Бирюк. Часть 3

Бирюк. Часть 21 - 26.
  Отогревшись в медвежьей берлоге , Петр не стал в ней задерживаться, а поспешил к дому. Свою избушку он увидел  такой, какой и оставил, скот его разбрелся, кто куда, а может и украден был, то - ли обитателями лесными, то - ли человеком, и  рядом с домом даже куриц не было. Но в самом доме все было на своих местах, и вещи и продукты. Отоспавшись в теплой постели, Бирюк продолжил жизнь бирюка, общаясь с людьми только по необходимости . На следующую зиму он решил снова идти по прошлогоднему маршруту в места, где чудом остался жив прошлой зимой. Но на этот раз он подготовился более тщательно, и предусмотрительней. Лыжи, палатка, карабин с патронташем, полностью заряженным патронами. Он теперь не думал, что вернётся быстро, настраивался  на неожиданные повороты и происшествия, тем более у него и повод не спешить был. Один из его непосредственных начальников после рассказа Петра о пышном изобилии дальней тайги, предложил забрать по хорошей цене все добытые шкурки, намекнув на то, что Пётр - лесник посредственный и недисциплинированный, что его давно гнать бы надо, но если он будет поставлять добытую пушнину именно начальнику, то пусть работает. Предложение обоюдо -  выгодное, решил Бирюк, и согласился. Теперь сроки путешествий его по тайге стали не регламентированными.
        В первую очередь он нашел берлогу своего спасителя. Не спеша,  расширил её, немного углубил, укрепил стены древесиной, и  по окончанию работ  получилась прекрасная землянка, сухая, так как стояла на возвышении , и сточные воды не попадали внутрь. Ему даже понравилось лежать , после долгих прогулок в поисках охотничьих трофеев  в своей, теперь, берлоге, наслаждаясь отдыхом. Как и в прошлый раз, зверья было много, стрелял Бирюк метко и без осечек, так что в течении месяца его добыча превысила все ожидания. Для того, чтобы перенести её домой, пришлось сделать волокушу из хвойных лап, связанных в небольшие саночки. Уже вблизи заимки произошло совершенно неожиданное. К вечеру, сидя у костерка, он услышал непонятный звук где - то в отдалении. Это был не то стон, не то хрип, который был слышен всего несколько секунд. Было ещё светло, и Петр решил сходить в сторону привлекших внимание звуков. Долго искать не пришлось, почти сразу же он наткнулся на лежащую на боку молодую рысь, передняя лапа которой была вывернута  и зажата массивным капканом. Она смотрела на подошедшего человека безразличным, затухающим уже взглядом, и только по хриплому дыханию можно было посчитать её живой. По виду истерзанного животного стало ясно, что мучается здесь оно не первый и даже не второй день. Шкура потеряла свой первоначальный лоск, морда кошки в следах запекшейся крови, вывернутая лапа с содранной до кости шкурой, висящей безобразными лохмотьями.Но самое страшное и жалкое - взгляд смирившейся перед смертью жизни. Петр аккуратно разжал хищные челюсти капкана, но животное не отреагировало ни единым движением. С первого взгляда рысь выглядела мёртвой, и только мелкая дрожь от дыхания продлевала надежду на жизнь. Петр бережно перенес рысь , у костра уложил на полог палатки и укрыл от ветерка. Ничего, кроме как ждать, делать,  не оставалось, Петр и не надеялся даже на чудо, и просто из сострадания уделил внимание бедному животному. Утром, собираясь идти своим путём, он задумался над лежащей кошкой. Наконец, завернул её в шкурки убитых им зверьков, перевязав в один комок, уложил в середину волокуши.
 На заимке все было на месте, но следы пребывания гостя имелись. Посуда на столе оставлена, чего не делал он сам, немытой, на полу мусор. Запас продуктов так же уменьшился, но Петр этому значения не придавал, в тайге заведен порядок оставлять неожиданному путнику  сьестное и запас дров. Но Пётр все же пожалел о том, что не застал гостя, возможно именно он поставил капкан, в который попала рысь. Для чего же он оставил его, не проверив? Рысь он положил ближе к печи, предварительно обмыв тёплой водой от головы до кончика хвоста. Не надеялся на то, что выживет , но вдруг! Сварив крепкий бульон, он по
капле начал выдавливать смоченную им тряпицу в в полуоткрытый рот животного. Сначала кошка не реагировала, и Бирюк даже испугался, подумав, что она захлебнется бульоном, но инстинктивно закон самосохранения заставил её сделать глоток. Затем второй, третий. Весь день и половину ночи охотник повторял процедуру кормления по капелькам и, только к утру успокоился и лег спать. Когда проснулся, увидел глаза рыси, ожившие и ненавидящие. Однако силы не возвратились к ней, да и жажду жизни перевесило чувство страха и ненадежности своего возвращения в этот мир. Рысь продолжала глотать вливаемый бульон только из боязни захлебнуться, что происходило против её желания, а укусить мучителя пока не было сил. Но дыхание её стало ровнее, хотя и хриплое, и, даже, шерстка после мойки заблестела своим природным блеском. Пётр пару дней посвятил приведению в порядок своего жилья, обошел по ближнему периметру владения свои, обнаружил ещё один капкан, правда, не взведённый. Может сам захлопнулся, что маловероятно, может зверек оказался хитрее, приманку слопал и был таков. Подстрелив зайца, он вернулся домой. Пожалел, что заяц уже холодный и невозможно напоить болезную кошку тёплой кровью. Ему подумалось, что хлебнув крови, рысь быстрее пойдёт на поправку. Но ведь и холодный заяц - мясо. Отрезав кусочек от разделанной тушки, положил её рядом к носу пациентки, но она даже не среагировала. Дыхание было частое и к нему примешивались тихие стоны. Петр понял, что рыси плохо. Сняв с тельца тряпицу, он увидел, что повреждённая нога покрылась гнойным на ростом, и, только сейчас почувствовал запах гниющей плоти. Обследовав получше поврежденную лапу, Петр понял, что дело плохо. Познания его в медицине были мизерными, но на фронте ему приходилось видеть раненых, которым ради сохранения жизни вообще приходилось расстаться с конечностью. Не долго думая, он принёс с улицы топор, протер его имеющимся спиртом, вылил, не жалея, спирт выше гниющей раны и, не задумываясь, оттяпал ненужный теперь инвентарь для ходьбы выше колена. Не по науке, но жизнь так распорядилась. Рысь, который оказался мужеского пола, даже не вздрогнул. А может и вздрогнул, но дрожание осталось незаметным. Наложив жгут выше раны, дабы остановить кровь, хотя она и сама с неохотой покидала тело кошки, простите кота, обработав ещё раз спиртом , наложил, как смог, повязку , порвав на бинты свою исподнюю рубаху.
    Выздоровление Рыжего, так Петр обозвал рысь мужского пола, шло сначала никак, то - есть плохо. Рыжий отказывался глотать, рана заживала плохо, кость ,  обрубленная на  авось , торчала оголенная. Расстройство одно. Однако настырный лесник добился того, что однажды кот тяпнул его за палец и, видно хлебнув тёплой живой кровушки, захотел жить. Да как ещё захотел!!! Жрать он начал за троих, ну и я естественно, гадить. Петр и рад бы выкинуть на улицу бескультурного дикого кота, да понимал, не выживет безногое  животное, для которого дом - дерево, и дня теперь самостоятельно не проживёт, а виноват сам Петр, сначала притащив Рыжего домой, а потом ещё и лишив лапы грубо, в антисанитарных условиях, и т. д. и т. п. А Рыжий на трёх лапах умудрялся уже метаться по горнице взад - вперед, на ходу валя на пол все, что попадалось на пути, шипя с подвыванием на спасителя своего , и приводя в ужас оного. Не смотря на царапины и укусы, Петр попытался примострячить деревянный протез , но из этого ничего не вышло, так как и сам протез плохо держался на плечах кота, да и с протезом было хуже, чем без. В будущем Рыжий наловчился даже взбираться на деревья, но до этого было хоть и не очень, но далеко.

   
22.
С появлением Рыжего на заимке Бирюка жизнь как - бы обрела для хозяина её новый смысл. Теперь, уходя в очередной обход, он всегда искал приметы присутствия рядом своего спасителя, и у него даже сомнений не было в том, что именно Рыжий подал лапу помощи в той злополучной расселине, оттащив капкан от края предполагаемой могилы. То, что это мог быть не он, приходило в голову, но лишь изредка, и сразу исключалось. Да и последующее поведение умного кота только укрепляло уверенность  в спасителе. Рыжий так и не стал ручным домашним животным, но стал вторым членом семьи , первым, конечно, был сам Бирюк. Со временем они оба , хоть и не стали, вроде бы, друзьями, но обходиться друг без друга уже не могли. Охотиться Рыжий, по понятной причине, не мог, отсутствие передней лапы не давало возможности схватить природным орудием - когтями - добычу. Он мог высоко прыгнуть и даже когтями единственной лапы ухватить зазевавшуюся птицу, но удержать её не удавалось, добыча, если не падала в обморок  от удара,то на всех парах стремительно покидала опасное место. Сам Рыжий, хоть и понимал, наверное, свою ущербность, не оставлял попыток самостоятельно добывать пропитание, и иногда даже это ему удавалось. И что самое интересное, он в последующем стал делиться добычей с Бирюком. Иногда это была небольшая пичуга, иногда мышь, а однажды он умудрился обдурить даже осторожного зайца. Как это было, Бирюк не видел,  но однажды, выйдя на порог, он увидел лежащего косого на пороге, а на невысокой от земли ветви дерева - притаившегося, как ему казалось, Рыжего, наблюдающего за дверью жилища. Как  бы там ни было, но оба понимали - без друг - друга им не обойтись. Бирюк же тоже старался не держать хоть и своеобразного, но друга, в чёрном теле. Он старался почаще добывать свежую пищу, меньше для себя, чем для ставшего дорогим хищника. Со временем Рыжий стал сопровождать Бирюка  в его походах по тайге, а в будущем даже в город, куда поневоле должен был ходить егерь, правда, не доходя до кромки леса, граничащей с жильем, он изчезал из поля зрения.
   А городок со временем понемногу разрастался, как и вся страна, обретал вид индустриального. Леса в округе становились все более обитаемыми, человек завоёвывал все новые и новые пространства. Лесозаготовки, хоть и гнали прочь зверя, но это было полбеды. Вырубив делянку и выбрав ценную древесину, порубщики оставляли после себя горы мусора, кучи отрубленных ветвей, островки отработанных масел, а то и просто слитой на землю соляры. Там, где рабочие, понукаемые руководителем, старались меньше гадить, убирали и подчищали после себя, зверь со временем появлялся снова, но такое было редкостью. Чаще, в погоне за планом и длинным рублем, на экологическую составляющую производства уделяли минимум внимания. Годы шли, лес рубили, золото добывалось, а тайга убивалась.
    Бирюк был работником неудобным для начальства. Он стучал кулаком по бархатным скатертям, матом крыл и начальство лесодобытчиков, и своё, особо рьяно ловил лесорубов, желающих подстрелить дичь на досуге в добавление к столовской кормёжке, если это было вне сезона охоты, отбирал ружья и снаряжение, писал акты. Говорят же, что один в поле не воин, так и в нашем случае было. Все старания сохранить первозданность  или , хотя - бы, порядок в тайге, разбивались о реалии бюрократических беззаконий. Набивая шишки и получая царапины на душе, Бирюк, все же, добился если и не уважения к себе, то , хотя - бы нежелания связываться с " придурашным" лесником : лесорубы старались хоть вид создавать заботы о экологии вырубок, а охотники , в не сезон - не попадаться на глаза вредного егеря.
   В свои редкие посещения города Бирюк, обманывая самого себя, старался избегать встречи с Елизаветой, и в то же время этих встреч искал. И всегда эти встречи оканчивались болью в сердце и обещанием " все, будя, больше никогда и ни за что", но проходило время, зарок забывался при следующей встрече. Однажды, после прогулки в лесу и уединения в сокрытых хвоей кустах, Лизка сообщила, что беременна. На вопрос
:" От кого?" ответила : " Не от тебя, конечно". Вопрос был исчерпан. Лизка действительно любила Петра, скучала, когда его не было, но наотрез отказывалась уйти от своего партийного КГБиста. Не только боязнь была причиной её предательства собственных чувств, она не хотела терять комфорта и тех благ, которые, кроме мужа, как она считала, не может дать никто. Познакомилась и она однажды с другом Бирюка. Однажды, лёжа на подстилке из опавших листьев после часа любви, Бирюк задремал, а  Лизка лежала, положив ладони под щеку и глядела на любимого, с которым была соединена только похотью, но исключая уз брака. Вдруг шорох и неприятное то - ли урчание, то - ли рычание привлекло её слух. Из - за толстого ствола близкого дерева на неё смотрели горящие даже днём глаза огромной дикой кошки. Даже она, никогда прежде не увидевшая живой рыси даже в зоопарке, поняла этот ненавидящий взгляд хищника. Вскрикнув, она инстинктивно прижалась к Петру. Он открыл глаза и спросил:
    - Ты чего!
    - Там! -, указала пальцем женщина.
 Петр тоже увидел рысь, но Рыжий скрылся так же неожиданно, как и появился. Петр с улыбкой успокоил:
     - Не бойсь, это Рыжий.
     - Кто? Это же рысь?
     - Ну да, рысь. Мой рысь, это самец.
 И он рассказал и о том, как Рыжий спас его от верной гибели, и как потом он сам спас Рыжего. Елизавета выслушала с интересом и только удивилась, как можно доверять зверю. В рассказ о чудодейственном спасителе  она не поверила, но говорить об этом не стала.
 Обманываемый муж знал о похождениях Елизаветы, не раз и кулаком пытался учить уму - разуму сволочную женушку, но развестись с ней боялся. Партийный кодекс налагал пятно на честь партийца, не сумевшего сохранить целостность советской семьи, карьера могла накрыться медным тазом, вот и терпел. Даже бить перестал после того, как она нагло пообещала сходить к его начальству и показать синяки. Не мог он именно по этой же причине, а ещё может из мужского самолюбия, наказать Петра. Однажды она заявила мужу:
      - Если хоть волос падет с головы Бирюка , пеняй на себя. И история его ранения, и все твои художества, которых немало, станут известны всем, я не остановлюсь ни на чем, чтобы уничтожить тебя. Только это остановило желание состряпать  дело, по которому любовник жены навсегда исчез бы в омуте множества лагерей Сибири и Дальнего Востока.
     Родила Елизавета крепкого бутуза мужеского полу , глянув на которого, гэбист позеленел от злости. Розовый малыш, в каких обычно редко можно было признать родственника, как две капли был Бирюком. Лизка торжествовала, как никогда. Ей, вышедшей из родильного дома к встречающему мужу, с трудом удалось не показать язык хмурому не папе. Раздираемый ненавистью и к жене, и к Бирюку,  он все же смирился, дал свою фамилию новорожденному, но относился к нему холодно, даже с ненавистью. Отцу же настоящему она не доставила радости отцовства,его она оставила в неведенье.

   
23.
 Шли годы. Бирюк сроднился с этим чудесным краем, богатым , но и суровым. Цивилизация все больше двигала свои металлические ходули вглубь и вширь сибирских раздолий, все меньше и меньше становилось этого раздолья. Политические перемены Бирюка  вроде бы и не должны были затрагивать, но со временем они поневоле  коснулись и его. Вышел Пётр на пенсию, а тут и перестройка. Не для Петра, конечно, как жил, так и жил. Затем за пенсией стало ненужно ходить, вернее пенсия то, хоть и небольшая, нужна, да то дадут, то отсрочат. А там, глядишь, а она, жизнь, вообще вспять повернула. Но что самое удивительное, пришедший на смену социализму капитализм и вовсе не был похож ни на что человеческое. Тайга заполонилась авантюристами, цель деятельности которых заключалась в уничтожении всего под корень, в надежде мгновенного обогащения.  Уже не охотничьи выстрелы нарушали тишину, после каждого такого выстрела отлетала чья - то душа, то - ли к Господу, то - ли в Ад. Петр ничего не понимал в происходящем, и так небогатое образование теперь вообще лишило Бирюка возможности разобраться в том, к чему пришла огромная, процветающая страна. Мало того, что гремящие и наполняющие воздух выхлопными газами свои и зарубежные тягачи и лесовозы вывозили, без всякого контроля, лес, и от этого край все больше, вопреки логике, нищал, так ещё и золотодобыча стала варварской и для многих смертельной задачей. Описывать все, не хватит места в моём повествовании, да и смысла нет, так как много уже написано. Просто обозначу : было не отлично, стало катастрофически плохо обыкновенному простому человеку. Стало хорошо, хоть и с риском для жизни, вору, авантюристу и убийце. В это время муж Лизкин, достигший неплохих высот в карьере, стал вдруг ярым антикоммунистом и поборником западных ценностей. Ну а так как при разделе госимущества убиваемой страны преимущество неизменно было у ранее ярых поборников коммунизма, то - есть у руководства, то и досталось все кучке предателей, а ещё больше криминальным авторитетам, которые в меру своей стези были всегда борцами за верховенство, за своё за счёт других, то как мог пропустить мимо себя удачу постаревший и поумневший Евгений. Он погрузнел, малость обгрюзг, но преуспевал.

.Бирюк и до развала страны не очень - то стремился жить к людям поближе, а в наступившем бардаке 1тем паче. Друг Рыжий, чей век намного короче человеческого, умер, другого друга у стареющего отшельника не было, да и не стал он его заводить, познав боль потери прежних  друзей. Он окончательно поселился в берлоге спасителя своего, хотя и оборудовал её по своему, с большим комфортом. В своём лесу он знал каждую тропку, каждый кустик, каждый перекат в ручье. Но если уж беды пришли, то, как говорится " открывай ворота". Чем ближе подступала цивилизация, тем дальше прятался покой этого края, и наконец пришло время, в которое Бирюк понял, он уже не хозяин своего заповедного угла, он уже не может защищать его так, как в пору своей молодости и зрелости. Пару раз его подстрелили, и он чудом остался жив, и то только благодаря знанию местности. Надо было что - то менять в жизни, но что? И как?
     Елизавету он не видел давно. После того, как она родила, и он узнал об этом со стороны, не стал искать с ней встречи. Может быть , все сложилось бы иначе в их жизни, откройся она о тайне, не бывшей впрочем тайной, отцовства , но она не хотела лишать, в первую очередь себя, приятого будущего. Так и расстались , так и разошлись пути и , как мне кажется, было в этом что - то неправильное, даже преступное. Когда  Щеглов стал заниматься бизнесом, совершенно забыв о своих прежних партийных убеждениях,  махнул рукой и на Лизку, и на сына, тем более он знал, что не является отцом. Он даже бить неверную перестал, до того она была ему безразлична. А Лизка и рада, деньги - то он все - таки давал. Однако уйти от нелюбимого постылого мужа ей пришлось самой. Сначала в квартире, а потом и в построенном загородном доме появились криминальные дружки и подруги, оргии часто заканчивались далеко за
полночь, а то и к утру.На выговор Лизки мужу был ответ: " Убирайся!" Она и убралась, так как чувствовала, Щеглов стал даже более опасен, чем  все прошлые года. Он стал опасен ещё и тем, что сам не был в безопасности с приходом в российскую глубинку дикого запада. Возможно, именно женская интуиция спасла её и сына от смерти. Почти сразу же, после её ухода из загородного дома , усадьба Щегдовых была сожжена, а обгоревший труп Щеглова был ещё и напичкан несколькими пулями. Бизнес его был поделен между живыми, но Елизавете с сыном перепалки крохи.
 Сын вырос, и стал копией Бирюка, что ещё более широкой просекой пролегло в отношениях между супругами. Семейная жизнь сына не задалась, в чем, наверное, он был виноват сам, воспользовавшись любовью к нему матери в отместку нелюбви того, кого он считал отцом. С настоящим же отцом он так и не пересекся, и, что встречается очень редко, не нашлось " доброжелателя", который донес бы правду отцовства Бирюку. Отшельник во времена социализма, Бирюк стал ещё более нелюдим в наступившем диком капитализме.
Сын Лизкин вырос не уверенным в себе, не умеющим постоять за себя, и, в то же время, наглым , в первую очередь в отношении матери. Елизавета же любила сына , в нем она видела Петра.
Она купила небольшой рубленый домик на окраине, обставила его с комфортом, деньги ещё были, и даже занялась хозяйством, и развела курочек. Сын , так и не сумевший завести собственную семью , пользовался деньгами матери, а когда Евгений прекратил финансирование жены полностью, пустился в бродяжничество, благо русский народ добр, и всегда найдётся тот, который поделится куском хлеба, а иногда и стаканом спирта, который в это время стал даже дешевле хлеба. Итог естественный, однажды совершил кражу и оказался в тюрьме.
 Лизавета предпринимала усилия , чтобы увидеться с Бирюком, но очень долго не могла его найти. Вернулся отсидевший положенный срок сын, конечно же, поселился с обнищавшей матерью, получающей пенсию, которой не хватало не то, что на масло, но бывало, что даже на хлеб. И тогда Лизка решилась, рассказала сыну об истинном отце. Она рассказала все, и о своём предательстве, и о том, почему, не любя, продолжала жить с не любимым, и то, что именно теперь ей стыдно просить помощи именно у Петра. Сын решил найти Бирюка и заявить свои права на отцовскую помощь. В ней была сейчас единственная надежда не самостоятельного сына.

   
24.
  Пётр Евгеньевич ,а именно так было имя сына Бирюка документально, к сорока годам не нашел своего места в жизни. Не смотря на любовь к нему матери, он не получил именно любви. Она холила его, оберегала, он имел все, что имеют дети небедных родителей, но такое воспитание и научило Петю правилу - " сначала мне". Сейчас, как мне кажется, это правило лежит в основе воспитания у большинства молодёжи, и это не удивительно, ведь экономика капитализма основана именно этим правилом. В девяностые же годы прошлого века такие понятия были ещё скорее исключением. Но Петр был таким. Однако, чтобы быть успешным , нужно было ещё иметь и хотя - бы минимальный капитал, а его - то, как раз, 0и не было. Петр Щеглов был разобижен и на мать, и на старшего Щеглова, а после рассказа матери о Бирюке он стал обижен и на него. Поводы для обид он, конечно, имел, ведь не лучшим образом слагалось его настоящее, вот и сложилось в голове понимание того, что за все свои прежние беды он имел право на компенсацию. Для получения компенсации надо было иметь того, от кого её требовать. Надо было найти сначала настоящего отца, а то, что у того было, чем компенсировать, младший Петр был уверен. Жить постоянно в тайге, бродить по берегам золотоносных рек и не иметь возможности скопить пару - тройку самородных слитков? Да быть такого не может. Так считал молодой, сравнительно, тунеядец. Распивая  бутылку разбавленного " рояла ", заполонившего все уголки России в это непростое время, Петр поделился своими размышлениями с дружками. Свободного времени у них было много, ничем, кроме добывания очередной дозы спирта , они не заморачивались  пока, вот и решили заняться поисками престарелого родителя, пока тот, возможно, ещё жив. Немного потрудившись на перепадающих шабашках, заработав на припасы для себя и оружия, они отправились по таежным деревням. Расспросы об отшельнике,  живущим где - то в тайге, лишь изредка появляющимся  то тут, то там с добытыми шкурками , на которые выменивались соль, мука, спички и патроны. По крупицам были собранны сведения, следуя которым, дружки, наконец, оказались именно в том уголке таежных кущ, в которых обитал Бирюк. Его берлогу они обнаружили совершенно случайно, да и то только потому, что они её искали. Медведь, первый владелец жилища, сооружал его не для того, чтобы оно было на виду. Не один год прожил здесь, хотя бы налётами, Бирюк, так же делающий всё, чтобы логово не было обнаружено, но всему когда - то приходит конец. Вот и секретности жилья пришло время рассекретиться. Дружки были даже немного удивлены комфортом, чистотой и порядком, сооружённым по толщей пласта земли, перегнивших деревьев , хвои и листьев. Да и запас продуктов позволял несколько дней, а то и недель жить здесь, недалеко отлучаясь. Даже запас спирта, не " Рояла", а настоящего медицинского, имелся достаточный. Естественно, друзья не стали противиться желанию гульнуть. А в это время Бирюк уже приближался к своему жилищу, длинный, худой, но ещё крепкий старик, желающий лишь одного: никого не встретить, никого не видеть, кроме коренных обитателей теряющих свою благотатность мест.

   
25.
  Ещё на подходе к берлоге услышал , увидел и унюхал Бирюк присутствие чужака . Ко времени старости организм отшельника старел, движения членов и реакция замедлялись, но в пику им, чувства его обострились максимально. Он замечал любое изменение в округе, сломанную веточку, новый, неизвестный запах. Сейчас, как раз, запах был известный, запах дыма костра и табака. За сотню метров от жилища Бирюк снял с себя все лишнее снаряжение, оставив только оружие, и осторожно приблизился к берлоге. Кроме храпа, который невозможно спутать ни с чем другим, из берлоги не доносилось ничего. Бирюк услышал так же и запах перегара. Сомнений не было, в берлоге были люди, судя по запаху, нехорошие, простой охотник не позволит себе нажираться водкой до поросячьего состояния. Держа наготове ружьё, бирюк откинул полог входа и застыл. В берлоге царил бардак. На ограниченном пространстве троим,  находящимся в плену пьяного сна мужчинам, было тесновато и жарко, так как они спали, как и положено в тайге, не раздеваясь. Очаг погас, но угли от сгоревших дров ещё помигивали яркими глазками. У Бирюка появилось огромное желание прикрыть полог и уйти, не оборачиваясь, подальше от этого места, где он долгое время считал себя в безопасности. Но и не хотелось уходить, ведь это все - таки его дом, а эти здесь чужие и нежеланные. Выстрелить во врага Бирюк не считал неправильным, он считал это обязательным, но что - то удерживало, останавливало движение пальца на курке. Он всматривался в лица спящих, но не видел ничего такого, из - за чего было беспокоиться. Один из пришельцев заворочался, видимо, желая повернуться поудобней, и открыл глаза. Взгляды встретились, один напряженный, другой с нескрываемым страхом. Но страх тут же исчез , и лицо расплылось в идиотской улыбке :
     - О - о- о! А мы тут тебя дожидаемся,  уже не думали, что дождемся. Эй, мужики, подъём! Хозяин явился, не запылился.
  Незванные гости, кряхтя и охая, стали подниматься на своих местах, впрочем, сильно расправить затекшие члены не позволяло ограниченное пространство . Мужчина, лежавший в самой неудобной позе, так как был выше всех , кроме самого  хозяина, ухмыльнулся и сказал:
      - Здорово батя, вот я тебя и нашел.
 Бирюк смотрел на всех по очереди, так и не представляя, что он может предпринять в сложившейся ситуации. Много лет он не смотрел на своё отражение ни в чем, кроме вод реки и ручья, но , глядя на длинного, шевелилось непонятное беспокойство, щемило в области сердца, а что, не понятно ещё? Глядя на помятое лицо длинного, он видел сходство с чем - то родным и далеким, но и закомца в нем не признавал.
     - Вы кто такие, зачем влезли сюда без спроса и с какой целью,- спросил он, хотя сам понимал, в тайге нет жилья, в котором не имел бы права отдохнуть случайный путник.
     - Ну ты даёшь, батя. Случайно наткнулись на твою халупу, но и права на неё я имею. Я же, батя, сын твой.
 Бирюк всмотрелся в длинного. Как сын? Откуда ему взяться?
      - Чего ты городишь? У меня нет сына. Но откуда - то я тебя знаю. Ты кто!
      - Елизавету Щеглову знаешь?
 Бирюк всмотрелся в лицо наглеца и вдруг его осенило.
      - Не может быть... Неужели...?
      - Я сам не знал, пока отца, то - есть Щеглова ,не кокнули подельники его. Мать и рассказала о своих шашнях с тобой. Трудно нам, порой жрать нечего, а ты тут на воле жирок нагуливаешь. Золотишка много намыл?
      - Какое золотишко? Ты чего городишь?  Ну да ладно, это потом. Жива , значит, Лиза.
 Петр старший успокоился, стал прибирать разбросанные вещи, выставлять на низенький импровизированный стол съестное из схронов, до которых не добрались непрошенные гости, и которые у него, естественно, были, из опасения посещений дикого зверя. Солонина, сушеные ягоды, вяленая рыба.
     - Ого! -, образованно воскликнули гости ,- богато живёшь!
     - Нормально, - польщенно возразил Бирюк, - тайга добрая, не ленись только.
Приготовив закуску, Бирюк сам опустился ближе к столу. Он и сам проголодался в пути, поэтому сам и пример показал, начав жевать.
- Как звать - то тебя, сын?
При этом в голосе его была не прикрытая радость. Он и представить себе не мог, что у него есть сын, его продолжение, его наследник, хотя наследовать ничего, кроме этой тайги, было нечего.
     - Петька? Надо ж, Петр! Это хорошо, значит помнит. Ну давай, ешь и рассказывай.
      - Мы тут твой спирт выпили, ты уж извини, голова трещит с похмелья. Может есть у тебя ещё?
 Бирюк нахмурился и пробурчал:
     - Ну раз сами о похмелье ране не думали, пожинайте плоды. Нету у меня боле. Ешьте, потом чайку с травками сварганим, оклемаетесь. Рассказывай.

   
26.
 Бирюк долго сидел, задумавшись. Его раздражал рассказ неожиданно появившегося сына, в котором не было того, что трогало бы . Не о таком сыне мечтает любой отец. Самолюбивый, недалекий иждевенец, беспардонный и наглый. Чем больше расписывал Петр младший свои беды, тем меньше было желание Бирюка в них вникать, а тем более - хотеть помочь. И даже первое тепло в груди от осознания того, что у него есть сын, испарилось так же мгновенно, как и пришло.
     - Ну хорошо. То, что тебе не повезло, плохо, конечно, но что ты хочешь от меня?
      - Как чего? Ты же не зря по тайге всю жизнь шныряешь? Золотишко, думаю есть? Не может быть такого, чтобы не было! Вот и помоги своей возлюбленной, моей матери и мне, сыну, которых ты бросил ради своей воли. Тебе это ничего не стоит, а мы, так и быть, простим тебя за прошлое.
 Даже злиться не мог Бирюк на наглеца, так стал он ему не нужен, безразличен. Да и сын - ли? Ну что с того, что вроде похож на собственное отражение Бирюка в речном потоке, мало - ли кто и на кого похож. Родной человек не может вызывать такого отвержения, какое появилось у отшельника, не может родной человек быть так противен. А этот стал.
      - Ну значит решим так! Сейчас я немного отдохну, покемарю, а то не спал давно, а потом соберемся и отправимся к ближнему поселку. Доведу коротким путём. А там уж сами думайте, что дальше вам делать. Золота у меня нет, не нужно оно мне, так что дать тебе, - он посмотрел на сына и не назвал никак, - не могу. Извини уж.
      - Как это - нет золота? Кому ты туфту впариваешь, батя? Всю жизнь рядом с золотом и без него?
     - Да вот как - то так. Зачем оно мне?  Все, что мне надо, даёт лес, река. Мне всякие тряпки - шмотки ни к чему.
 Петр младший заводился все сильнее. Он действительно верил в богатство найденного отца. В принципе он и искал его только в надежде на лёгкие деньги. Он подскочил к старику, схватил того за грудки и начал трясти.
     - Ты шкуры имеешь? Имеешь! Рыбу ловишь? Ловишь! Да кто тебе поверит, чтобы жить там, где золото под ногами лежит, и не поднять? Самому не надо , говоришь? Отдай мне, я сын твой.
 Бирюк хотел вырваться из цепких рук ставшего вдруг врагом сыночка, но силы были явно не равны, разница в годах чувствовалась. Тогда он резко выкинул вперёд костлявый кулак, точно в правый глаз сопернику. Удар был и сильным и точным. Петр осел, прикрывая ладонями вытекающий из глазницы орган. Дружки разом набросились на старика, свалили и неуклюже, мешало ограниченное пространство берлоги, дубасили старого по чем ни попадя. Бирюк принял позу эмбриона и затих, молча снося все пинки. Устав, дружки принялись успокаивать хнычущего несостоявшегося родственника, промокавшего грязной тряпкой сукровицу из глазницы. Наполовину ослепший мужик стонал, клял на чем свет стоит и отца, и мать, и весь белый свет. Бирюк , окровавленный, помятый , сидел, прислонившись к стене, глядя на ополоумевших разбойников. Наконец Петр младший справился с болью и осознав случившееся, подполз к Бирюку.
     -  Я тебя убью, тварь! Ты у меня выть будешь и просить, чтобы я тебя убил! Но я заставлю умирать тебя по частям, теряя твою мерзкую кровь по капельке.
      - Издевался сын над отцом долго, мучал чем дальше, тем с большим ожесточением. Боль в пустой глазнице почти не чувствовал, но помнил о ней постоянно. За все время , что странно, никто не вспомнил об оружии, которое оставалось там, где его поставили или положили изначально. Наконец на него обратил внимание измордованный окончательно Бирюк. В очередную паузу , после не полученного ответа на вопрос: " Где золото?", Петр молодой отвлекся, чтобы утолить жажду, Бирюк подтянул к себе стоящий ближе к нему карабин. Выстрел прозвучал так неожиданно, что остолбеневшие мучители не смогли помешать второму и третьему выстрелу. 

 Бирюк нашел жилище Лизки и рассказал ей всё. Он сам пришёл в милицию и сдался. Бирюк сам решил, что больше ему жить нельзя.

   
Эпилог.
 Баба Лиза замолчала, долго шамкала беззубым ртом, а мы не знали, как её заставить продолжить рассказ . Мне хотелось узнать финал рассказа об отшельнике, и, как оказалось, бывшем  возлюбленном. Хозяйка первой опомнилась. На столе стояла бутылка с сибирским коньяком, то - есть спирт на кедровых орешках и травах настоянный. Налитую рюмку бабуля выпила, не дожидаясь поднятия рюмок нами, закусила огурчиком, и только тогда продолжила рассказ, очень коротко его окончив.
     - На суде Петя был спокоен, соглашался со всеми обвинениями. Но , если его не спрашивали, он сразу же садился на лавку и сидел закрыв глаза. На второй день оставили последнее слово подсудимого и вынесение приговора. И вот судья, женщина, у которой подсудимый почему - то вызвал уважение и сострадание, объявила о возможности сказать последнее слово в свою защиту подсудимому. Но Бирюк сидел с закрытыми глазами, так же, как вчера, и не обращал ни на что внимания. Конвоир  тронул Бирюка за плечо и понял : приговор вынесен не будет. Бирюк умер . Он остался отшельником, Бирюком, который судья себе только сам он. Да и действительно, кто имел такое право?