Горошинка. Ольга Ланская

… Дивным было то утро. Ясное. Солнечное, купающееся в сирени и чудном начале предстоящего лета, в котором таилась, созревала вся наша будущая жизнь, все наши дни и годы, нанизанные на улыбчивое солнце.

Хожу ли, танцую ли, беззвучно плыву ли легким белым облачком в небывалом сиреневом счастье, в котором ни слов, ни звонов – одно предчувствие, да только замечаю вдруг, что Старшая Бабушка – Бабуся – то улыбкой, то светлым взглядом скользнет по мне, словно спросить что хочет, да не решается.
 
Переглянется с мамой Ядей – мамой твоей Ядвигой, спокойной статной, увенчанной темным шелком роскошных волос, и ни слова.

Я останавливаюсь, гляжу на них, выныривая из своего юного бытия, поняв, что мне что-то хотят сказать, и слышу, как Бабуся спрашивает меня:
– Ну, как спалось на новом-то месте?

Странный вопрос, думаю я, но в общем-то нормальный. Новое место! По преданиям, положено в таком-то случае под подушку обновку положить, или ткани новой, чтобы сон вещий приснился. Про суженого-ряженого.
 
Да не надо мне сна-то, вон он, мой сон вещий, плечами широкими дверь на балкон подпирает, меня ждет.
 
Не сговариваясь, условились мы с ним вдвоем на балконе под нежарким солнцем утреннего кофейку попить.  Нам для этого и слов не надо было – переглянулись, и хватило.
 
У нас свои узелки уже завязались, свои памятки да привычки, словно знали мы уже тогда, что будем вместе общим звенышком в золотой цепи поколений многие-многие годы на всех погодах да невзгодах...

А старшая бабушка – Бабуся твоя – все допытывается, как спалось, да удобно ли было, да не мешало ли что?

Отвечаю из вежливости, чтобы не обидеть:
– Спасибо, хорошо спалось. Спасибо. Нормально.

А она снова:
– Кровать-то старая, может, неудобно было?

Надоело мне кривить душой, думаю, не зря спрашивает так настойчиво, признаюсь:
– Да так, мелочь какая-то. И говорить не о чем.

– А что за мелочь? – спрашивает старшая бабушка Марьяна Викентьевна, и улыбка ее становится еще шире и доброжелательнее.

– Да так, – говорю. – Всю ночь что-то бока кололо. Я и так и этак лягу. Только засну, повернусь и опять! Не знаю, что и сказать. Мешало мне что-то. Да ерунда, не берите в голову. Мы сейчас во Дворцовый парк бежим, к Серебряному озеру. Искупаемся, и следа не останется! Да я и так бы не помнила, если бы Вы не спросили! Мелочь какая-то!

Говорю, улыбаюсь – неловко мне, что не понравилась мне кровать для дорогой гостьи приготовленная, спать не давала.

– А вот и не мелочь! – торжественно произносит Старшая Бабушка.

И в этот момент Младшая Бабушка – мама твоя, молча слушавшая наш разговор, вдруг распахивает кровать, приподнимает угол пышной перины, а под ней – белая простынь постелена.

Удивляюсь я, думаю, кто же это простыни под перины стелет? А в это время вижу – в центре кровати-то лежит сухая горошинка.
Это она, видимо, и каталась по белому шелку при каждом моем движении, спать не давала.

– А! – кричу, смеясь. – Ты как сюда закатилась, а? Ты зачем мне спать мешала?
И схватить ее попыталась.
 
Но Старшая Бабушка опередила меня, хвать горошинку в кулачок.

– Наша! – говорит она Младшей и улыбается, на меня поглядывает. – Наша!

И засмеялись обе, и пошли довольные на кухню – праздничный обед готовить.

И подумала я, что они о горошинке говорят. А они – обо мне, молодой жене сына своего и внука любимого. Не дошло до меня сначала, что это за игрушки под смешок да улыбку устроили твои бабушки! Никто не предупредил, что и в таком взрослом возрасте в сказки играют. А они меня на происхождение проверяли. На чуткость.

И всходило солнце, и одуряюще пахла сирень, и вода в Серебряном озере была теплая, как парное молоко.
И не было ни ветерка.


Гатчина - Санкт-Петербург
"СОЛНЦЕ ЗАКАТНОЕ" (фрагмент)
2022