Кремень

Наш брат петушок, когда поднакачает мышцу какой-нибудь хитростью (особо последи, этакой экзотикой «У-шу») всяко рад, квак бы продемонстрировать свою хвать. И экспонатно, и даже в действии.

Но вот я наблюдал редчайшую картину. История петушиная, ничего, кроме мордобоя не предполагала. И кондиции культурного качка или владельца «приемчиков» (по старо-московски) непременно выливались в заурядную неприличную драку. Но здесь картина прямо иная.

В двойном полупустом Икарусе, вечером слышна неторопливая, спокойная и уверенная речь «солиста». Часто в общественных местах мы слышим чьи-то речи «ко всем» - либо пьяных, либо чокнутых. Я как-то оказался рядом: мужчина лет сорока (рост наверное выше среднего – стоял он на второй ступеньке схода) слегка небритый, скорее рабочий, чем пижон, одет просто. Его речь была в рамках приличий, но могла кому-то и докучать. Прямо напротив, сидели мужи помоложе. Среди них выделялся один спортивно одетый коротышка, которому явно не по-вкусу была риторика визави (через бортик).

Наверное, говорун делал скромные жесты рукой. В один момент недовольный решил покончить с докукой и изловчился, схватил руку оратора с намерением заломить кисть – верный способ положить противника. Действия были, как и положено, стремительны и грамотны.

Конфуз! Оратор не шелохнулся ни туда, куда так алкал наш борец, ни туда, куда должен был бы ретироваться грамотный защитник. Мне почему-то показалось, что надо бы разнять их как-то. Вот только коснувшись руки говоруна, я понял, что коротышка попал впросак, конкретно. Рука была недвижна в силу своей небывалой мощи и твердости.

Такое бывает у людей одаренных от Бога и имеющих возможность (сегодня это редкая необходимость) ежедневно утруждать себя в физическом послушании. Проще вспомнить, чем отличаются мышцы кабана от мышц борова или хряка. Физическая сторона в нашем приключении вполне ясна, хоть и редка.

Доложу вам, что самое назидательное оказалось в ином. Вся история моих наблюдений за петушиной нашей братией сводилась всегда к другому. Всякий, имеющий мышцу, навык, получает высшую радость от успешного применения своих кондиций. Самый пошлый венец я наблюдал в интернате, когда победитель сидя на поверженном, глумился над ним самым дурацким образом, унижая его.

В нашей ситуации – говорун и ухом не повел на прыть противленца. Скала. Коротышка, оторопев, присел zuruck. Наш герой снисходительно продолжал в тех же тонах свои назидания. Содержание его повествования было настолько прилично, что не возникало даже основания для призыва его к приличиям. Редчайшее благородство невзрачного богатыря. Боюсь, что это было настоящее чудо.