Теософское движение 1875-1950 Глава 14

ПОЛ. ОЛКОТТ, АННИ БЕЗАНТ И У. К. ДЖАДЖ

В 1892 г. будущее Движения в значительной степени зависело от Анни Безант, от того, к кому она могла обратиться за советом, и от позиции, которую она занимала по отношению к Е.П.Б. Встанет ли она на сторону Олкотта и станет ли «ориентироваться на организацию», или она поддержит Джаджа, который считает, что Движение не может быть ничем иным, а лишь духовной жизнестойкостью его членов? М-р Джадж, возможно, надеялся, что миссис Безант поймёт, в чем заключается подлинная деятельность Движения, но он мог только подавать пример и поощрять её собственные усилия в правильном направлении. Между тем, он сам стал постоянной мишенью для всех тех, кто пришёл к тому, что можно было бы назвать «адьярской позицией» доверия организации, правилам и «официальной» власти.
Первое важное событие, которое должно было определить обстоятельства, при которых миссис Безант сделала свой выбор, произошло тогда, когда полковник Олкотт объявил о своей отставке с поста президента Общества. Сообщение об этом решении, появившееся в журнале «Путь» за март 1892 года, стало полной неожиданностью для всех, кроме горстки членов Общества. В то время как полковник Олькотт объяснял свой уход в отставку плохим самочувствием, настоящая причина обнаружилась несколько лет спустя в письме Герберта Берроуза журналу «English Theosophist» в ноябре 1895 года. Объясняя свой уход из Общества, г-н Берроуз ссылался на «обвинения полковника Олкотта в ужасном аморальном поведении, представленные ему миссис Безант и м-ром Джаджем, в результате которых полковник подал в отставку с поста президента».
Миссис Безант планировала отправиться в Индию в конце 1891 года. Вместо этого она поехала в Нью-Йорк, чтобы обсудить с м-ром Джаджем обвинения против полковника Олкотта, которые были доведены до её сведения в Лондоне. Она повторила обвинения м-ру Джаджу в присутствии конфиденциальных свидетелей, одним из которых был Э. Август Нересхаймер, и потребовала немедленных действий, прося Джаджа как вице-президента Общества попросить полковника Олкотта уйти в отставку. М-р Джадж после этого написал письмо полковнику Олкотту, не как вице-президент, а как старый друг, сообщая ему об обвинениях и подтверждающих их доказательствах. Он предложил Олкотту лучше уйти в отставку в том случае, если обвинения верны. Миссис Безант отправила письмо м-ра Джаджа в Индию со специальным посыльным. Получив его, полковник Олкотт отверг выдвинутые против него обвинения, но подал в отставку с поста президента Общества. Это, однако, не следует истолковывать как несомненное свидетельство «вины» Олкотта, а скорее его желание защитить Общество от малейшего намёка на скандал. По словам Ф. Т. Стэрди, который был доверенным лицом миссис Безант, обвинения относились к одному эпизоду личной жизни полковника Олкотта.
На шестом ежегодном съезде Американской секции, проходившем в Чикаго 24–25 апреля 1892 г., члены Общества выбрали Уильяма К. Джаджа в качестве преемника полковника Олкотта на посту президента, но в то же время попросили полковника отозвать свою отставку. В соответствии с инструкциями съезда м-р Джадж телеграфировал эту резолюцию американских теософов Олькотту, который тут же ответил: «Я готов сделать всё, что справедливо и честно; я должен оставаться здесь [в Адьяре], пока не получу от вас окончательного ответа (по почте)». Полковник Олкотт также опубликовал в «Теософе» несколько кратких объявлений, намекающих на практические трудности его выхода на пенсию и на улучшение его самочувствия.
Тем временем в майском номере «Люцифера»1892 года миссис Безант отметила действия, предпринятые Американским съездом, заявив, что его «резолюции, конечно, не связывают Общество, и никакое определённое соглашение не может быть достигнуто до тех пор, пока Европейская секция не добавит своего голоса к голосу других секций». Приветственное письмо от американских теософов, подписанное м-ром Джаджем, было направлено Европейской секции, созванной 14 июля 1892 года. В этом письме говорилось об отставке полковника Олкотта:
«На нашем съезде в апреле прошлого года мы попросили вас присоединиться к нам в просьбе к полковнику Олкотту отозвать свою отставку. Мы сделали это искренне и по-дружески, предоставив вам решать свой курс. Мы вспомнили про то, что так часто и так верно говорила Е. П. Блаватская о том, что эта организация, единственная в этом столетии, разделяла жизнь своих родителей. Один из них – полковник Олкотт. Было бы нелояльно по отношению к нашим идеалам торопиться с его отставкой, хотя мы знали, что можем обойтись и без его присутствия во главе. Но если он будет настаивать на своём, то наша просьба, переданная с любовью, наполнила бы его оставшиеся годы приятными воспоминаниями о братьях без всякой тени горечи.
Европейский съезд, однако, вместо того, чтобы последовать примеру Американской секции, избрал Уильяма К. Джаджа на пост президента и пояснил в резолюции, что «мы считаем, что ответ президента-основателя делает любые дальнейшие действия невозможными». Действия Европейской секции поставили Олкотта в затруднительное положение. Он решил эту проблему, поместив заметку в журнале «Теософ», объясняющую, что Лондонский съезд действовал в связи с неправильным представлением, что он якобы «определённо и окончательно отказался отозвать моё [своё] январское заявление об отставке». Он продолжал:
«Дело в том, что содержание моей майской записки по этому поводу... оставило вопрос открытым и зависящим от непредвиденных обстоятельств моего самочувствия, с уверением того, что моё возвращение в должность будет в интересах Общества.
Долгий отдых в горах восстановил моё здоровье и обновил мои умственные и физические силы, и поэтому, поскольку дальнейшая неизвестность навредила бы Обществу, настоящим уведомляю, что я отзываю свое заявление об отставке и возобновляю активные служебные обязанности; также объявляю Уильяма К. Джаджа, вице-президента, моим конституционным преемником, имеющим право занимать должность в качестве такового после того, как он оставит любую другую должность в Обществе, которую он может занимать на момент моей смерти».
Эпизод с «отставкой» Олкотта мог бы закончиться без дальнейших последствий, если бы не необдуманные действия миссис Безант вскоре после того, как решение об отставке президента-основателя было впервые обнародовано. Оказав давление на м-ра Джаджа, чтобы он потребовал от Олкотта отставки, она вернулась в Лондон и там высказалась за избрание м-ра Джаджа на пост президента. 10 марта 1892 года она разослала всем членам Эзотерической секции циркулярное письмо с призывом выбрать Джаджа в качестве преемника Олкотта. Она сделала это без ведома м-ра Джаджа, исполненная рвения оказать влияние на других, чтобы они действовали в соответствии с её идеями. Джадж, узнав о циркуляре миссис Безант, быстро подготовил другой циркуляр, определяющий отношения между Э.Ш. и Обществом. Этот циркуляр от 29 июля содержал «Важное уведомление», которое гласило:
«Э.Ш.Т. не имеет официальной связи с Теософским обществом. Когда секция впервые была организована, она была известна как часть Теософского общества, но так как было очевидно, что на абсолютную независимость и открытый характер Общества могли оказывать влияние, Е.П.Б. незадолго до своего ухода уведомила, что всякая официальная связь между ними должна быть прекращена, а затем изменила название на нынешнее.
Это предоставляет всем должностным лицам T.О., состоящим в Э.Ш.T. полную свободу на исполнение своих официальных обязанностей, а также позволяет её членам, если их спросят, сказать правду, что школа не имеет официальной связи с Теософским обществом и не является его частью.
Члены Общества, пожалуйста, имейте это в виду».
Это уведомление было подписано миссис Безант и м-ром Джаджем. В циркуляре далее говорилось:
«Члены должны хорошо запомнить, что школа не имеет официальной связи с Обществом [Т.О.], хотя принимаются только Ч.Т.О. [члены Т. О.]. Следовательно, члены школы не должны компрометировать Теософское общество. Мы все должны помнить, что Теософское общество является независимой и открытой организацией. Поэтому, если один из руководителей Общества также является должностным лицом T.О., его или её слова или просьбы в качестве такого должностного лица не должны ни при каких обстоятельствах быть окрашены принципами этой школы или истолкованы на основании них.
Такое предостережение необходимо, поскольку некоторые члены говорили Генеральному секретарю Американской секции Т. О. [м-ру Джаджу] о том, что они расценили его слова как приказ от такого должностного лица. Это неправильно и может привести к проблемам, если члены не смогут понять своего простого этического долга, связанного с клятвой. Они, конечно, должны трудиться ради Т. О., но также должны сами здраво рассуждать и никогда не позволять Т. О. становиться догматичным».
После съезда Европейской секции сторонники и друзья полковника Олькотта выражали подозрение, что вся история с отставкой и отказом Европейской секции просить полковника Олькотта отменить его решение были частью политического маневра м-ра Джаджа с тем, чтобы стать президентом. Циркуляр Э.Ш., опубликованный миссис Безант 10 марта с призывом к избранию Джаджа, по-видимому, подтверждал это предположение, поскольку было известно, что миссис Безант в то время очень доверяла м-ру Джаджу. (Сам Олкотт, вероятно, разделял это подозрение, поскольку среди обвинений, выдвинутых против Джаджа в июле 1894 года, было обвинение в «отсутствии прямолинейности» со стороны м-ра Джаджа в связи со сроком пребыванием полковника Олкотта на посту президента.) Ещё один циркуляр, изданный миссис Безант и подписанный также м-ром Джаджем, был разослан всем членам Э.Ш. 1 августа1892 года, в котором миссис Безант подтвердила, что её предыдущий циркуляр (от 10 марта), в котором выражалась надежда на то, что «выбор Общества падет на Уильяма К. Джаджа в качестве президента», был составлен ею не как «одним из внешних руководителей» Э.Ш.. Таким образом, была предпринята попытка показать, что экзотерическое Общество не «управлялось» «частными приказами» Эзотерической секции. После этого вопрос о действиях Джаджа в связи с отставкой Олкотта оставался нерешенным до тех пор, пока два года спустя Анни Безант не выступила против м-ра Джаджа.
В эти смутные годы реальная работа Движения в Америке велась без серьезных помёх из-за организационных проблем. К съезду Американской секции 1892 года количество местных отделений в Соединённых Штатах возросло до шестидесяти девяти, что явилялось убедительным свидетельством того, что Американская секция стала теперь самой сильной из всех, с более активными отделениями и сотрудниками, чем Европейская или Индийская секции. Собственно говоря, полковник Олкотт в своём президентском послании на Индийском съезде в декабре 1892 года считал обязанным сослаться на «интенсивные действия» Американской секции, отметив при этом «заметную усталость» в индийской работе.
Объяснить успех в Америке можно усилиями и объективных методах Уильяма К. Джаджа. Его журнал «Путь» исполнен духом, отличным от духа европейских и азиатских изданий, и даже отчёты съездов Американской секции отражают преданность Джаджа и его ближайших соратников истинным идеалам теософского движения. В Америке упоминание о братстве было не просто риторическим выражением, акцент делался на практическое распространение теософского учения, а не на организационную структуру. Тон журналу «Путь» задавали сочинения м-ра Джаджа. Не проходило и месяца, чтобы какая-нибудь нужная статья не выходила бы из-под его пера. Его стиль письма, хотя и непритязательный и даже обыденный, был ясным и проницательным, а темы, которые он выбирал для обсуждения, непременно всегда учитывали интересы читателей журнала «Путь». В 1892 году, например, он опубликовал статьи о практике хатха-йоги, метафизическом исцелении, месмеризме и лечении разных болезней. В том же году также было несколько статей о реинкарнации и заметный вклад в дело теософии в двух частях – «Синтез оккультной науки». Что касается Движения, он весьма проницательно писал в статьях «Догматизм в теософии», «Будущее и теософское общество» и «О будущем: некоторые размышления». Его статьи «Месмеризм» и «Ножны души», вместе взятые, образуют исчерпывающий трактат об астральном теле, бесценный материал для изучающих теософию. В этом году одни только статьи м-ра Джаджа, кажется, дают исчерпывающее освещение многих аспектов теософского учения, а его провоцирующая манера рассуждений поддерживала постоянный стимул к дальнейшим исследованиям у читателей журнала «Путь». Изучение первых томов этого журнала покажет, как ничто другое, разницу между теософией Уильяма К. Джаджа и «политической» деятельностью, отнимавшей так много времени у других секций Общества.
Прежде всего, в журнале «Путь» можно проследить постоянную верность Е.П.Б. и точное изложение её философских учений. Эта верность, однако, не была слепой или чувственной, и верность учению Е.П.Б. не была рабским повторением теософских «догм». Джадж был верен своей коллеге и соучредителю Движения, потому что, как показывает история этого Движения, он понимал характер её миссии и сам продолжал начатое ею дело. Делать из её утверждений догмы было бы предательством её великой образовательной цели; с другой стороны, если пренебрегать записанным ею Посланием, то сделать её труды бесполезными. Джадж не делал ни того, ни другого. Он просто продолжал делать то, что делал, пока Е.П.Б. была жива, защищал её, когда на неё нападали или унижали её, взывал к здравому смыслу, когда её с показным «благоговением» называли непогрешимым пророком, но всегда демонстрировал своё собственное убеждение в том, что она была учителем, представителем адептов, и той, кто подавал другим пример успешной деятельности во имя Теософского движения.
Джадж также продемонстрировал свое философское понимание учения теософии тем, что отмечал в журнале «Путь» искажения и заблуждения других теософских авторов. Он никогда не искал ссор, но и не допускал, чтобы серьёзные ошибки в философии оставались без комментариев. Так, когда м-р Синнет опубликовал книгу о месмеризме, в которой утверждал, что высшее «Я» человека является действующей силой в загипнотизированных субъектах, проявляющих ясновидение и яснослышание, Джадж был вынужден возразить ему. «Высшее «Я», писал м-р Джадж, является частью высшего духа, и поэтому его нельзя заставить уходить и приходить по повелению месмеризатора». Он указывал, что грубая физическая сила месмеризма не может воздействовать на духовного человека или затрагивать его, а только астральную и психическую природу. В аналогичном случае м-р Синнетт нашёл случай вновь объявить о своих разногласиях с Е.П.Б. относительно оккультного учения о планетарной эволюции. Здесь м-р Джадж снова счёл необходимым обратить внимание на тот факт, что взгляды м-ра Синнета на этот предмет, выраженные в «Эзотерическом буддизме», были исправлены Е.П.Б. в «Тайной доктрине», в которой многие страницы посвящены подробному обсуждению спорных моментов.
Эта полемика по поводу учения «Эзотерического буддизма» приобрела новую огласку благодаря брошюре У. Скотта Эллиотта в виде «Протоколов» Лондонской ложи м-ра Синнетта, в которой повторялась материалистическая версия «планетарных цепей» Синнетта. М-р Эллиотт также приводил другие «факты», которые, как утверждалось, теперь «предоставлены миру впервые». Александр Фуллертон, отвечавший за большую часть редакционной рутины в офисе журнала «Путь», совершил ошибку, напечатав восторженную рецензию на брошюру Эллиотта. М-р Джадж, который, вероятно, не видел гранки рецензии Фуллертона, ознакомившись с ситуацией, в следующем номере журнала «Путь» (июль 1893 г.) заявил в подписанной им редакционной статье следующее:
«В июньском номере журнала «Путь» была напечатана рецензия на брошюру, изданную Лондонской Ложей T.О., что может быть истолковано, как одобрение журналом  всего, что содержится в этой брошюре, хотя личные инициалы рецензента были указаны в примечаниях. Брошюра, о которой идёт речь, возобновляет старый спор, который, как мы думали, был разрешен тем, что можно найти в «Тайной доктрине». Е.П.Б., единственная, находившаяся в реальном и постоянном общении с Учителями, исправила ошибку, допущенную м-ром Синнеттом. Исправление неправильного представления было сделано ею с письменного разрешения тех же Учителей, которые посылали через неё письма, на основании которых был написан «Эзотерический буддизм».
На основании компетентного мнения в отношении этого вопроса, о котором ни один из авторов-теософов не имеет никаких сведений независимых от того, что написали Учителя, мы должны заключить, что утверждение «Тайной доктрины» является окончательным. Если бы не было затронуто никакого другого предмета, не было бы необходимости продолжать этот разговор, но поскольку речь идёт о логичности всей философии, необходимо было снова вернуться к этому предмету».
М-р Синнет расценил это как прямой вызов, на который он ответил в сентябрьском номере журнала «Путь». После страницы вступления он писал: «… действительно важный момент, поднятый дискуссией, связан с вопросом: каково было действительное положение мадам Блаватской в оккультном мире и в какой степени компетентны труды, которые она оставила после себя?» Хотя м-р Синнет не даёт категорического ответа на этот вопрос, его собственное мнение вскоре становится ясным. Он признаёт, «что она [Е.П.Б.] действительно была в тесных отношениях с великими Учителями эзотерической мудрости», но просто как «одна из их частично посвящённых учениц». Затем, выразив свой «долг благодарности» Е.П.Б. за то, что она свела его с «адептами теософии», — он продолжает: «Не моё дело строить гипотезы, объясняющие странные неправильные представления, появлявшиеся у мадам Блаватской при написании «Тайной доктрины», не только в отношении этих вопросов о Марсе и Меркурии, но также и в отношении некоторых других предметов, которые ещё не привлекли к себе внимания». Он анализирует полемику относительно планет, а затем объявляет, что «в течение последних нескольких месяцев» он получал подтверждения от «самого Учителя».
И тут м-р Синнетт начинает утверждать, что даже при жизни Е.П.Б. он пользовался «частными или личными» каналами общения с Учителем, о которых Е.П.Б. ничего не знала. Его молчание в тот момент по поводу этих посланий объясняется в следующем отрывке:
«Мадам Блаватская не любила ничего, что имело привкус вмешательства в её права как основательницы Теософского общества, и пока она была жива, никому другому не было позволено говорить от имени Учителей перед Обществом в целом. Но по размышлении становится очевидным, что если весь замысел оккультного учения не является также иллюзией, неофиты с течением времени должны попасть в область личного учения Учителей. В этом отношении мы движемся вперёд к новой эре,.. так как в прошлом моим долгом было изложить учение Махатм перед всем миром, следовательно представляется вероятным, что такие задачи встанут снова, и именно поэтому я обязан при нынешнем кризисе говорить более прямо, чем предпочёл бы при других обстоятельствах.
На эту просьбу м-ра Синнетта о признании его «каналом» Учителей в «новую эру» м-р Джадж ответил просто и кратко, указав:
«В своей «Тайной доктрине» с помощью тех же учителей, с которыми она познакомила м-ра Синнетта, Е.П.Б. исправила два заблуждения, в которые, по её словам, он впал, т. е. относительно дэвачена и наших планет-спутниц. Совершенно немыслимо утверждать, что Учителя не давали ей советов при написании «Тайной доктрины». Я, видевший многие письма Учителей в 1888 году, касающиеся «Тайной доктрины», конечно же, не могу отречься от свидетельств своих внутренних и внешних чувств. Я знаю так же твёрдо, как и любой другой факт, что те же учителя давали ей информацию для этой книги в 1887 и 1888 годах, как и раньше, в письменной форме, и я уверен, что они диктовали исправления, данные в «Тайной Доктрине» по тем пунктам, которые мы сейчас имеем в виду».
В следующем номере журнала «Путь» м-р Джадж перепечатал письмо, полученное от Учителя полковником Олкоттом, когда он находился в океане по пути в Лондон в 1888 году. Один отрывок, в частности, служил комментарием к намёкам и заявлениям м-ра Синнетта:
«С 1885 года я не писал и не давал повода писать писем или записок кому-либо в Европе или Америке, кроме как через её посредничество, прямое или на расстоянии, а также не общался устно с какой-либо третьей стороной или через неё. Теософам следует знать это. Позже вы поймёте значение этого заявления, так что имейте его в виду».
Связь этого заявления с более поздними событиями имеет большое значение, так как спустя годы после него стало известно, что м-р Синнетт считал Е.П.Б. поставщиком фиктивных посланий от Учителей. В своём письме, опубликованном в 1895 году, он обвиняет её в фабрикации посланий для продвижения своей политики в Обществе, и утверждает, что обнаружил это примерно в 1887 году. Принимая во внимание такое мнение автора «Эзотерического буддизма», нетрудно понять, с какой лёгкостью он противоречил утверждениям «Тайной доктрины». Настоящее объяснение, однако, состоит в том, что м-р Синнетт сам впал в спиритуализм, а Лондонская ложа стала чуть не культурным кружком теософских спиритических сеансов с соответствующими результатами. (См. книгу Синнетта «Ранние дни теософии в Европе», написанную в 1919 году, но опубликованную посмертно.)
В полемике между м-ром Синнеттом и м-ром Джаджем относительно эволюции планет миссис Безант предпочла «следовать учению Е.П.Б.», сказав, что «за учение, которое она нам принесла, мы глубоко ей благодарны, и мы не заботимся о том, чтобы извлекать пользу из посланий, и постоянно придираться к посланнице и находить у неё ошибки». Полковник Олкотт, опубликовавший ответ м-ра Синнета м-ру Джаджу в журнале «Теософ», в качестве комментария лишь повторил свой старый рефрен о «человеческой подверженности Е.П.Б. ошибкам» и предостережение о том, что «верность идее» не подразумевает слепоту в отношении достоинств или недостатков её представителей».
К этому времени привычка полковника Олкотта предостерегать теософов от чрезмерной веры в Е.П.Б. стала главной темой почти всех его письменных и устных высказываний. За год до этого, в «Теософе» за март 1892 года, он начал публиковать серию бессвязных автобиографических статей под названием «Страницы старого дневника», в которых излагал свои личные воспоминания о Движении. «Страницы старого дневника» написаны лёгким, доходчивым и интересным языком, переполнены рассказами о чудесных и таинственных явлениях. Он живо описывает человеческую и сюжетную сторону Движения — сторону, намеренно игнорируемую во всех трудах Е.П.Б. и У. К. Джаджа. Олкотт объяснял цель написания этих воспоминаний три года спустя, в 1895 году, когда первая серия «Страниц старого дневника» была выпущена в виде книги. В предисловии он писал:
«Руководящим мотивом при подготовке этих статей было желание бороться с растущей в Обществе тенденцией обожествлять мадам Блаватскую, и придавать её самым обычным литературным произведениям как бы характер вдохновения свыше. Её очевидные ошибки слепо игнорировались, а между её действиями и законной критикой стояла имитация щита мнимого авторитета. Те, кому она меньше всего доверяла, следовательно,  те, кто меньше всего знали об её характере, были величайшими преступниками в этом отношении. Слишком очевидно, что, если я не выскажу то, что знаю только я один, истинная история нашего движения никогда не будет написана, и действительные заслуги моей замечательной коллеги не станут известны. Поэтому на этих страницах я рассказал правду о ней и о начальном этапе Общества — правду, которую никто не может оспаривать. Я старался довести до конца начатое дело, несмотря на то, что некоторые из моих самых влиятельных коллег (из-за того, что я считаю ошибочной преданность по отношению к «Е.П.Б.») тайно пытались уменьшить моё влияние, опорочить мою репутацию, сократить тираж моего журнала и помешать публикации моей книги.
Не дай мне карма причинить ей хоть малейшую несправедливость, но если бы когда-нибудь в истории существовал человек, который был бы ещё большим конгломератом добра и зла, света и тени, мудрости и неосмотрительности, духовной проницательности и отсутствия здравого смысла, то я не могу вспомнить ни его имени, ни обстоятельств, ни эпохи».
Олькотт продолжал писать свою серию «Страниц старого дневника», публикуя главы в «Теософе» из месяца в месяц, с редкими перерывами, вплоть до своей смерти в 1907 году. Защищаемый от открытой критики Е.П.Б. и Джаджем, почитаемый и уважаемый во всем Обществе за долгую службу и неоспоримые жертвы ради него, Олкотт, естественно, пользовался полным доверием большинства членов Общества, особенно в Индии и Европе. Поэтому заявления, сделанные в книге «Страницы старого дневника» безоговорочно принимались многими членами, чьё мнение относительно Е.П.Б. и Джаджа сформировалось в результате суждений Олкотта об них обоих. Когда Олкотт начал писать «Страницы старого дневника», ему было более шестидесяти лет, здоровье было подорвано, он был глубоко уязвлен в своих чувствах из-за обвинений, которые заставили его подать в отставку, и из-за кажущегося равнодушия, с которым его отставка была воспринята теософами в целом. Преданность Джаджа Е.П.Б. в тот период, несомненно, была занозой в боку Олкотта, поскольку Джадж, который, вероятно, казался полковнику всего лишь мальчишкой в то время, когда он сам нёс на себе основное бремя борьбы, был следующим по очереди на пост президента Общества, и Олкотт уже предчувствовал старость в полном одиночестве и забвении.
Нападки на Уильяма К. Джаджа, повергшие Общество в смятение на протяжении 1894–1895 годов, начались с переписки между Олкоттом и Джаджем, касавшейся отрывка из послания адепта, которое Джаспер Ниманд (миссис Арчибальд Кейтли) поместила в начале статьи, которую она опубликовала в журнале «Путь» в августе 1891 года (см. главу XII, стр. 169). Когда Анни Безант была в Америке зимой 1892-1893 годов, м-р Джадж показал ей свою переписку с Олкоттом, включая свой ответ на осуждение Олькоттом статьи Ниманд. Миссис Безант получила разрешение Джаджа напечатать это письмо в «Люцифере», где оно появилось в апрельском номере 1893 года, как письмо, адресованное «индийскому брату», причём имя полковника Олкотта не сообщалось. В этом письме м-р Джадж говорил о важности доведения до широкой публики идеи существования Учителей. «Утверждение этого факта, — писал он, — столь часто делавшееся в Америке, открыло каналы в умах людей, которые остались бы закрытыми, если бы о существовании этих Существ продолжали молчать». Что касается самого послания, он писал:
«Правда, позже я имел честь видеть его [Джаспера] послание, но только прочитал текст, не читая подписи, и не помню, была ли вообще у него подпись. Подпись не важна. Подпись вообще не является средством определения личности. Если у вас нет средств определения личности такого послания, то подпись, печать, бумага, водяные знаки и т. д. бесполезны».
М-р Джадж выразил такое же безразличие к «печати», которой Олкотт придавал большое значение, и подчеркнул то, что Олкотт, похоже, проигнорировал — внутреннюю ценность этого конкретного послания:
«Качества, о которых говорилось, были более чем когда-либо необходимы в ту критическую ситуацию [смерть Е.П.Б.], и слова ободрения от Учителей, какими бы банальными они ни были, были полезными и вдохновляющими. Мы не хотим, по крайней мере, я не хочу, чтобы Учителя произносили завуалированные, мистические или высокопарные фразы. Обычные фразы устраивают меня больше и их легче понять. Возможно, если бы вы довольствовались простыми словами от Них, вы бы их получали. Кто знает?»
М-р Джадж исправил предположение Олкотта, что он (Джадж) был Джаспером Ниманд, и защитил с точки зрения стратегии публикацию послания:
«Когда мы приступаем к изучению деятельности и основ Теософского общества и его стратегии, я нахожу для себя совершенно правильным утверждать (что я и делаю) в соответствии с моими собственными знаниями и верой, что наш истинный прогресс заключается в верности Учителям как идеалам и фактам… Я вправе сказать то, что я думаю, а именно что неизменное доверие Учителям, как таким идеалам и фактам, (или и то, и другое) приведёт Т. О. к более великой деятельности.
Я принадлежу к тому классу людей Т. О., которые по своему собственному опыту знают, что Учителя существуют и действительно помогают Т. О.. Вы же принадлежите к классу, который (как я вижу из ваших писем и писем других членов, пишущих аналогично) выражает нерешительность по тому или иному вопросу, как бы ставя под сомнение целесообразность, уместность и мудрость мужественного проявление доверия Существам и веры в Них, которых многие не воспринимают, хотя вы говорите (как и в своём настоящем письме), что верите и почитаете тех же Учителей, что и я. Какие же выводы я должен сделать? Разве я не должен сделать вывод, что (поскольку вы говорите, что верите в этих Существ) вы считаете неразумным с моей стороны открыто и смело отстаивать свою веру? Ну, тогда, если это правильное изложение дела, то почему вы не можете продолжать свой путь веры и сокрытия её, а мне позволить продолжить мои декларации? У меня будет карма своих убеждений. Я никого не заставляю принимать мои утверждения».
Как только экземпляр «Люцифера», содержащий эту статью, дошёл до Индии, сторонники Олькотта поспешили дать ответ. В «Теософе» за июль 1893 года Н. Д. Кхандалавала, видный индийский деятель, сравнил утверждение Джаджа о важности «полагаться на Учителей как на идеалы и факты» с «ханжеством» христианских миссионеров, а также подверг критике мнение Джаджа о том, что средства определения личности Учителя подлинного послания должны быть «внутри» самого получателя. В том же номере «Теософа» в другой статье Уолтер Р. Олд и Сидни В. Эдж осудили заявления Джаджа как догматизм. Эти авторы заявляли, что м-р Джадж должен предоставить «доказательства» своего общения с адептами, и они заклеймили его личное заявление о вере как «крайне враждебное духу нашего Общества».
Тем временем Олкотт в первых главах серии «Страниц старого дневника» провозглашал, что Е.П.Б. была «субъектом явной внутренней эволюции»; что она ничего не знала о реинкарнации до 1879 года, пока её не обучили этой доктрине в Индии. Несколько абсурдно оправдывая это мнение Олкотт рискнул предположить, что, возможно, учитель-адепт Е.П.Б. сам ничего не знал о реинкарнации в первые дни Движения, «и что он [Адепт], так же как и Е.П.Б., вероятно, изучил это впоследствии.
В 1893 году Анни Безант приехала в Соединённые Штаты для участия во Всемирном парламенте религий, который проходил 15-16 сентября на Чикагской ярмарке. В её партию входил Г. Н. Чакраварти, брамин, член Теософского общества, которого пригласили представлять религию браминов в парламенте. Профессор Чакраварти был учёным индусом, который произвёл большое впечатление на Бертрама Кейтли как обладатель оккультных знаний, и последний, находясь в Америке, настаивал на избрании Чакраварти представителем браминов. В Чикаго, индийский эмиссар, вскоре поднялся до особого положения. Его участие в парламенте росло вместе с его престижем, и его пригласили принять участие в церемонии посвящения на открытии Конгресса религий. Теософская программа Конгресса имела заметный успех, и в ней профессор Чакраварти и миссис Безант занимали ведущее место. Влияние всего этого на широкую публику и на членов Теософского общества было незамедлительным и значительным. Возник огромный интерес ко всему теософскому. Весь теософский мир был в восторге. Быть названным «теософом» было равносильно «похвальному отзыву»; быть лично знакомым с Чакраварти и миссис Безант считалось особой привилегией.
Тем временем миссис Безант постепенно поддавалась восточному обаянию своего спутника-брамина. Она уже приняла внешние формы оккультизма (стала строгой вегетарианкой, даже брала с собой в поездки собственную столовую утварь) и она интересовалась различными «практиками», пропагандируемыми на Востоке для «развития» человека. Когда она обнаружила, что Чакраварти обладает «сверхъестественными способностями», то фактически стала его ученицей. Следует отметить, что профессор Чакраварти не был членом Эзотерической школы теософии. Д-р Арчибальд Кейтли в журнале «Путь» за июнь 1895 года довольно подробно описал психическое подчинение миссис Безант Чакраварти. Д-р Кейтли лично был свидетелем некоторых «психических переживаний» миссис Безант под влиянием брамина, который часто «гипнотизировал» её, заставляя слышать то, что она считала голосом «Учителя». Д-р Кейтли прокомментировал это так:
«Вскоре я увидел психические последствия этой абсолютной перемене взглядов миссис Безант по другим вопросам, помимо тех, что были у Е.П.Б. и м-ра Джаджа». Д-р Кейтли также сказал, что миссис Безант «признавала оккультные связи с группой браминов в Индии; такие связи запрещены правилами неофициальной организации, к которой мы и она тогда принадлежали».
Миссис Безант вернулась в Лондон с Чакраварти и немного позже последовала за ним в Индию. После декабрьского съезда она путешествовала по Индии до марта 1894 года, когда отплыла в Англию. Во всех анналах Теософского общества нет ничего такого, что можно было бы сравнить с визитом миссис Безант в Индию. Туземцы и европейцы, члены Общества и не его члены окружали её вниманием. Восторженные индусы окрестили её аватарой Аннабай. Посещения священных мест для неё были религиозными праздниками. Она посовещавшись с ведущими священнослужителями, провозгласила себя индуской в душе и приняла шнур брахмана. Олкотт на съезде 1893 года заявил, что Учителя послали ему Аннабай, чтобы разделить его бремя, и что этот новый помощник со временем «сможет сослужить службу, которую не мола оказать её Учитель [Е.П.Б.] своим несравненным красноречием и научной подготовкой». Он говорил о своём согласии с миссис Безант относительно Эзотерической секции, которая, по его словам, ранее была причиной «недоразумений», т. е. когда Е.П.Б. была жива — и надеялся, что миссис Безант посвятит часть своей будущей жизни работе в Индии. Затем Олкотт сослался на недавние заверения Учителей в будущем успехе Общества, а также предупредил, что нужно ожидать «новых неприятных сюрпризов», после которых Общество станет «чище и сильнее, чем когда-либо».
Первый из этих «сюрпризов» был не за горами. В начале февраля миссис Безант, полковник Олкотт и их группа приехали в Аллахабад — на родину проф. Чакраварти. Здесь, вполне уместно, миссис Безант вручила полковнику Олкотту следующее:
«Аллахабад, 6 февраля 1894 г.
Президенту-основателю Теософского общества
Дорогой сэр и брат,—
Некоторое время назад ко мне обратились члены Теософского общества, принадлежащие к разным отделениям, с просьбой успокоить их относительно обвинений, выдвинутых против вице-президента Общества, брата У. К. Джаджа, со ссылкой на некоторые письма и предложения в сомнительных посланиях Махатм. Поскольку распространение подобных обвинений, которые уважаемые члены Общества считают правдой, против видного должностного лица без опровержения и без расследования, наносит ущерб всему Обществу, я прошу вас, как президента Общества, предписать, чтобы предъявленные обвинения были сформулированы и представлены Комитету, как это предусмотрено ст. VI, разд. 2, 3 и 4.
                С братским приветом, 
                Ваша АННИ БЕЗАНТ»
На следующий день полковник Олькотт написал следующее официальное послание м-ру Джаджу:
 «ОФИС ПРЕЗИДЕНТА ТЕОСОФСКОГО ОБЩЕСТВА
Агра, 7 февраля 1894 г.
Уильяму К. Джаджу, вице-президенту Т. О.
 Дорогой сэр и брат!
Настоящим прилагаю заверенную копию официального письма Анни Безант ко мне из Аллахахада от 6 февраля. В нём она требует провести официальное расследование с помощью Комитета по делу о предполагаемом вами неправильном использовании имён и почерка Махатм.
В силу дискреционных полномочий, предоставленных мне по ст. VI «Пересмотренных правил», я предлагаю вам следующие варианты
1) Отказаться от всех должностей, которые вы занимаете в Теософском обществе, и предоставить мне простое официальное объяснение; или
2) Созвать судебный комитет, как это предусмотрено в ст. VI, разд. 3 «Пересмотренных правил», и опубликовать подробно все разбирательство.
В любом случае, как вы можете заметить, официальное объяснение оказывается необходимым; в одном случае оно может быть максимально ограниченным и обычным; в другом – быть доскональным, включая все подробности.
Если вы решите созвать комитет, я предлагаю выбрать Лондон для встречи, как наиболее центральное и удобное место для всех заинтересованных сторон. Но независимо от того, выберете ли вы Нью-Йорк, Лондон или другое место, меня, по всей вероятности, будут представлять по доверенности, если только не возникнет чего-то непредвиденного, что сделает обязательным моё личное присутствие.
Так как будет гораздо лучше, если я узнаю о вашем решении раньше, чем Анни Безант покинет Индию (20 марта), я прошу вас телеграфировать мне слово «первый», если вы решите уйти в отставку, или «второй», если вы требуете созыва комитета.
С братским приветом,
Ваш Г. С. ОЛКОТТ,
Президент Теософского общества»