис, же работал фактически за еду, хотя вся работа сводилась, открывать шлагбаум, подметать или чистить снег, записывать время прибытия в журнал, автомобили обслуги. Борис не пил, говорил мало, был вежлив речью интеллигента и практически ни с кем не общался. Но, по началу он меня просто бесил, хотя наверняка никто не догадывался, что я вообще обращаю внимание на этого мужика. Боря мог сидеть и смотреть в окно, часами. Он не включал телевизор, радио, не читал книг, не пользовался смартфоном, просто сидел на стуле выпрямив спину и смотрел в окно. Именно, это меня и бесило. Безделье, возведённое в степень, бесполезное прожигание жизни, заводили меня в пол оборота.
- Мы можем заехать на блошиный рынок? Есть такой в Казани? – спросил я таксиста.
- Да, можем, в парк на Тинчурина, но это совсем не по пути с вашей гостиницей, - сказав мужчина обернулся, несколько удивлённо глядя на меня – Сегодня, как раз воскресенье. Хотя подождите, на «жилплощадку» можем ещё.
- Вам виднее, везите туда, где больше продавцов и старья, - сказав, отвернулся опять к окну, чтобы избежать разговоров.
   Всегда что-то покупаю, на таких рынках по всему миру. У меня есть отдельный дом, в котором существует, некое подобие музея, жена именует его, лавкой старьёвщика. Такси не отпустил, просил ждать, чтобы не таскать, пусть и не тяжёлую сумку. Носильных вещей в поездки не беру, проще купить, оставив потом всё в отеле, но всё же некоторый хлам всегда таскать приходится. Рынок был не очень большой, и похоже к полудню, он уже подходил к завершению. Как всегда в таких местах, рядом с барахлом можно было найти антиквариат, но меня всегда больше интересовали, необычные старые вещи. Остановившись стал рассматривать коллекцию старинных латунных чайников, и печатных машинок. Решив купить огромный самовар от Баташова, расплатился, прикидывая, как теперь найти службу доставки, и повернув голову, сразу забыл о самоваре, машинках, доставках.
- У меня знакомые есть в «Шустикофф», компания такая, грузы доставляют. Доставят, отправят в ваш город, как вы хотите. Позвонить? – спрашивал довольный сделкой продавец.
- Нет, я передумал.
- Ну, а как же…Как же так?  Давайте скину вам пятьдесят долларов, мне очень деньги нужны, жена заболела, вот и продаю. Так бы никогда… Ну, хотите, сотню скину, очень деньги нужны и сегодня, завтра операция, - только, что довольный мужик, чуть не плакал.
- Не нужно. Деньги, оставьте себе, раз жене… Впрочем, вместо скидки.. Пусть ваши знакомые шустрики привезут самовар в транспортную компанию и отправят по этому адресу на визитке, - сказав, уже не смотрел на обалдевшего и что-то быстро говорящего мужчину, направился в сторону увиденного.
   У одинокого дерева сидел явно пьющий, давно не мывшийся мужик, а рядом с ним стоял портрет женщины в рамке. Остановившись смотрел. Наше знакомство и единственная ночь, были в далёком 89-ом, когда я перед самой армией последний раз приехал, сюда, в родной город матери, вместе с родителями. Прошло столько лет, а помнил её запах, голос, переживая сейчас те юношеские чувства страсти и головокружения от наслаждения ей. Имя её я забыл, как не пытался сейчас вспомнить, но та ночь была незабываема, и сейчас пройдя путь, усеянный женскими телами и страстями, я отчётливо понимал, что любил эту девушку. Тот пусть и не первый мой юношеский секс, запечатался в мозгу, как печатное клеймо на теле раба. Воспоминания о ней всегда преследовали меня, и я всю жизнь, как хватая из печи горящее полено, пытаясь выбросить эту память, обжигался и ронял полено обратно в полыхающую печь. И главное, она ничего в постели не делала, просто лежала и наслаждалась, стеснительно уклоняясь от моих поцелуев. Считая себя уже опытным сексуальным мачо, был сначала уверен в её малоопытности. Позже анализируя, эту ночь, снова и снова, сквозь годы, всплывающую в голове, предположил, что девушка была просто эгоистична, получая удовольствие ничего не давая взамен. Убеждал себя в этом, чтобы забыть о ней. Но и эта придуманная мысль, никак, не повлияла на моё клеймо, которое разболелось в данный миг, как если его выжгли только сейчас.
   Этот портрет был нарисован при мне, на второй день нашего знакомства. В тот день, я сидя на скамейке, достал захваченные заранее листы и начал делать её наброски, пытаясь таким образом завоевать её тело, через душу. Посмотрев на рисунок, она улыбнулась и молча сказала: «пойдём», приведя меня в изостудию, где была лучшей студенткой своего учителя. Дав старику мастеру мои наброски, она выжидательно смотрела на него. Тот, мельком взглянув на мои любительские рисунки, потом на меня, усадил её на стул и достав мольберт нарисовал, этот портрет. Он рисовал молча, а я завороженно смотрел, как лепестки красок рождают абрис. Закончив, он отдал портрет почему-то мне, а я повертев в руках, отдал его своей девушке, выражая лицом равнодушие, чтобы не показать, что я подавлен его мастерством.
- Хочу купить вашу картину, сколько стоит? – деланно равнодушно спросил я выпивалу.
- Рубль… Тыщя.
- Чего ж так дёшево?
- А, по хрен, похмелиться нужно.
- Скажите, а вы что-то знаете об этой девушке?
- Что-то знаю, но зачем оно вам. Давайте рубль и забирайте, а я пойду выпью.
- Дам вам пять, если всё расскажите.
    Мужик оглянулся по сторонам. Кивнув головой, сказал, что расскажет в ближайшей рюмочной, без дозы ему говорить сейчас невозможно. Мы стояли за грязным столом в вонючей забегаловке, портрет девушки, которую оказывается звали Нина, я держал подмышкой. Выпив мужик, представившийся Сергеем, выдохнул на меня отвратительный запах, больше химии, чем сивухи. Закусив бутербродом с селёдкой, он пошёл к стойке взял ещё один полный пойла пластиковый стаканчик с селёдкиным бутербродом принялся рассказывать.
   Познакомились они с ней в нулевом году, как только он завязал с героином. Нина к тому времени сильно выпивала, живя в общежитии с каким-то цыганом. Сергей, очарованный Нининой красотой, начал ходить к ним, каждый день в гости, конечно с бутылкой или двумя. Когда цыган написался, и засыпал, они трахались рядом на том же одиноком в комнате диване. Уходить жить к Серёже, Нина побаивалась, поскольку цыган, мог легко их зарезать, ему это было не впервой. В конце концов, её сожитель, заснув на морозе, умер от холода, и Нина перебралась к Серёже. Начав жить вместе, они почти бросили пить, Нина даже опять иногда рисовала картины, которые потом продавала на улице, Сергей стал работать маляром высотником. С годами родились три погодки девчонки и жили по сути счастливо, пока спустя пятнадцать лет, Сергей опять не начал колоться. Произошло всё случайно, хотелось разок, но затянуло стремительно и было уже пофиг, и на жену, и на детей. Через год, Серёга сел в тюрьму.
- Вот пару месяцев, как вышел, по УДО, бухаю теперь, - закончив рассказ, мужик, вытащив козявину из носа, прилепив её пальцем под стол, громко рыгнул.
- Понятно. А Нина сейчас где?
- В могиле, она, Тарас, убили её в первый год моей отсидки. Забухала она без меня, вот кореша по пьяне и запинали, она пузырь от них закроила. Пойду ещё возьму? Может тебе чего взять? Тут вишь даже коньяк есть разливной.
    Мужик пошёл за водкой, но его слова ещё мне были непонятны, почему-то в них не верилось. Вдруг, на полдороге, он остановился и развернувшись громко спросил:
- Подожди! А ты не тот ли, Тарас, что целку ей сломал?
- Целку?
- Ты значит, ёптыть… И слинял, долбодятел. А она после этого и забухала и по рукам пошла. Любила, она тебя, Тарас, - сказав мужик продолжил свой путь к стойке, уже неуверенной походкой.
   Зажало, защемило, вдруг стало не хватать воздуха, захотелось выбежать из этой вони. Когда Серёжа возвращался к столу, держа в руках, свой третий стаканчик, позвонили из службы такси. Мой водитель беспокоился где я. Успокоив, спросил, есть ли у него знакомый таксист, чтобы мог отвезти мужика и проследить, чтобы тот не пропил вещи, что будут при нём. Получив заверения, сказал, Сергею, что подожду его на улице, есть дело к нему.
- Чего хотел-то? Может подкинешь ещё тыщёнку, бабки быстро пропиваются, сам знаешь, выйдя ко мне спросил мужик.
- Подкину. Дети с тобой, Серёж, живут?
- Девки-то? Не.. Их, как Нинка померла, менты в детдом хотели отдать, да сестра моя взяла на поруки, у неё они. Уж большие, одна уж школу кончила, на парикмахера учится. Я приезжал к ним, они видеть не хотят, бухой говорят… Правильно, чё…
- Пойдём в магазин со мной. Хотя нет… Ты постоишь рядом, выйду дам тебе тысячу. Ты размеры девочек знаешь? Ну, обувь, одежда.
- Да, хер их знает… Ростом все где-то с меня, какие размеры, зачем мне.
    Купив разной одежды, сунув в карманы ещё денег, погрузил Сергея с пакетами в такси, наказав ехать к дочерям, пошёл искать свою машину. Мой водитель был явно недоволен проведёнными часами в ожидании, но вида особо не подавал. Ехали молча.
 - Вы первый раз у нас в городе? – спросил таксист.
   Я инстинктивно поморщился. Ездя у себя в городе со своим  водителем, одно из условий его работы, было молчать отвечая лишь, когда задам вопрос. Но то мой водитель, а то таксист, для которого я был, просто пассажиром.
- Давно не был. Говорят, красивый стал город, не узнать, - выдавил из себя, понимая, что к социуму нужно приспосабливаться.
- Я, когда в армии служил, мы плац тряпками мыли, говорят до нас траву красили, тоже красиво выглядело. Но, в жизни нашей эта «красота», ничего не меняла, деды каждую ночь, по-прежнему, лупили духов, - сказав, таксист обернулся, дав рассмотреть своё лицо. Обычный мужик, очкарик, средние годы, умные глаза, цепкий взгляд.
- Да, я помню, конец восьмидесятых, приезжал с родителями… с цепями, молотками, в телогрейках, ходили район на район. Сейчас, что опять? Неужели?
- Ну, нет, что вы. Немного утрирую. Мораль эгоизма, всегда приведёт внешний райский сад, к тюремным застенкам. Все эти набережные, мосты, красивые здания, дороги, фонарики, имеют лишь внешний, показушный лоск. 
    В голове сидела Нина, портрет, которой я бережно держал на коленях. Нужно было отвлечь мысли. Смотря в затылок таксисту, начал думать о том, как же все предсказуемы и понятны. Вероятно, водитель, имел какой-то небольшой бизнес, вроде ресторана или магазинчика, и такие мысли ему пришли после разорения и ухудшения его материального. Этот человек из тех, кто при первой возможности бежит из страны, за лучшей долей. Такие вещи мне видны, как на ладони. Если бы он жил в особняке, имел достаток, а не барыжничал в такси, то наверняка мыслил бы по-другому. Ситуация банальна и знакома, многие из тысяч моих сотрудников, добравшись до покупок премиальных тачек, построивших хорошие дома, сменили такое мышление на противоположное.
- Но жить можно хорошо, везде. И как раз, где разрыв между богатыми и бедными больше, это сделать проще, не взирая на обратные стереотипы. Вы уйдите из такси, айти сейчас к примеру очень неплохой доход может дать, причем без привязи к месту, рулить бизнесом можно и с пляжа на Майами. Начните с этого.
   Сказав немного пожалел, поскольку скорее, сейчас последуют вопросы, и придётся давать пути и направления, а я на отдыхе. С другой стороны, пусть, помощь людям всегда была моим коньком, в этом наверняка и секрет моей успешности.
- Хорошо, это когда много вещей по-вашему? Не картины же писать люди хотят, денег заработав и не музыку. Так, что же хорошего, когда не сам чего-то хочешь, а того же, что и другие только лучше? Всё тоже стадо… Об этом и говорю, что человек подсознательно знает, что дома и машины не приносят счастья, а зомбируют на покупки более дорогих вещей. А тем более власть над людьми, руководство процессами, становление большим начальником, это наркомания, в которой теряется сама суть человеческого рождения, превращаясь в очень занятого напыщенного индюка. Деятель кажется себе очень важным, поскольку множество людей подчинены его идеям, иметь больше и лучше, чем у соседа. Те же нелепые представления, в необходимости стать известными, якобы тогда будет счастье. Но счастья нет, а вот сам человек становятся товаром. Наркоман никогда не поймёт, что вся его деятельность, глупа, бесполезна и противоестественна самой жизни, ведь вся агрессия его стремлений, это крик неполученной любви… В жизни есть всего два пути: любви и ненависти. Первый тяжёлый вначале и лёгкий в конце, второй наоборот. Путь любви ведёт к познанию тайн бытия, второй к уничтожению себя… Ну, вот и приехали, ваш отель.
- Да вы философ, не место вам таксистом. Спасибо, - говоря чувствовал озадаченность в своём голосе, что непривычно, бизнес приучил контролю и непроницаемости.
- Пожалуйста. Но, как раз таксистом, слугой, дворником или бомжом, и место мне в нашем обществе идущем по пути ненависти. До свидания, хорошо отдохнуть вам у нас.
    Закрыв дверь машины, постарался сразу выкинуть из головы свои рассуждения, и как всегда мне это удалось, мысли переключились на окружающий чистый город, предстоящую завтрашнюю встречу с Артёмом и возможностью отоспаться.  Мысли о таксисте ушли, заново оголив страдания по Нине с едким желанием выпить. Желание пришло внезапно, дав ощущение лёгкой радости, поскольку сегодня нет обязательств и можно начать выпивать уже сейчас. Оформившись и получив ключи, выбрал из меню закуски, попросив доставить в номер с бутылкой виски. Встречу с Тохой, изначально планировал на завтра, взяв себе первый день пребывания полностью.
    Как только переоделся в спальне, номера, в дверь постучали. Официант, молодой парень, приятно улыбнувшись закатил в зал тележку с едой и выпивкой, начал сервировать стол. Сев в кресло смотрел на его манипуляции, удивляясь своему желанию, немедленно, без закуски выпить сразу грамм сто, сто пятьдесят. Хорошо, что сидел в кресле, поскольку, когда парень с тележкой направился уже к выходу, открылась дверь в вторую спальню. В дверном проёме стоял заспанный охранник Борис. Как пишут в книжках, я потерял дар речи, смотря на мужчину, как на чудо света.
- Боря?! – только и смог, выговорить я.
    Парень официант, обернувшись, вопросительно посмотрел на меня. Дав ему знак, рукой, чтобы он уходил, продолжил молча рассматривать своего невесть откуда взявшегося здесь, моего охранника.
- Дельфин, - сказал, Борис, спокойно взирая на меня.
- Что дельфин? – лишь смог спросить я. Официант, удивлённо озираясь, наконец вытолкал свою тележку и закрыл за собой дверь.
- Зовут меня, Дельфин. Вы вероятно обознались… Знаете, когда вселялся вчера вечером, меня уверили, что есть только этот люкс, для меня очень дорого, но я совершенно не ожидал, что люкс, да ещё за такие деньги, будет с подселением, - мужчина говорил без недовольства, скорее с лёгкой иронией.
    Смотря на него, начал испытывать что-то наподобие ужаса, поскольку человек совершенно не походил на Бориса, даже ростом и самой фигурой.