Моя последняя женщина

На самом деле любил я мало. Очень быстро нахожу в людях (и в женщинах тоже) изъяны и расстаюсь с ними. Поэтому всё больше один.
Но физиологию не обманешь. Вот и приходилось заниматься любовью. Ненавидеть, презирать, брезговать, но любить.
А чтобы это ещё и доставляло удовольствие, чтобы не наскучило и не вызвало раннюю импотенцию, я старался разнообразить секс (в рамках дозволенного собственной моралью: без несовершеннолетних, без животных, без однополости; групповой, правда, два раза был – на двоих одна женщина – но удовлетворения не принёс). Как в постели, так и за её пределами.
В постели – это позы, фантазии, прелюдии, нижнее бельё, парфюм, эротические аксессуары, зеркала, фотоаппаратура, видеокамера, садо-мазо, наконец (люблю похлестать за непослушание, за грехи-измены, прошлые и будущие, пухленькую или упругую, похотливо-развратную или вызывающе гордую попку лёгонькой и безобидной плёточкой).
А за пределами постели – пол, столы, ванны, души, бани, подъезды, кусты, лесопосадки, гаражи, детские парки, пляжи, дачи, сеновалы, поля, гостиницы, больницы, пансионаты, санатории, автомобили, крыши многоэтажек, квартиры знакомых, которым разрешалось подсматривать, и даже поезда дальнего следования, да разве упомнишь всё…
Самые запомнившиеся?..
3-е место. Мы в подъезде, поздняя осень. Она постепенно сбрасывает с себя (я ей помогаю) одежду и остаётся лишь в длинных сапогах. Я же одет полностью (кое-что расстёгнуто), в массивном кожаном плаще. Напротив нас дверной глазок… Она испытывает сильный оргазм, содрогая подъезд своим криком.
2-е место. Мы в купейном вагоне. Когда соседи засыпают, я спускаюсь на нижнюю полку, где лежит знакомая, с которой у меня ещё не было секса. Мы о чём-то шепчемся, начинаем целоваться. Возникает желание, преодолеть которое мы не в силах, даже несмотря на ситуацию, когда проснувшиеся пассажиры могут нас застукать.
1-е место. Конец августа или начало сентября. Мы на безлюдном пляже, на берегу водохранилища. Правда, где-то недалеко резвятся дети, которые приехали на автомобиле с родителями, а иногда в метре-двух от нас проходят какие-то мужчины, стараясь мимолётным взглядом запомнить как можно больше. Но от них нас всё-таки отделяют парочка реденьких кустиков. А вот от водной глади… на которой, как на спектакле (хорошо, хоть ряд у них был не первый) расположились рыбаки-лодочники, меня закрывало лишь обнажённое тело моей будущей супруги. (Во всех трёх этих случаях партнёрши были разные.)
Вывод напрашивается сам собой: пожалуй, наивысшим блаженством для меня было сознание того, что кто-то наблюдает (или может наблюдать) за мной и моей партнёршей. Да!.. Непременно назовут больным…
О! А ведь здесь нет места первым двум моим жёнам!
Первая не принесла мне особых впечатлений. Молоды были, быстро забеременела, после родов (через полгода, оставив ребёнка на бабушку) ездили на юг, а уже после Абхазии начала сильно гулять. Были случаи, когда она трахалась с кем-то в то время, когда я спал в соседней комнате. Вот такая вот была потаскушка, пусть земля ей будет пухом… Не простил я ей измены, ой, не простил.
Но есть что вспомнить. Первый минет, первый анальный секс, три полноценных «палки» подряд (без отдыха и остановки) с моей стороны: она «кончала» редко, обычно имитировала оргазмы.
А вот вторая жена оставила больше приятных воспоминаний, а жили мы вместе всего-то десять месяцев.
3-е место. Два момента. Любовь на крыше девятиэтажного дома (рядом стоял десятиэтажный, да ещё какие-то мальчишки выбежали: тоже поднялись по лестнице через чердак). И любовь рядом с моей мамой. Дачный посёлок, берег местной речушки, мама загорает, мы тоже, рядышком. Солнце напекло, ну и захотелось.
2-е место. Я приношу в квартиру осветительную аппаратуру и фотоаппарат и предлагаю сделать небольшую фотосессию. Сначала снимочек с чуть обнажённым плечом, потом – с чуть обнажённой грудью, ну а потом… Под жарким светом софитов и щёлканьем затвора фотика она возбуждается, начинает мастурбировать, теряется в пространстве и времени… А я снимаю, снимаю, снимаю… Жаль, плёнка та осталась у неё.
1-е место. Мы ссоримся. Она с горя уходит на кухню, достаёт бутылку водки и начинает пить в одиночку. Когда она уже становится бухой, я подначиваю её хлобыстнуть ещё водочки, да не пятьдесят, а все двести. Она наливает стакан, пьёт и через несколько минут падает замертво. Я тащу её в постель, начинаю снимать с неё одежду и… дико возбуждаюсь.
Единственный раз, когда я совокуплялся с женщиной без её согласия и желания, был настолько шокирующим и запоминающимся, что я непременно бы повторил такое снова и снова. Вот только соседствующие со мной женщины больше так не напивались. А тот случай закончился и вообще комично: сразу после акта завалилась её подруга, завалила вопросами, типа, почему она голая, потащила её в ванную и заставила блевать, дабы привести в чувство.
Но я был счастлив.
Вот такой вот я извращенец: приверженец анального секса, садист и насильник…
Однажды, одна хиромантша нагадала мне, что, после определённого периода жизни, у меня будет всего лишь одна женщина, которая и «закроет мне глаза».
И этот период наступил.
И сейчас я ищу эту женщину.
Какой она должна быть? Конечно же, высокоинтеллектуальной. Образованной. Только такая сможет понять «чудачества и заморочки» «непризнанного гения». И не только понять… но и вытерпеть.
Что ей будет за это? Да ничего. У меня нет ничего, что так «возбуждает» женщин: ни денег, ни квартиры, ни автомобиля, ни дачи, ни гаража, ни «золота-брильянтов».
Когда у меня всё это будет (если такое случится), женщина мне уже не будет нужна, и я, судя по гаданию, стану бессмертным.
Кстати, о возрасте. Самая взрослая моя «подруга» была старше меня на 14 лет. Мне было 28, а ей, соответственно, 42. Потом мы расстались и встретились через три года. Мне хватило одного соития, чтобы понять, какой она стала старой.
Ещё старше меня была моя первая жена. (На четыре с половиной месяца.) И ещё одна шлюшка (лет на семь, наверное: когда я её бросил, она покончила с собой). Остальные были младше. Но не сильно: максимальная разница – в десять-двенадцать лет.
Разница со второй женой – в два года. С последней – девять.
Именно с ней я прожил дольше всех: вырастил сына и, почти до тринадцати лет, растил дочь. Именно с ней и после неё я был близок к самоубийству. Именно благодаря ей я познал, что такое безысходность, отчаяние и одиночество (ей даже спать со мной в одной кровати было противно: более десяти лет ютился на полу, из-за невозможности поставить дополнительное койко-место).
Но именно она сделала меня тем самым… кто способен изменить этот мир.
…И сделать счастливой свою последнюю женщину…

7.12.14.