Пусть будет, как будет

Когда-то давно кто-то мне сказал, что нельзя спать на лавандовом поле или на поле шалфея… Заснешь, и больше не проснешься.

Кто знает, как это: заснуть и не проснуться. Звучит так красиво, безболезненно, даже слегка романтично.

В глупые минуты мне рисовалась картина, как я сижу на берегу океана. Я уже старая-старая, седые волосы плывут с потоками воздуха, шаровары мягко покрывают белый песок. Я курю трубку с гашишем, наверное, или с чем-то одурманивающим. Сижу, курю, смотрю на океан. Потом встаю, иду к океану, захожу всё глубже и глубже, погружаюсь с головой и …теплая вода убаюкивает моё уже безжизненное тело …а на лице улыбка…так, наверное, тоже не страшно.

Первое яркое и отрезвляющее понимание того, что умрут все: мама, папа, я и вообще все-все, кого люблю, кого ненавижу, пришло ко мне в 15 лет.
Я помню эту мучительную минуту.

«Я умру. Точно. Я так же, как все – стану взрослой, потом старой, а потом умру. Боже, как несправедливо! Зачем? Зачем всё это: учеба, взросление, переживания, болезни, успехи и неудачи, а потом бац и в гроб. Зачем тогда жизнь»?

Горячие слезы на щеках. Беззвучные слёзы, я не привыкла истерить и рыдать в голос, какое горе бы меня не постигло…кроме смерти бабушки, тогда я рыдала.
За несколько дней до смерти бабушки договаривалась с небом: «Я не буду есть неделю, только излечи мою бабушку!». Голодать 7 дней не пришлось, она умерла через день…Глупо. Глупая я.

За несколько дней до ее смерти, я навестила её в больнице. Смотрела на нее и не узнавала. Черты лица не изменились. Это были мои любимые черты...черты которые и мне передались. Я как-то зашла в сельскую школу, и пожилая женщина в изумлении твердила, что я – копия бабушки в молодости.

У бабушки изменились глаза. Нет не глаза, а взгляд… ушли – искорка задора, хитринка, лучик надежды и высох океан, океан нежности, ласки, родительской тревоги и бесконечной любви… На фотографиях она улыбалась, а глаза всегда оставались с грустинкой, как будто она всегда немного беспокоилась о своих детях, внуках. Но в последние дни, чувства, все чувства покинули её безумно красивые и родные глаза. Глаза, которыми теперь я смотрюсь в зеркало. Я так же замечаю грустинку в моих глазах…тоже.

Что осталось в её взгляде? Только одно. Усталость.

Так же и я устану? Устану от жизни? Устану может болеть, страдать, бороться, и у меня будет такой же взгляд. Взгляд без страха. Нет нет. Там нет никакой боязни смерти. Наоборот – ожидание. Ожидание облегчения. Именно облегчения. Именно это было последним что я запомнила в её глазах.

Значит придёт понимание, что ждёт не печаль, боль или страдание а грядет именно облегчение.

Пусть будет так. Пусть будет океан или поле лаванды… Главное, чтобы была вера в отпущение и облегчение ноши, той ноши которую несли всю жизнь , а потом мы её лишимся и … воспарим.