Миг Мысли Роман-эпилог

"Часть первая


1


Голубоглазые блондинки – через несколько сотен лет… исчезнут...
На Земле, в Природе.
Дескать, прогноз…
Совсем исчезнут!
…А как же – я?
Как я буду – жить?
Не тогда когда-то, нет… Тогда – ещё что, сам подробно не знаю, будет со мною…
А – теперь. Сейчас.
После вот этих самых нескольких строк.
Горестная минута…
Как я буду жить дальше – с этим знанием?
Со знанием – этого.
Осведомлённый-то о такой… о такой -- колоссально печальной… и неминуемой, пусть и в каком-то будущем, утрате…
Лучше б, ей-богу, не попадалась мне на глаза статейка эта научная!
…Да живи я хоть тыщу лет назад, хоть тыщу лет вперёд – как бы я, опять же, страдал… заведомо иль в деталях зная, что в каком-то грядущем или в каком-то прошлом… отсутствует этакое драгоценное качество -- красоты, которая вообще, -- моё, человека-человечества!..
Не то чтоб я блондинок, которые к тому ж и -- голубоглазые, с какой-то особенной ревностью отличал от других прекрасных сочетаний, а я -- о явлении жизни как о явлении жизни.
Мне – человеку как существу, урождённому от усердного Времени и ещё – что я, по себе, всю жизнь ощущаю -- от Красоты, да, и от Красоты! -- не целовать уже, например, когда-нибудь моими губами и глазами глаз голубых… не петь о них, не уподоблять их цветам, волне и небу… не поглаживать в мечтах иль в воспоминаниях пряди-локоны, что – в сено, в злак и в солнце…
…Но прогноз прогнозом – а не слышно что-то ни сердечных, ни мудрых воплей вокруг.
Опять, как всегда, всё самому!


«Я сорвал Небо с Земли.
И глянул, что было до Неба, до всех богов.
И даже до прямоходящих, до приматов, до рептилий…
Там вижу.
Из Вселенной град ледяных комет.
А в них молекулы-коды.
Гены-планы Замысла.
…Ещё далее, когда планета пребывала даже и без воды, смотреть было уже не очень интересно.
(Поэтому, наверно, данную, и без того краткую, тираду – всегда тут такую отрадно рискованную! -- в этой моей записной книжке в заветной и обрываю…)»


2


Он – был быть.
Он ступнями своими голыми ощущал Камень.
И всем самим собой – уединённость этого Камня-Шара.
Среди огня Светила и отдалённого Блеска.
…Глазами принимал этот пламень Светила и тот измельчённый Блеск.
Ушами и кожей принимал желания и движения… ветра, дождя… птиц, зверей… и где-то крадущихся других самцов.
Ноздрями принимал шевеление и запах… листвы, травы… и его самки с его потомством рядом в пещере.
И всем самом собой принимал дыхание и настроение – всего и Всего.
…Он – прислушивался.
Всем самим собой – до кончиков своих ногтей и ресниц.
Прислушивался ко всему и ко Всему.
И слышал.
Слышал всё и Всё.
Отдельное всё разом.
И Всё тоже разом.
И он – сторожил.
И всё, и Всё.
И вбирал, и принимал.
…Сторожил, прежде всего, время, в котором он был.
И время, в котором он ещё не был таков, каков теперь есть.
И даже время, в котором он совсем ещё не был.
В том времени и пространстве, совсем недалеко, был, вместо него, волосатый зверь.
Ещё раньше… вместо этого волосатого зверя… во времени и пространстве были… огромные, с эту скалу, где его пещера, звери… Но вот из множества того блестящего света… отделился один камень-жар… стал приближаться к Камню-Шару… ударил на него… с громом и темнотой… И все те звери, что высотою с деревья, перестали быть…
Ещё когда-то раньше… во времени и в пространстве… были только хвостатые и только в воде…
До них и вместо них… были в воде лишь какие-то мелкие… чуть бы различимые и теперешним его глазом…
До них и вместо них… на Камне-Шаре была одна вода… в которой было растворено… что-то такое, которое и было и есть -- всё Будущее…
А до воды на Камне не было даже времени.
Пока не прилетели те глыбы льда.
И не растаяли.
И Время -- началось.
…Он стоял на Камне и сторожил всё это «было».
И сторожил это своё «есть».
Это «есть» было эхом того «было».
И поэтому он сторожил и всё «будет».
Так как это «будет» есть эхо того «было» и эхо этого самого «есть».
…Как когда-то он был с волосами по всему, с лапами, телу… так когда-то в том «будет» он окажется… с обнажёнными руками… а потом, в тех руках, и с каким-то предметом, который назовёт колесом…
Вот… вот…
Он прислушивается… к запаху каменного жёрнова… прислушивается… к запаху сыпучего и затаённого пороха… к запаху видимого и тут же невидимого бензина… к запаху заключённого в стеклянные фужеры зловония… к запаху горящего в атомном грибе своего же собственного тела…
Однако не веет из будущего… даже дымком родового костра…
Он не мирится с этим «будет»…
Но он же смирился с тем «было», когда не было на Камне-Шаре ни его самого, ни даже ни единого таракана…
Тоску в своей груди он так и назвал: тоской.
Лишь нет тоски в бесконечном Блеске.
Так как именно оттуда прилетел вестник-лёд.
И потому нет тоски, кроме как в его груди, по всему Камню.
А есть – Дыхание и возрождение и убережение этого Дыхания!
Оно – есть!
И он назвал его душой.
И назвал это своё восклицание, которое единственное в нём постоянно, -- восклицанием.
…И вот он ощутил… во времени и в пространстве того «будет»… множество каких-то пещер… каменных же… но стоящих тесно одна к другой и высоко одна на одной…
Ощутил ёмкость и запах отдельной угловатой такой пещеры… и белизну и мягкость ложа… ощутил тело и запах самки… такой же нагой и доступной… которая среди множества этих сот-пещер… и среди целого их огромного нагорья… в этой своей благоуханной пещерке-норе… совершенно одна… без родичей… без единого самца… без единого хоть чьего-то потомка… и вся в здоровых и злых слезах…


3


Я сейчас – в походе.
Опять, опять!..
В новом походе.
В далёком.
Всё – сам! И – обо всём!..
Или – в новом плаванье.
В дальнем.
А что в новом полёте – так это само собой. Точнее – в улетании. В утрате веса… довлеющей значительности… видимого тела… Уж так – совершенно верно.
Я в походе – по зову, конечно, Пространства.
Что же ещё меня смогло бы позвать…
И в движении к этому самому Пространству.
В движении теперь уже – раз позван и вышел – обречённом и неумолимом.
К некой области в Пространстве.
Где я ещё не был. – Так как о ней даже и не знал.
Разумом.
Значит, разве что – духом.
В этой области, вернее, теперь уж и оглядываюсь…
Хочется и в ней сделаться, так сказать, – домашним.
Хочется, чтоб и она сделалась моим домом.
Эта область – ещё одна комната в доме Истины.
Лишь в её стенах – покой.
И вот – обхожу, обживаюсь…
И без похода – никак.
Потому что Пространство… меня и не спросило!
Я – всегда в походе.
Теперь же -- что.
А как всё – по-настоящему? – На самом деле, реально, действительно, в натуре…
Как всё и Всё – окончательно подлинно!
 



Часть  вторая

1


Грезится мне с недавнего времени… первобытный человек!
Тот – доисторический.
И что же?..
-- Но он ведь – такой же, как я!
Просто у него нет не то что мобильника, но даже бумаги и пера… нету даже и самой азбуки, хоть какой-то бы письменности…
Никак, то есть, он свои мысли и чувства искусственно не зафиксировал – и вот потом, много потом и был обозван… до-историческим.
-- Но он же – такой, как и я.
Притом был таким, как я, -- без единой буквы и цифры! – целые сотни тысяч лет…
Сотни тысяч лет!
Думал. Чувствовал. Радовался. Горевал.
Куда же девались все его эти усилия?!..
Без пера и бумаги – которым всего-то… несколько тысяч…
И как он – без каких-либо средств – общался?..
Со своими современниками.
-- Точно такой же и с точно такими же, как и я!
Тем более – когда расселился-разлучился по всей планете.
А как общался – между поколениями?..
…И поэтому теперь я – всё о нём и о нём: о первом, о бывшим – первым!
Что там в каком-то космосе?.. -- Даже на самой Планете!
Какая разница, когда была мысль.
Самая даже простая мысль.
Или сегодня. Или вчера. Или в каком-то определённом – исчисленном – тысячелетии и веке. Или – сотни тысяч, не подсчи¬танных никем и никак, лет тому назад.
Мыслящий, всегда же -- мыслящий.
И не может мыслить ни о чём, прежде всего, ином – как только о том, что он… мыслит и, значит, -- мыслящий…
И о том не может – в понятной ситуации-эпохе – мыслить, что до него, мыслящего, таковых… вообще не было!..
И, далее, что он обитает на некой тверди… которая пребывает в некой прозрачной зыбкости…
И что, наконец, всё это – по воле какой-то властной и заповедной…
И что, в конце концов, и само-то его мышление – величественно и загадочно!
Только об этом и только эта мысль действительно – Мысль.
Все другие усилия – мыслеподобные – мозга суть бред: сонный – или больной, или самоуспокоительный…


2


С чего же, собственно, эта моя новая страда…"

Весь роман ЛитРес Евгений Кузнецов Миг Мысли Роман-эпилог (Роман завершает пенталогию-эпопею "Быт Бога" -- вся на ЛитРес.)