Рубеж - 56. Слово Кульдюрея

55. Перемены http://proza.ru/2022/02/01/331

Спустя два дня Потаня в сопровождении нескольких хересиров во время обычного утреннего обхода укреплений, заглянул в Пучайскую башню, где в это время завтракал Гоннар.

- Ну, докладывай, - сказал он.
- По всему видно, куны готовятся к новому приступу. И дело, кажется, будет очень жарким, - сообщил Гоннар.

- Не ты один это почувствовал, - сказал Потаня. – И в других местах тоже насторожились.
- Силы они накопили немереные. Против одного нашего будет десяток кунов.
— Это как раз больше всего и беспокоит нашего конунга.
- Он боится, что мы не выдержим?

- Честно говоря, он полон сомнений. И это очень плохо. Потому что вождь должен источать уверенность и непоколебимую твердость. Ничего так не расхолаживает воинов, как его колебания.
- Самое скверное, - продолжал Потаня, - что Межамир вновь попал под влияния Сарычана. Мне казалось, что мы уже покончили с его интригами, однако он опять завел ту же песню.

- На что же он надеется? – удивился Гоннар. – Ведь в случае капитуляции нашим уделом будет рабство.

- Пусть меня похоронят живьем, если он не надеется на долю получше. Он то и дело уединяется с Кульдюреем. Один Геревит знает, о каких вещах они ведут переговоры. Не удивлюсь, если им удалось договорится. Сарычан оказывает хану услуги сейчас, а тот наверняка пообещал ему что-то в будущем.

-  Когда мы взяли его в плен, я надеялся, что это улучшит положение города, - сказал Гоннар, - а теперь оказалось, что хан разлагает наши силы изнутри.
- К сожалению, у нас уже нет возможности ему помешать! Конунг тоже ухватился за эту мысль, и теперь разговоры о сдаче ведутся в тереме чуть ли не в открытую.
- До меня доходили кое-какие слухи на данный счет, - признался юноша, - но, честно говоря, я не поверил.

- От кого доходили? – спросил Потаня. - Впрочем, можешь не объяснять. Да и не важно. Ведь шила в мешке не утаишь. Скоро об этом будут болтать повсюду.
Со стены Потаня отправился на военный совет, который устраивался каждый день на сенях терема. Во дворе к нему присоединился Славята.

Конунг Межамир встретил их с мрачным лицом. Он как раз принимал доклады от начальников отрядов.
- Наше положение хуже некуда, - заявил он, когда те закончили. – Тюпрак очень серьезно готовится к штурму. Напротив восточных ворот собирают штурмовые лестницы. Кроме того, там оковывают в железо огромное заостренное бревно. Не сегодня, так завтра у них будет новый таран. И, боюсь, что перед таким напором наши старые ворота не устоят.

- Надо укрепить ворота с противоположной стороны камнями и бревнами, - сказал Славята. - Тогда кунам не удастся их быстро разломать.
- Все равно нам их не удержать. Рано или поздно куны прорвутся в город и устроят здесь страшную резню. Мы должны подумать, как этого избежать.

- Если к нам не придет помощь, - заметил Сарычан, - избежать смерти можно только чудом. Но я не верю, что в ближайшее время нам смогут помочь.
- Отец бросил нас на произвол судьбы, - сказал Межамир. – В то время как мы, превозмогая тысячи невзгод и напрягая последние силы, бьемся каждый день с кунами, в Велигарде, наверное, даже думать о нас забыли.

- Этого не может быть, - твердо возразил Славята. – Годамир не может про нас забыть. Я уверен, что он постоянно ищет возможности, как победить Тюпрака.
- Да хоть бы и так, - сказал Сарычан. – Он может искать еще месяц или два, а нас здесь тем временем всех перебьют. А если не перебьют, так уморят голодом. Продовольствия на складах осталось на две недели. Что нам делать потом?
- То же, что и сейчас – держаться до конца! – твердо произнес Славята.

- Не ты один такой храбрый! – поморщился Межамир. – Но если умирать, то надо делать это с толком и пользой. Какая польза Склавии будет от того, что куны нас всех перебьют? Ради чего мы вообще сейчас сражаемся? Все городки захвачены. Все, кто мог оказать сопротивление, перебиты. Мы в глубоком тылу. И ничего не защищаем, кроме собственных жизней. А если речь идет только о наших жизнях, можно найти лучший способ ими распорядиться.

- Какой же это способ? – воскликнул Потаня. – Вымолить себе жизнь, чтобы нас развезли по невольничьим рынкам?
- Никто не говорит о рынках, - возразил Сарычан. – Я не раз рассуждал на этот счет с Кульдюреем. Он уже давно мне предлагал посредничество в переговорах с Тюпраком.

- Ради чего он так старается? Что хан потребует взамен?
- Свою свободу, разумеется, чего же еще? Мы отпустим его на волю, а он поручится за Тюпрака, что тот пропустит нас в Склавию, не причинив вреда.
- Как отпустит? Какой ему смысл?

- А какой смысл ему губить свое воинство? Ведь если дело дойдет до штурма, падут не сотни, а тысячи. Может быть, даже десятки тысяч. И все ради чего? Чтобы получить руины Тумаша, которые больше ни на что не годны? Куда разумнее, пропустить нас за Непру вместе с женами и детьми. Силы у нас не такие большие. Даже если все доберутся до Велигарда, войско хакана заметно не увеличится.
Славята задумался.

- И это предлагает Кульдюрей?
- Я же об этом и толкую.
- Он обманет, - возразил Потаня. - Стоит нам выйти из города, нас всех перебьют.
- Нас и так перебьют, - сказал Сарычан. – А тут есть возможность спастись. Кульдюрея не обязательно отпускать сразу. Пусть сопровождает нас до Непры.  Освободим его лишь после того, как переберемся на другой берег. А до этого Тюпрак будет знать, что при малейшей попытке нарушить договор, мы его убьем.
- Тюпрак нас обманет! – убежденно повторил Потаня.

- Обманет, если очень захочет, - согласился Сарычан. – Да только какой ему от этого резон? Большой славы такой поступок не принесет, а он о славе больше, чем о чем-либо другом думает.

Потаня посмотрел на Славяту.
- Что же, попробовать можно, - сказал ярл. – Только прежде надо убедиться, что сам Кульдюрей настроен честно. Не знаю, какие у них там… с Тюпраком дела.
- В случае чего, - заметил Сарычан, сбавляя голос, - он рискует поболее нашего. – Что, что, а горло мы ему всегда перерезать успеем.
- Я велю его позвать, - решил Межамир.

Как уже говорилось, в последнее время Кульдюрей жил в тереме, в специально устроенном для него чертоге. Комната была вполне себе комфортабельная, вся завешанная коврами, с печкой, однако окна ее были забраны в решетки, а дверь запиралась снаружи на крепкий засов. Часто хана приглашали к конунгу обедать. Зная все это, Потаня решил, что вопрос со сдачей крепости, видимо, уже неоднократно обсуждался за столом, быть может, в присутствии Сарычана. То, что об этих переговорах решили сообщить теперь ярлу, без формального согласия которого никак не обойтись, означало, по-видимому, лишь то, что все детали уже давно обговорены.

Кульдюрей появился в сопровождении двух дружинников и своего слуги.
- Ступайте! – махнул конунг рукой, отпуская стражников. Кульдюрея посадили за стол, и Межамир сказал:
- Я рассказал ярлу о твоем предложении. Он все знает. Вот, решил сам с тобой поговорить.

Конунг обращался к пленнику по-склавски, которым, как оказалось при ближайшем знакомстве, Кульдюрей владел достаточно сносно. Что до Межамира, то он так и не выучился кунскому языку.
- Правильно решил, - согласился хан. – Спорные дела лучше всего решать за доброй беседой. Я никогда не был сторонником кровопролития. Если дело можно закончить полюбовно, то лучше договориться.

- В твоем положении, достопочтенный, это действительно лучший выход, - согласился Славята. – А насчет нашего, я так не уверен.
- Зачем сомневаешься? – спросил хан. – Все продумано. Будет хорошо для меня, для тебя, для всех.
- А для Тюпрака?

- Тюпрак что? Ему крепость нужна, ему победа нужна. Лишняя кровь ему не нужна. Мы заставим его поклясться. И вы поклянетесь, и я поклянусь. Пусть боги будут судьями в этом деле. А боги не потерпят вероломства.
- Тюпрак знает о твоих предложениях? – спросил Потаня.

- Обо всем с ним не говорили. Но о главном мои послы с ханом перемолвились. Тюпрак – умный человек. Зная о главном, он обо всем остальном догадался сам.
- И что же, согласится он нас пропустить?
- Если ты будешь просить или конунг, то откажет. А если переговоры с ним начну я, должен согласиться.

- Как же ты будешь переговариваться? Со стены что ли?
- Нет, - спокойно отвечал хан. – Такие разговоры со стен не ведутся. О таких вещах надо келейно договариваться, за чашей кумыса. Мы должны в глаза друг другу глядеть. Он должен меня чувствовать, а я его. Он должен поверить, что я по доброй воле говорю, что никто меня не принуждает.
- Как же нам такой разговор устроить?

- А ты не понимаешь? Тюпрак к нам не приедет. Значит я к нему должен ехать. Если он меня в своей ставке как равный равного примет, он свое слово сдержит. Я Тюпрака знаю.

- А мы что же? – рассердился Славята, - должны во всем вам довериться? Твоим словам безоговорочно поверить? А вдруг обманешь?
- Мой сын в ваших руках. Зачем мне обманывать?
- Кто разберет, что у вас на уме.
Кульдюрей усмехнулся.

- Пошли со мной умного человека, которому доверяешь. Вот его пошли, – указал он на Потаню. При нем разговор с ханом вести будем.
- Если пожелаешь, так ты и при нем сговоришься.
- К чему все эти пререкания? – перебил Сарычан. – Если хан берет на себя посредничество, нам же лучше.

- Ты чего не слышал? Он же сам хочет ехать. А если не вернется, у Тюпрака останется, что тогда твой план? Чем хана приневоливать будешь?
- Хан правду говорит, - сказал Межамир. – Его сын и наследник в руках у моего отца. Пусть Тюпрак пропустит нашего гонца в столицу. Я письмо напишу, расскажу, что и как. Если какое вероломство случится, он первый голову сложит.
- Я не обману, - отвечал Кульдюрей, презрительно пожимая плечами. – Я слово даю. А мое слово крепко, как булат.

- Ну, что, Славята? – спросил конунг. – Попытаем счастье?
- Не нравится мне все это, - покачал головой Славята. – Слишком сильно мы от Тюпрака зависим. Я бы предпочел с ним через стену переговариваться. Но если вы больше биться не желаете, давайте попробуем разрешить дело мирно.
- Хорошо, хан, - сказал Межамир. – Пиши свое письмо. Я его прочитаю и отправлю с твоим человеком. Прямо сегодня и начнем переговоры.

Письмо вскоре было написано, переведено на склавский, прочитано на военном совете и одобрено всеми его участниками. Кунский воин, прислуживавший Кульдюрею, отправился в ханскую ставку.

После этого наступило тягостное ожидание. Потаня видел со стены, как Тюпрак, сидя на высоком кресле, принимал прислужника и выслушивал его с непроницаемым лицом. Не дав никакого ответа, он удалился в свой чертог и не выходил из него до самого вечера. Наконец уже на вечерней заре, прислужник Кульдюрея вернулся в город и проехал сразу в терем к Межамиру.

- Ну, что? - спросил тот. – Хан написал ответ?
Прислужник покачал головой.
- Тюпрак ничего писать не стал.
- А на словах он что-нибудь передал?
- Передал, но только моему господину.
- И что же он сказал? – спросил Кульдюрей.
- Велел передать тебе, господин, одно только слово: «Приезжай!»

57. Переговоры  http://proza.ru/2022/02/04/226

«Заповедные рубежи»  http://www.proza.ru/2013/07/08/294