Моя Шелонь

               
Во всем уже чувствовалась осень. Опустели поля, поблекли травы. Лесок на противоположном берегу поредел а чуть ближе стояли стога сена. Их в этом году много. Травостой был отличный. Стоят стога, как былинные герои из сказок. Тишина! Не слышно уже пересвиста птиц. Да это в прочем неверно. Посидишь на берегу Шелони, посмотришь на просторы полей и становится на душе светлее и немного грустно, как грустно грачам, которые собравшись в огромные черные стаи плавно кружатся над полями, лугами и речкой Шелонью. Говорят, что они набирают сил перед дальним полетом на юга, а может наоборот, прощаются с родными краями, ведь многим из  них не видать больше спокойной Шелони, озера Ильмень.
   Нет уж в октябрьском солнце того тепла , как в в июльские денечки. Да и нужно ли оно? Ведь будь оно таким — значит не было бы этого  бабьего лета, не было бы всей красы, какая ширь  открывается с обрывистого берега реки. А у Шелони мало высоких берегов, как и у озера Ильмень. Смотришь на  серебряную гладь её воды и видишь спокойный нрав её. Однажды сидел я на этом месте с одним мужчиной. Рядом горел костер. Рассказывал я гостю про Шелонь.он смотрел на её просторы, соглашался со мной:
   - Да, безбрежная река, но мне она не родная, я люблю свою маленькую речку.
  С ним трудно не согласиться. Он полностью прав и повели мы разговор о погоде и друзьях.
  После этой беседы я подумал:
   - А может и у меня к реке не любовь, а простая банальность, ведь я тоже чужой человек для Шелони. Родился и вырос в глухих Пестовских лесах, где не было ни одной речки. Моей стихией был лес. Сколько угодно и куда угодно я мог ходить по лесистым местам и знал каждую тропинку. Когда приехал в Шимск, то местные леса считал кустарником и сильно скучал по сосновым борам, где могучие стволы сосен убегали в голубую синь. Почему-то казалось, что вся моя жизнь пройдет именно среди берез и сосен. Но в жизни много противоречий. Так уж получилось, что я оказался в Шимске, а первый домик в котором поселились с семьей, стоял на берегу Шелони. Да, мы любовались её просторами, по вечерам смотрели как солнце скатывается в её темные воды, с наслаждением купались в её теплых водах. Тогда, хотя и нравился мне Шимск, речка, но мог спокойно уехать к себе в Пестово или в другое место и забыть об этих местах и, как убедился на опыте, если бы я это сделал, совершил бы большую ошибку в своей жизни.
  Мое знакомство с Шелонью проходило медленно. Началось оно с июльского утра, когда местный рыбак Иван Савкин пригласил на утреннюю зорьку. Прошло много лет, забылось многое, а та поездка в памяти свежа. На моторной лодке мы летели на встречу солнцу. Оно огромным шаром выкатывалось из глубины реки. Горизонта не было, был алый костер в пол-неба и мы мчались в этот костер на воде. Сзади прозрачная голубизна неба и легкий туман над речкой. Тогда мы ловили окуней. Верней ловил Иван, а я считал да складывал в рыбацкую корзину. Они были крупные и переливались разными цветами радуги. На одном месте рыба не стояла, её стая появлялась то в одном месте, то в другом и это место указывали нам чайки. Они с высоты своего полета падали на воду и били окуня, крупный им был не под силу, а мелочь таскали исправно.
  Рядом с нами жили Анатолий и Галя Циркуновы, замечательные люди. Анатолий работал токарем в сельхозтехнике, Галя — медсестра. Как я убедился, Толя ещё был и искусный столяр. Все свободное время он отдавал строительству лодок. Сам рыбаком не был, но на лодки был спрос большой. И мне он сколотил прекрасную лодку и подарил на день рождения, а коллеги по работе вручили спиннинг. Вечером сев за весла новой лодки и отплыв метров двадцать я первый раз забросил спиннинг и к удивлению поймал щучку. Друзья посмеялись — значит быть тебе рыбаком.
  А затем была вторая, третья рыбалка и пришел азарт рыболова. Постепенно узнавал и нрав Шелони, она была не всегда тихая и спокойная, бывало и характер показывала. Тихо плывешь по речке, сзади блесна болтается. Поверхность реки — зеркало и тишина, даже чаек не слышно, а они хитрые, чувствуют перемену погоды и замолкают. А на горизонте появляется тучка, маленькая, не успеешь оглянуться, как пол -неба закрывает. Сперва по реке пройдет рябь, а затем ударит ветер — Шелонник, что вода кругом закипит. Лодку закрутит, завертит, только успевай веслами работать. Не успел свое судно поставить носом к волне — жди беды. Удар волны может быть настолько сильным, что в миг лодку перевернет. Не дергайся, не психуй, держи нос к волне, следующие волны пойдут крупнее, но спокойными, можешь переваливаться через них и  медленно направлять свое суденышко к берегу.
  Шло время  я все больше вживался в шимские места и речку Шелонь. В тихие  вечера брал снасти и бороздил по её просторам, как правило сзади болтались две блесны. Какой-то день приходил без улова, в какой — то сопутствовала удача. Однажды меня попросила Инна покатать её на лодке( Инна — девочка из интерната, которую я привозил в нашу семью на выходные дни).
Так вот плывем, беседуем о том о сем, Инне в шутку поручил стеречь снасти. Уже ближе к завершению нашей прогулки, Инна закричала:
    -У меня удочку кто -то отбирает?
  Взял я спиннинг, леска натянулась как струна, хороша щука подсела на блесну, стал выбирать леску и когда уже у лодки показалась спина щуки, Инна закричала:
    -Боюсь, она больше меня.
  Стало ясно, в лодку такую дуру не подымешь, все поломает и порвет.
    -Инна, - приказал я напарнице, - возьми спиннинг, сядь на него и не отдавай.- А сам стал лодку выгребать к берегу, маневрируя между рясами, если щука туда стрельнет, сорвется, надо осторожно выводить её по чистой воде ровно без рывков, как бычка на веревочке. Когда до берега оставалось несколько шагов,я взял спиннинг и выскочил из лодки и не стал скручивать катушку, а побежал вверх на берег, щука, как торпеда, сама влетела на берег. Это был  самый богатый улов, она весила более 20 килограммов и в длину метра полтора. Позже тоже попадались хорошие экземпляры, но  таких внушительных размеров я больше не видел.
  Мое знакомство с Шелонью продолжалось. Я и раньше любил посидеть у вечернего костра, а здесь, как в пятницу погода позволяла,я отправлялся на речку не просто порыбачить, но и посидеть на берегу возле костра, сварить ушицы, да попить чайку на травах. Как это прекрасно- тишина, спокойствие, невзгоды, проблемы отступают на задний план. Здесь же из веток готовишь себе постель, главное накинуть плотную ткань сверху, чтобы утренняя роса не промочила одежду. Утро, как правило, свежее и прохладное, первым делом восстановить костерок , чтобы чайку для сугрева попить. Природа ещё спит, а ты уже на веслах, начинается охота на  щук или судачков — это уж как повезет. Поднимается солнце, все оживает, наполняется жизнью, а твой путь к дому- порадовать родных хорошим уловом, да и дома масса неотложных дел.
  Так незаметно стал я реку Шелонь называть своей, ибо самые светлые воспоминания связаны именно с ней, а затем увлекся ещё и зимней рыбалкой, то действительно Шелонь стала моей.