Как мы боялись

статья находится в работе. Подлежит правке.
Не все вспоминают об этом. Как то стыдно. И не красит человека этот стыд. Не красит то чувство, которое в то время не уходило от нас, жило с нами, незримо присутствовало, давало о себе знать. 
 У меня оно шло еще от сталинских времен.
 Берия, Ьерия, потерял доверие,
А товарищ Маленков надавал ему пинков- пели мы пацаны. Но сердчишко невольно сжима\лось. Уж если Берия попал под пинки, то уж мы. впрочем , казалось, кому мы нужны?
А те, кто был нам интересен, молчали.
 - За что вас посадили, спрашивал отец знакомого колхозника в нашей смоленской Каменке. Но Комаровский молчал. Или не хотел говорить о страшных годах, проведенных в лагере, или считал этот разговор пустым и , более \того, вредным и опасным.
 Впрочем, отец сам сказал мне по этому поводу, что очевидно кто-то написал донос на скромного колхозного бухгалтера Комаровского. фамилия его звучная, не понравилась, вполне подходила под контрреволюционное звучание, отдавала чем то вражеским. пришлось Комаровскому много лет оттрубить в лагерях. Позднее я встречался с такими людьми. И, хотя они в годы войны были в плену у фашистов,  в мирные послевоенные годы нашли себя, работали. Некоторые работали в школе, воспитывали, как модно сейчас говорить, подрастающее поколение. С одним из них я работал в Нижне- Прысковской восьмилетней школе. . Ничего плохого о нем сказать не могу, но как человек он был на мой взгляд неважный,был председателем месткома,делал все, чтобы учителя считали его защитником прав и свобод, а его невинно пострадавшим в свое время. Второй работал директором вечерней школы и был неплохим, веселым парнем, хотя для меня он, конечно, парнем не был.
 К ним у нас было аккуратное, настороженное отношение. Близких связей мы не поддерживали просто общались по мере необходимости. Позднее, после ХХ-го известного съезда партии, доклада Хрущева, который не публиковался, но был всем известен, после книг Солженицина, Варламова, других авторов, а мы жадно читали, многое было известно. И , как ни стыдно признаться, многие из нас боялись.
 Боялись не только прямых репрессий Можно привести массу примерпов, когда за казалось бы невинный анекдот к тебе приходили ночью и забирали. Помню, наш известный козельский краевед Сорокин Василий Николаевич в нашем учительском круге, постоянно оглядываясь рассказал маленький анекдот, но предупредил - обратившись с просьбой никому его не рассказывать. Анекдот такой. На далекой планете в плен к инопланетянам попали три космонавта- Русский, немец и англичанин. Захватившие их в плен обещали казнить пленников. Но , если они расскажут о том, чего у них нет на планете, останутся живы. Вот немец и говорит У нас есть радио и телевизор . А у нас в Англии есть телефоны видео.
 - Э
то все и у нас на планете есть, сказали им и хотят выпить у пленников кровь. А попали космонавты на планету кровопийц. Пришла очередь русского. - А у вас ЦК есть?, а КПСС есть, а компартия есть?

- Нет!, Нет!!,Этого
 Нет!!!
- Так у кого вы кровь сосать научились?
 Вот такой анекдот .
 Жизнь космонавтов была спасена.
 Но жизнь этот анекдот мог испортить любому. Испортить серьезно. Такие шутки партия и им преданный народ не любили.
 Черный билет в жизнь такому любителю анекдотов был обеспечен. Кстати, сам Сорокин имел крупную неприятность- выговор по партийной линии за крещение своего ребенка. Об этом потом вспоминала его дочь Нина. 
А я помню, как отец мучился неизвестностью о его пропавших в годы войны братьях. А вдруг они живы? И песню- А может по Мюнхену бродит смоленский мальчишка Иван, он слушал со слезами на глазах. Песню пел уехавший потом в Израиль Эмиль Горовец. А мысль, что брат жив осталась. Позднее через Мемориал сестренка Оля отыскала документ фашистского концлагеря, где было четко указано, что военнопленный Василий Андреев из Козельска и улицы Кузнечной, даже имя матери его было указано, умер и , представьте себе сделана отметка- извещение родственникам послано.
 Как же так. Почему Моя бабушка Варвара Дмитриевна Ничего не сообщила отцу и его брату дяде Сереже. Может тетя Шура и тетя Лида знали и пленении Василия? Но отец ничего не знал. Почему, спрошу еще раз, ему никто ничего не сообщил?
Ответ может быть только один- боялись. Боялись навредить фактом пленения сына,  отца брата. Пусть останется в сознании тем, кем  помнили его до войны,а может быть  убитым, раненым, но не пленным.
 Да и отношение к ним, бывшим пленным, побывавшим во вражеском плену было откровенно говоря настороженно презрительное.
 Русские не сдаются-= был модный лозунг.  Чуть позднее вышла повесть Шолохова " Судьба человека" И мы поняли, что напрасно так думали о них И заслуживают эти несчастные не презрения, а минисочувствия, понимания сложности того времени.