Бей или беги. Глава 38

Глава 38.

С самого утра Мещерякова преследовала какая-то полоса неудач. Спустившись на лифте во двор, он вдруг  обнаружил, что забыл дома сотовый телефон. Без телефона в наше время, как без рук, но и подниматься на десятый этаж не хотелось. В результате раздумий, как поступить, победила лень. Он махнул рукой и поехал в Главк без телефона. О чем потом он сильно пожалел.
Весь день был расписан и он окончательно забыл о телефоне, и даже был рад, что в кои веки его никто не беспокоит понапрасну.
Неурочное совещание у генерала Васнецова спутало все его планы. Оно как всегда было длинное, скучное и, самое главное, беспредметное. Говоря обычным языком, толкли воду в ступе. Но толкли они ее не менее трех часов, так что как раз к обеденному перерыву все вышли раздраженные, уставшие и в полном непонимании, а что они вообще здесь делали?
Громко переговариваясь, офицеры поспешили на первый этаж в столовую, Мещеряков посмотрел на часы и глухо матернулся. – Вот, считай, и весь день прошел, а столько было запланировано. – Устало подумал подполковник, направляясь к служебной машине.
- Куда едем, шеф? – Спросил его улыбчивый и веснушчатый сержант Гоша.
- Давай в УФСИН. – Хмуро бросил Мещеряков.
- Тут капитан Верхотуров раз пять звонил. Говорит, вы трубку не берете.
- Вот черт. – Мещеряков вспомнил, что он сегодня без телефона. Как без него раньше люди обходились? Непонятно. Слушай, Гоша, набери мне капитана, а то я без телефона?
Через секунду подполковник уже знал, что еще утром в реанимации областной клинической больницы пришел в сознание водитель микроавтобуса, принадлежащего ИТК- У-501, Николай Паршин. Но и это было не главное. Главное было то, что почти сразу же там появились люди Мусаева с требованием, чтобы их пропустили в палату к Паршину. Хорошо, что там в это время находились хоть и молодые, но довольно ответственные и дисциплинированные ребята из ППС Зареченского района. Они, невзирая на приказы офицера, грудью встали, но никого так и не впустили и до сих пор якобы лейтенант Беспалов с двумя гражданскими лицами находятся в больнице и вероятно уходить не собираются, настаивая на обязательном и экстренном допросе свидетеля.
- Давай ка, Гоша, в областную больницу. – Приказал Мещеряков. – У тебя с собой пистолет есть?
- Так точно. – Непонимающе глянул на него шофер.
- Со мной пойдешь. А то я без оружия сегодня. Там нашего свидетеля грохнуть, кажется, собираются.
Взбежав на второй этаж, Мещеряков стал свидетелем примерно такой сцены. Прямо перед дверями реанимации стояла толпа людей. Молодой, высокий лейтенант вместе с двумя гражданскими, весьма подозрительными личностями ну никак не походившими на следователей, как их представлял лейтенант, силой пытались проникнуть в палату, мотивируя это крайней необходимостью. На их пути геройски стояли два сержанта ППС, имеющие инструкцию никого, кроме самого Мещерякова, туда не пускать. Противодействовали они лейтенанту, видимо, уже из последних сил, так как увидев спешащего подполковника приободрились и даже повеселели.
- Товарищ подполковник. - Доложил старший. – Вот лейтенант рвется к свидетелю и говорит что вы в курсе.
- Кто такой? – Прикрикнул на лейтенанта Мещеряков. По какому праву вы сюда ломитесь?
- Увидев, что двое гражданских лиц повернулись уходить, крикнул шоферу Гоше.
- Сержант, задержите их.
Гоша достал пистолет, отошел на два шага назад и приказал им положить руки за голову. Один из ППЭСников быстро сориентировавшись, мгновенно подбежал к ним и обыскав, изъял у одного из них пистолет «ТТ» с глушителем.
- Лейтенант, сдайте оружие. – Приказал Мещеряков, а подоспевший сержант молча расстегнул на нем кобуру и извлек оттуда пистолет «Макарова». – Вы задержаны до выяснения обстоятельств, лейтенант. Сержант вызовите наряд.
***
Толкая в спину и подгоняя пинками, старый генерал  загнал своего, поганца внука, как он сам выражался в гостиную, где беседовали остальные участники  собрания.
- Вот, встречайте, будущая гордость Российской полиции. – Он еще раз сильно ткнул парня кулаком в спину, да так, что тот по инерции пробежав несколько метров по ковру  упал, врезавшись башкой в камин.
- Дед, ты что, взбесился что ли? – Пропищал он, прижимая руку к ушибленной голове.
- Я тебя сейчас обоссу еще. Хочешь? Опущу. Ты же блатной, так? Вот за беспредел и ответишь. Узнаешь, сучара. – Генерал ткнул пальцем в сторону Василия.
- Дед, ты что, с бандитами связался? Он же в розыске. Его если найдут, тут же грохнут. Ты че, дед, готов им своего внука отдать? Ты забыл, что он меня калекой сделал?
- Ты и был калека. Такой же калека, как  твой отец и твои дядья. Это же ты его спровоцировал, потом засадил в тюрьму, а теперь еще и убить вознамерился. Мерзавец.
- Есть приговор суда. – Завизжал парень. – Там ясно указано, что он из хулиганских побуждений, напал на меня и причинил мне вред. Ты же сам на суде настаивал, чтоб его по полной «законопатили».
- У тебя даже сейчас смелости нет признаться в том, что ты сотворил в отношении этого человека. – Орал дед, сдерживаемый за руки Коршуновым и Сивым. – Подонок.
- Тихо, тихо. – Цезарь Моисеевич поднял обе руки, призывая всех успокоится. – Так у нас никогда продуктивного разговора не получится. Давайте без эмоций поговорим, причем апеллировать предлагаю только фактами. Мы же здесь собрались не самосуд чинить. Для этого необязательно было собираться таким кагалом. – Он пристально посмотрел на Прохорова младшего. – Ты у нас, Шурик, давно уже в разработке. – Он бросил на стол флешку. – Здесь все, что ты по пьяной лавочке в ночном клубе наговорил. А я тебя уверяю, наговорил ты не на один тюремный срок, в том числе и на своего дядю. Ты же, лошара, наверное думал, что Спортсмен и Китаец тебя искренне и беззаветно полюбили? А они просто выполняли свою работу. Ты же сам оперативник и понимаешь, что такое работа под прикрытием.
Генерал все порывался подбежать к внуку, выкрикивая матерные слова в его адрес и грозя отречься от него и проклясть, то есть всячески мешал квалифицированному допросу. Тогда Череп вместе с Варварой, по команде профессора, подхватили его под руки и увели в гостевой домик. Профессор и Череп вернулись обратно, а генерал после ударной дозы коньяка, заметно присмирел, затих и оставшись на попечении Варвары даже немножко поплакал, вспоминая свою жизнь и проклиная судьбу, связавшую его дочь с семейством Мусаевых.
Прижатый к «стенке», показаниями своего коллеги лейтенанта, Михаила Сидорова. Там в Москве, в кафешке, Цезарь Моисеевич скрытно записал их на диктофон. Они, конечно, являлись слабым доказательством, лживости Прохорова и это понимал даже он, но его сразу предупредили, что никто и не собирается предавать их гласности, а тем более представлять в суд. Было бы вообще смешным руководствоваться бреднями полупьяного, забулдыги, Трофимыча, который за стакан водяры и мать родную продаст. Но между тем, именно это почему-то и произвело на Прохорова очень сильное впечатление, а возможно он просто увидел в Трофимыче самого себя. Беседа с Трофимычем была представлена не в аудиозаписи, а записана на видео и теперь эту беседу все смогли посмотреть на экране огромного плазменного телевизора, висевшего на стене гостиной.
Болеющий с похмелья, униженный и оскорбленный своим родным дедом, окруженный людьми которые искренне презирают его и ненавидят, а главное не боятся его. Эти люди «хрен ложили» на его богатых и влиятельных родственников, для которых своим будет не он, а этот старый нищеброд  легионер Отто Шварц.  Александр Фархадович Прохоров, этот сноб, воображала и зазнайка, сидя на ковре возле камина, заплакал, по, детски кулаком, размазывая по щекам слезы вместе с каминной сажей, его заграничный паричок, прикрывающий остатки ушей, съехал на бок, а потом и вовсе свалился, открывая постороннему взору его тайну.