Елки-Палки

ЕЛКИ-ПАЛКИ
(Из цикла «Рас-сказки про первого космонавта»)

В квартире первого космонавта не было новогодней елки.
Елки-палки! Как это может быть?- спросите вы. А вот так - не было и все. Мне это тоже тогда казалось странным, даже непостижимым..., потому что в нашем доме живая елка перед праздником появлялась всегда, сколько себя помню.

Повелось это с давних времен, и традиция устанавливать рождественское деревце из поколения в поколение никогда не нарушалась. Какое же Рождество и Новый год без елки?
История, как мой дед, адъютант его превосходительства, георгиевский кавалер, еще в первую мировую добыл в лесах Закарпатья и привез в Одессу пушистую зеленую красавицу, стала легендой в нашей семье. Вез под пулями, пересекая линию фронта и рискуя жизнью. Но не оставлять же детей без праздника? Война войною, а Рождество – это святое.
 
Спустя годы меня, голосистого младенца, появившегося на свет в середине декабря, по возвращении из роддома сразу поднесли к сверкающей елочке со свечами, уже наряженной по случаю приближающегося Рождества Христова по старому стилю, то есть по юлианскому календарю. В советское время тотального атеизма его стали именовать «католическим» и праздновать запретили, но наши православные дедушки и бабушки по-прежнему отмечали, аккурат – 25-го декабря, а потом и второй раз - 7-го января, по новому, по-грегориански.
При виде чудо-дерева я тут же умолкла. И меня, по рассказам матери, так и оставили спать в колыбельке под елкой вместо рождественского подарка.

В поселке «Чкаловский» мои беспартийные родители соблюдали обычаи предков и готовились к торжеству загодя. Для украшения елки заранее покупались чуть не тонны конфет в блестящих обертках. А грецкие орехи обертывались золоченой и серебряной фольгой. Потом вся эта искрящаяся красота наряду со стеклянными игрушками и картонными флажками подвешивалась на ниточках и веревочках на елку. Делалось это поздней ночью в святой сочельник, чтобы мы с братом не видели, и не успели обрадоваться раньше положенного времени. Вот только свечи на прищепках в целях безопасности были «списаны» в картонную коробку из-под обуви. Их заменили гирлянды из разноцветных электрических лампочек.

За несколько дней до Нового года, в канун католического Рождества откуда ни возьмись, появлялись необычные «ходоки»..., то есть вернее «лесники». Первые советские браконьеры - люди, в лохматых шапках, надвинутых на глаза для конспирации.
Елочные базары в нашем военном городке стали организовывать позже, а искусственную елку из жесткого буро-зеленого пластика с редкими палками вместо веток в то время и вовсе невозможно было достать. Да и не очень-то хотелось приобретать такое уродливое страшилище. Уж лучше совсем без елки-палки. Поэтому мы несказанно радовались нарушителям закона, приносящим прямо в дом живую, пахнущую хвоей красоту.
Приходили они по понятным причинам поздними вечерами, когда на улицах сгущалась тьма, чтобы избежать встречи со случайными прохожими и милицией.

Сначала раздавался длинный звонок. Я подбегала к двери и заглядывала в глазок. Но вместо привычного – «Гагарин здесь живет?» доносился тихий, как из преисподней, приглушенный голос – «Елка нужна?» Тогда я ликующе вопила: « Ура! Наконец-то!» - и звала родителей.
Елку, не смотря ни на какие запреты, мы всегда покупали.
- Все равно уже срублена, - сокрушался отец. - Если не взять – выбросят на помойку. А у нас еще до февраля в ведре с мокрым песком поживет, а может, и дольше.

Гагаринскую квартиру лесники-ходоки обходили стороной. Стеснялись. Неудобно же предлагать елку за деньги первому космонавту, да еще члену коммунистической партии...

Поэтому как-то раз моя мама решила порадовать и пригласить к нам на праздник дочек Юрия Алексеевича – шестилетнюю Лену и четырехлетнюю Галочку.
 
В тот год елка была необыкновенной – стройная пышная, до самого потолка. Ее ветви сгибались под тяжестью развешенных конфет, орехов и мандаринов в сеточках. Верхушку украшала звезда рубинового цвета, а в центре располагался гигантский оранжевый аэроплан (почти сорок сантиметров в длину), устремленный пропеллером вверх. Казалось, будто он готовится исполнить фигуру высшего пилотажа и заходит на мертвую петлю. В хвосте самолета на специальном крючке был прикреплен отважный летчик, спускающийся с неба на полосатом бело-голубом парашюте.


Девочки пришли в сопровождении няни – пожилой грузной женщины, похожей на Фрекен Бок. Сначала, гости уселись за стол, уставленный домашними сладостями, а после угощения отправились к елке – снимать с нее другие, свисающие длинными лентами вкусняшки. Их положено было срезать маленькими ножницами с закругленными концами, специально приготовленными для приглашенных, чтобы случайно не пораниться.
 
Как только елка вспыхнула разноцветными огнями, Галя захлопала в ладоши и закружилась. Старшая сестра Леночка аккуратно обрезала нитку, сняла с ветки один орешек, положила в карман платья и протянула «страховочный инструмент» младшей. Но та - отказалась.
- Я так. Так достану, - решительно произнесла она и принялась сдергивать конфеты снизу и деловито укладывать их на соседний стул. Когда все лакомства закончилась, она перешла на верхний ярус…, но тут на мгновение замерла, заметив ярко освещенного под синей лампочкой парашютиста в блестящей одежде, похожей на скафандр.
- Папа, папа! Это - папа! – вскричала девочка и попробовала дотянуться до понравившейся игрушки.
- Это нельзя есть! И брать тоже нельзя, – строго сказала гагаринская домоправительница и погрозила пальцем.
Галя в ответ показала язык, подпрыгнула и предприняла новую попытку стянуть пилота с крючка, едва-едва не свалившись на елку.
- Ой! Перестань сейчас же! – завопила испуганная няня.

Но не тут-то было – остановить отважную дочь космонавта оказалось утопией. Такой уж, видимо достался характер.
Секунду поразмышляв, девочка пошла на очередной экспериментальный вираж. Слегка разбежавшись, она скакнула ввысь и даже сумела схватить неподдающегося летчика руками.
Елка закачалась, а он, упрямец, по–прежнему вызывающе болтался на крючке. Тогда в голове испытательницы, похоже, родился какой-то новый план. Это сразу стало видно по ее носу. Вернее, по глазам, которые засияли лукавым блеском.

Видя, что Галя готовится к очередному штурму, дело приобретает нежелательный оборот, и праздник может закончиться катастрофой, причем не только крушением самолета…, обеспокоенная не на шутку воспитательница в очередной раз ойкнула и сорвалась на крик:
- Все! Домой! Немедленно!
  Но было поздно. Мы не успели и глазом моргнуть, как девочка шмыгнула под елку, и принялась трясти ее со всей силы.
С сверху упало два больших стеклянных шара. Они с громким звоном разбились о деревянный пол. За ними последовали снежинки. Деда-мороза и снегурочку постигла та же печальная участь.
Однако… малышка и не собиралась отступать, напротив, неудача ее еще пуще раззадорила. Когда «снегопад» из игрушек закончился, Галя утроила рвение. Откуда ж было ей, бедняжке, знать, что и самолет, и парашют (во избежание подобных неприятностей) всегда прикручивались медной проволокой друг к другу и к елке чуть не намертво… Мы ведь с братом Алькой в свое время по очереди тоже через это проходили, поддавшись непонятному искушению – заграбастать непокорного пилота и спасти его от неминуемого падения во чтобы то ни стало.

-Бесполезно,- неожиданно вмешался в курьезную ситуацию Алька. – Галя, так ты ничего не добьешься. Лучше выбирайся оттуда, вместе что-нибудь придумаем.
 
Хитрость не удалась. Из-под елки послышалось недовольное сопение, а затем сотрясение ни в чем неповинного дерева продолжилось.
- Сестренка, вылезай, пожалуйста, - жалобно попросила кроткая Леночка. - Некрасиво себя так вести. Нас больше никогда не пригласят.
- Нет. Я тут жить буду, вместе с папой. Мне здесь нравится.

Обескураженная этим заявлением няня встала на четвереньки и попыталась ухватить и вытащить девочку за ногу. Донеслось веселое хихиканье, и в руках домоправительницы остался лишь трофей – маленький тапочек.
 
Елка слегка накренилась, но устояла. Мы в страхе отпрянули в сторону и находились в оцепенении, не зная, что еще предпринять. Далее «совет в Филях» продолжился на кухне.
- Может, парашютиста отцепим и Галочке отдадим, раз он ей так понравился, - предложила сердобольная мама.
- А-аа, - взъерепенился мой брат. – Значит, для нас с Лидкой ты не хотела быть добренькой. А чужому ребенку…
- Нет. Так не годится,- помотала головой няня. – Юрий Алексеевич не разрешает потакать капризам дочки.
 
Что правда, то правда. Детей в семье Гагарина не баловали. Домоправительница водила их в обычный детский сад. Причем не в тот, новенький, прекрасно оборудованный, который был в двух шагах от подъезда, а в старый, подальше от дома, где девочек никто не мог узнать. Воспитателям было строго-настрого приказано их никак не выделять и не отличать. Лена с Галей ели советскую манную кашу с комками и ненавистную творожную запеканку наравне со всеми.

- Так что же делать?- спросила мама.
- А давайте, как-нибудь ее выманим оттуда. Например, проложим дорожку из конфет до самой двери,- предложил Алька.
- Нет. Пустое. Уж если Галя что-то задумала…, так ее и с места не сдвинуть. Придется Юрия Алексеевича позвать. Он на нее управу быстро найдет, - ответила няня и направилась к выходу.
- Галочка, последний раз прошу – вылезай по-хорошему. Я за папой пошла.
- Нет. Я тут пока посижу.

В ожидании подмоги мама принялась тщательно выметать осколки, чтобы обеспечить безопасную эвакуацию девочки. Остальные участники неудавшегося праздника уселись на диван и в унынии уставились на ощипанную елку.
Домоправительница вернулась одна, минут через пять. И прямо с порога произнесла свирепым голосом:
- Папа очень сердится и попросил тебе передать, что если сама сейчас же не выберешься оттуда, то за руль Матры больше не сядешь. Значит, ты маленькая и глупая, и рано тебе гоночную машину испытывать.
Угроза подействовала молниеносно.
- Нет. Я - большая!
Галя осторожно выползла из-под елки, взяла со стула ранее собранную «добычу», и как ни в чем не бывало, с победоносным видом отправилась домой.

- Приходите завтра. Я еще конфеток развешу, - ласково напутствовала гостей мама.
- Придем, придем! - радостно закричала Галочка. – Обязательно придем.