Вот лосось с молокой! подражание юрию казакову

АРИНА БРАГИ
ВОТ ЛОСОСЬ С МОЛОКОЙ!
ПОДРАЖАНИЕ ЮРИЮ КАЗАКОВУ «ВОТ БЕЖИТ СОБАКА!»

"Так бы и он скрипел и болел,
 и в огне горел,
 не мог бы он ни жить и ни быть
 и ни пить и ни ись!"
 Юрий Казаков, Манька, 1958

Набирала силу и матово светилась бледная белая ночь, пронёсся, остался позади ладожский вокзал с проводившими их женами Алисиных спутников, пропала плотина первой ГЭС над Волховом и построенные рядом новые красные корпуса. Архангельский поезд вырвался, наконец, на широкую равнинность путей – без стыков и потому без привычного быстрого мягкого постукивания колес внизу - с гулом за стеклами, не повышая и не понижая скорости, слегка позванивая на полустанках, торжественно и устрашающе помчался к русскому северу, далеко и широко разбрасывая взгляды пассажиров с нижних и верхних его полок.

В купе слегка потихоньку шуршали пакетами с домашними пирогами, потихоньку, прямо из бутылочек выпивали жидкий йогурт, а взрослые резали колбасу, и через какой-нибудь час в теплом, сложно пахнущем вагоне расписывали пулю, дети играли в игры в телефонах, гудел кондиционер, а в начале коридора, над дверью тамбура горели синим и менялись цифры температуры, а под полом струились стальные рельсы на надежных бетонных шпалах и бешено вращались колеса.

Не играли только Алиса и новый походный товарищ Денис - «ненормальный папаша», как он сам себя называл - вез в поход десятилетнего сынишку Никитку, у которого, если не доглядеть, мог случиться тяжелый приступ аллергии.

Прилетевшая на каникулы из Нью-Йорка Алиса не играла потому, что давно двадцать лет не ходила в водные походы и теперь была счастлива. А счастлива была оттого, что ехала со старой компанией на три недели в Карелию на особую тайную реку, и внизу, под нижней полкой, между продуктовой сумкой и баулом байдарки, в крепком походном запахе, в совершенной темноте лежали ее рюкзак, каска и спасжилет. Оттого, что на рассвете они должна были все вместе выйти в Кеми, погрузиться в старенькие «буханки» и ехать грунтовой дорогой к реке, где ждало их летнее горячечное счастье туристов-водников.

Она не могла сидеть спокойно, оборачивалась, провожая взглядом дачные участки, первые выступающие у городков с пятиэтажками, зелень и белизну берез, лиловые факелы иван-чая, полустанки с домиком и кочками картошки на огородике, и стопки старых смоляных деревянных шпал, проносившихся мимо, укладывала подбородок на руки на столике и смотрела сквозь верхнее стекло вагона как пульсирует линия проводов на столбах вдоль путей. А Денис не играл не известно почему. Сидел неподвижно у стола напротив нее, опустив голову, которая теперь в маленьком пространстве купе казалась слишком большой для его ладной фигуры.

Не отдыхал в вагоне и еще один человек - проводник. Он был в годах, чудовищно сутул, голова была мала, безволоса и глянцевита, так что даже поблескивала, когда он устало наклонялся мести ковровую дорожку под столиком. Узкие киргизские глаза удивленно взглядывали на Алису, словно он не мог понять, чем этa женщина в маникюре и стрижке связана со своими спутниками: десятилетним мальчуганом, двенадцатилетней болтушкой, угрюмо упорно молчавшим тинэйджером и двумя пожилыми, седым и лысым, и двумя молодыми мужчинами. Алиса учуяла чуждость смуглого мигранта-проводника гнилому болотному пространству, освещенному зеленоватым светом летней ночи и его глухую тоску по ласкам семьи и ярости южного солнца.

Алисе захотелось сказать ему что-нибудь ободряющее, но совестно было беспокоить незнакомца, и она достала свой дневник и стала изучать маршрут водного пути с порогами – сама рисовала, чтобы победить страх. Алиса с наслаждением смотрела на перекрестья дорог с мостами на реке как на места, в которых можно будет «в случае чего» сойти ей с маршрута. Она, нагнувшись, воровато ощупала свою «санитарную» сумку, по совету тетки набитую лекарствами на случай любых несчастий, придуманных ею за этот месяц перед походом.

-  У тебя карта порогов Писты? И сама нарисовала? - услыхала она шепот соседа,- Страшно за Никитку. Это только наш второй поход с этой компанией.

Показывая Денису схему реки с овалами озёр, штрихами мостов и полосками грунтовых дорог, Алиса потянулась к нему через стол и близко взглянула ему в лицо, потом перевела взгляд на Никитку, погруженного в телефон, и поразилась, как сын похож на отца - будто клонировали.

Самое смешное и страшное будет потом, когда с реки из байдарки Алиса увидит, что вместо мостов, обозначенных ею на карте, торчат полуразрушенные опоры, а по грунтовым дорогам, идущим к мостам, никто не ездит - деревеньки Карелии пустеют быстрее, чем обновляются интернет-карты, мосты обрушиваются, дороги зарастают.

На окраине Кеми они купили двадцать буханок свежего хлеба в последней оставшейся в живых карельской пекарне на дровах. В походе Алисе поручили сохранять хлеб от сырости. На стоянке она ласково вытягивала упругие кирпичики из гермоупаковки «поросенка» - мокрого снаружи чудом сухого внутри – и выкладывала рядами на огромной столешнице березы, вдыхала их острый аромат - феромон - в затерянности их автономного похода. Аромат печеного хлеба.Не имея сил больше сдерживать себя, Алиса воззвала к Денису:
 
- Ну почему мне так глубоко, хорошо и спокойно сейчас - видеть ровные рядки золотого хлеба на белом теле поваленной березы?
- Жизнь, - Денис невольно сглотнул. Повторил, - Жизнь.

В середине похода Денис пек блины на маленьком костерке, выверяя ровный жар каждой новой щепочкой. Зрелище было настолько эротичным, что Алиса прилипла к траве возле него. Облизывая взглядом его руки и нежное сосредоточенное лицо, она просидела все долгое действо выпекания тридцати именинных блинов для традиционного черничного торта. В то лето не было ни комаров, ни грибов, ни черники. Именинник, капитан Алисиной байдарки, вернувшись из-за поворота реки, процедил:
 
- Я видел поляну на другом берегу. Там будет черника.

Экспедиция из детей и Алисы на двух байдарках отправилась на поиски начинки для пирога и нашли кусты с десятком ягод на каждом. Нашли и комаров. Опустили накомарники и смогли собрать майонезную баночку черники.

Дневали на островке у Петуха, веселого порога Писты, где над глубинными валунами ревут стоячие волны петушиного гребня. Просидев у порога весь день, пропитавшись звуками бликами экстазом слияния реки с порогом - временами ее «накрывало» женственной могучей силой воды - Алиса захлопнула «Дар» Набокова, и поскакала по камням к берегу. Переход по каменной тропе через протоку внезапно, точно и нежно перенес ее в детство, и она живо ощутила присутствие умершего отца, любимого типа мужчины, в её жизни почти не попадавшегося. Алиса пережила острое счастье, мгновенно отлетевшее.

Алиса взяла в рот ложечку припущенной на костре молоки хариуса. Первую рыбку в лодочном походе по Пистайоке в тот безрыбный июль выловил Никитка. Алиса отдалась наслаждению. Она рассасывала молоку и ощущала, как та мягко тает во рту и обволакивает небо, слизистую щек и горла.  Плоть молоки была нежнее, а палитра вкуса богаче даже любимых февральских устриц в баре Гранд-Централа на Манхеттене. Вторую ложечку с молокой она вложила в рот Денису.

А вообще, байдарочные походы это про секс? 
Об экстазе на порогах, об осуществлённом желании и побежденной строптивой реке.
О настоящем? О настоящем в мужчинах, делающих трудную смертельную опасную работу…

По дороге в Кемь к обратному поезду на Питер, трясясь в «буханке» по колдобинам, Алиса отрезала толстые ломти свежего, только что купленного деревенского хлеба, покрывала их толстым куском колбасы и протягивала мужчинам.

- А я? - взмолился Денис.
- Конечно! - мгновенно среагировала Алиса.


Кемь Станция Лоухи
Карелия
Июль 2018