Муза

   Стопка девственно-белоснежных листов бумаги лежала на столе перед Артуром Петровичем. Справа от него горела тусклым светом лампа красного цвета.

   Артур Петрович просидел так уже почти неделю. Он не писал не потому, что не знал, что писать. Текст рукописи он уже знал наизусть и мог за несколько часов написать всю книгу. Он никак не решался начать.

   Позади Артура Петровича стояла эффектная брюнетка в изящной белой блузке и черной юбке чуть ниже колен. Маленькие очки с круглыми стеклами были сдвинуты на кончик её носа. Она то и дело деловито посматривала на писателя, не зная, как к нему ещё подступиться.

   «Артурчик, ты же понимаешь, что рукопись все равно придётся написать. Сколько не упирайся, а выход у тебя один» – нежным, почти мурлыкающим голосом шептала она ему на ухо. -  «Я от тебя всё равно не отстану».

   Артур Петрович издал истошный крик и забился в угол, закрывая лицо руками.
   «Да что же это такое» – негодовала брюнетка, нервно постукивая о пол носочком лакированных туфель.

   «Я не буду это писать, это скверно» – взревел Артур Петрович.

   «Ты уже почти целую неделю здесь выделываешься. Я из кожи вон лезу, чтобы тебе помочь. Вот скажи, что конкретно тебе не нравится? До меня ты был обычным человеком, писакой -  неудачником. Теперь ты смело и вполне заслуженно можешь носить звание «писатель». И теперь, ты чем конкретно недоволен?»

   «Я не буду это писать. Ты чудовище». – ревел Артур Петрович не вылезая из угла и не открывая лица.

   Брюнетка подошла к зеркалу, посмотрела на себя оценивающе. Подумала и ответила:
   «Ну не знаю, раньше тебе вроде нравились именно такие женщины. Ну, если не нравится, я могу в момент измениться. Могу быть блондинкой, полненькой. Всё, как ты захочешь»

   В этот момент Артур Петрович одним глазом сквозь пальцы взглянул на брюнетку, которая уже изменилась во внешности. Вместо эффектной брюнетки на него смотрела полненькая блондинка, ожидавшая его реакции.

   Он резко подскочил, приблизился к блондинке, вытаращил на неё свои почти уже безумные глаза, начал осматривать её сверху донизу. И заглядывая ей в глаза, почти шепотом, испуганно сказал:

   «Нет, верни, пожалуйста, как было»
   Блондинка, ощутив, что наконец-то нащупала рычаг давления на несчастного писателя, ответила:
  «Вот начнёшь писать, тогда поговорим»

   Не встретив воодушевления во взгляде писателя, для ускорения процесса, начала расстёгивать первые верхние пуговицы на своей блузке.

   «Нет, не надо» – взмолился Артур Петрович.  – «Я сейчас, сейчас, только подожди минуточку» – он трясущимися руками достал сигареты, вытащил одну, пытался зажечь спичкой. Но руки уже сильно тряслись и спички упорно не поджигались.

   Блондинка, устав наблюдать сие действие, поднесла к его лицу указательный палец, который в мгновение воспламенился, от него Артур Петрович раскурил сигарету.

  Немного приходя в себя, он уже уверенно, без дрожи в голосе ещё раз попросил: «Верни, пожалуйста, как было»

   Блондинка не стала протестовать и спокойно переменила внешность назад:
   «Вот видишь, я сразу иду тебе на уступки» – серьёзным тоном заметила она.

   «Мне бы поспать, хотя бы часик» – жалобно смотрел на брюнетку писатель.

   «За шесть дней, ты не написал ни строчки. Я не дам тебе уснуть, пока ты не начнёшь писать» – уже угрожающим тоном отчеканила брюнетка.  - «Ещё пару дней и ты всё равно сломаешься и будешь писать. – настойчиво добавила она.

   «А если не начну, что тогда?» – не смотря на неё, обречённым голосом спросил писатель.

   «Всё очень просто. Тому, что в тебе засело – нужен выход. Если ты не перенесёшь всё на бумагу, ты сойдёшь с ума. Мне даже делать ничего не придётся» - Взглянув на его почти безумный вид она вздохнув добавила: «Тебе осталось недолго»

   «Рассветает, мне пора» - с этими словами, как и в конце предыдущих ночей, она растворилась в воздухе.

   Артур Петрович облегченно выдохнул: «По крайней мере, у меня есть восемь часов на отдых» - думал он про себя.

   Завернувшись в одеяло с головой, он лёг свернувшись клубком на кровати. Сон никак не шёл. Вместо сна в голову лился поток спутанных мыслей из будущей рукописи. Около часа он ёрзал по кровати, перекатываясь с одного бока на другой. Он чувствовал, что мысли, которые атакуют его голову, навязаны какой-то неведомой злой силой извне. Чтобы хоть как-то отвлечься, он встал, накинул легкое пальто на голое тело и спустился в маленький магазин, который находился в его доме. Продавщица, которая привыкла видеть Артура Петровича в таком виде, отпустила ему в кредит бутылку самого дешевого вина и сигарет.

   Дома писатель открыл вино и сделал несколько глотков прямо из бутылки. Закурил сигарету. Походил из стороны в сторону. Мысли продолжали атаковать его голову, но не с такой силой, как когда он ложится в кровать и пытается спать. Продолжая ходить по комнате, он наткнулся на большое зеркало. В отражении на него смотрел осунувшийся мужчина с засаленными, всклокоченными волосами и неопрятно отросшей бородой. Его отражение скорчило ему рожицу и высунуло язык.

   Артур Петрович, отвернулся и ощупал своё лицо. Он определенно ничего такого не делал, что увидел в зеркале.
 
   За всё время он ни разу не присел за стол с чистыми листками бумаги. Он сам себе запретил даже смотреть в его сторону.

   Прометавшись пол дня по комнате, он уставший лег на кровать. Закрыв глаза, он явно и отчетливо увидел перед собой брюнетку, которая уже неделю не давала ему спать и требовала с него рукопись, которую он упорно отказывался писать. Она была так реальна, смотрела на него томными глазами и шептала на ухо совершенно непристойные вещи, от которых он резко вздрогнул и подскочил на кровати. Открыв глаза, он увидел, как за окном почти уже стемнело. Он был уверен, что не спал, но по его расчетам стемнеть должно было не раньше, чем через часа полтора. Посмотрев на часы, он понял, что эти полтора часа выпали куда-то и через мгновение должна была появиться его брюнетка.

   Брюнетка не заставила себя долго ждать. Писатель, почувствовав её приближение, заторопился сесть за стол перед чистыми листами бумаги и включил лампу. Она нежно положила ему руку на плечо. От чего он сильно вздрогнул. Разве что не подпрыгнул на стуле.

   «И даже не приступал писать. Я начинаю в тебе разочаровываться» – простонала она.
   «Я буду писать, буду» – Быстро кивая головой, говорил он.

   Она повернула его голову к себе и посмотрела ему в глаза. Её взгляд пронизывал его полностью. Ему казалось, что он стоит на краю пропасти и единственное, что его удерживает от падения, это её рука, вцепившаяся в его лицо и одним длинным ногтем царапающая его щеку. Он вскрикнул и упал со стула.

   Брюнетка смотрела на него сверху вниз. Писатель понимал, что ещё одного такого же взгляда он просто не выдержит и быстро сев на стул, взял в руки ручку и начал писать. Рука сама двигалась по листку бумаги. Казалось, что если он перестанет смотреть или отвернётся, то рука продолжит писать дальше.

   «Вот видишь, как всё просто» – поглаживая его по голове, одобрительно отозвалась брюнетка.

   Дописав первый листок бумаги, он откинул его в сторону. Рука тряслась и продолжала писать быстро и уверенным почерком. Исписав несколько страниц, он попытался оторвать руку от бумаги, но она была, как каменная. Его мысли потоком изливались по белым листкам. Всё, о чем он думал, молниеносно производилось на бумаге.

   Им завладело отчаяние, слезы текли по его щекам. Но рука упорно продолжала писать.

   Брюнетка только одобрительно кивала и улыбалась ему своей иезуитской улыбочкой. Периодически она его поглаживала по голове, от чего у него по всему телу пробегала мелкая дрожь.

   Исписав половину стопки бумаги, он почувствовал, как безумно хочется пить. Брюнетка, не произнося ни слова, принесла ему стакан воды.
   Он испуганно смотрел на неё, ведь о том, что он хочет пить, она могла только догадаться, но как???

   «Ты же не думаешь, что я здесь для того, чтобы тебя истязать?» – глядя в его испуганные глаза, спросила она.
   Он ничего не отвечал, а только продолжал писать.

   Где-то под утро он дописывал последнюю страницу. За окном было ещё темно. Дописав последнюю строчку, он потерял ненадолго сознание. Брюнетка открыла флакончик с жидкостью с резким запахом и дала ему понюхать, он тут же очнулся.

   «Можешь поспать, но не долго, если хочешь» – заботливо сказала она. И отвела его в кровать, уложила, накрыла одеялом.
   «Посиди рядом» – попросил он.
   «Ну, если тебе это нужно, конечно, я посижу с тобой ещё недолго»

   Несмотря на то, что в комнате было тепло, писателя колотил озноб. Он почувствовал, как брюнетка сдергивает с него одеяло и начинает ползти по нему. Смотрит на него сексуальным томным взглядом и пытается стащить с него штаны. От чего он подпрыгнул на кровати и ощутил резкую боль в щеке. Открыл глаза. Убедился, что по-прежнему закутан в одеяло. А от брюнетки в тот же момент получил по другой щеке ещё одну затрещину.

   «Ну хватит спать!» – возмущалась брюнетка. «Уже десять минут не могу тебя добудиться».
   «Пора приводить себя в порядок и нести рукопись издателю» – настаивала она.

   Артур Петрович резко подскочил на кровати, запутался в одеяле и чуть не упал с кровати. Подбежав к столу, он схватил спички и с безумно-довольным видом попытался жечь рукопись.

   Рукопись никак не загоралась. Брюнетка зевая смотрела на писателя и, видя его отчаяние, произнесла:
   «Ну хватит дурить, иди быстро в ванную и приводи себя в порядок. Издатель уже ждёт тебя»

   «Не горит! Не горит!» – Плача и хохоча кричал Артур Петрович прямо в лицо брюнетке. Он заметался по комнате с рукописью в руках. Брюнетке только и оставалось, что наблюдать за ним.

   «А я пойду в издательство прямо так, не буду приводить себя в порядок, не буду мыться, бриться. Пусть они сами увидят, насколько я безумен и не станут печатать рукопись» – он приблизился к ней настолько близко, что брюнетка чувствовала его горячее дыхание.

  «Ну если ты хочешь так…» – брюнетка окинула его оценивающим взглядом. – «То я не стану тебя останавливать, пожалуй, так даже будет лучше»

   Безумец надел своё пальто на голое тело и выбежал из дома не закрывая двери. Рукопись он прижимал к себе обеими руками, как мать прижимает к себе младенца.

   На улице шёл снег большими хлопьями. Писатель опустил глаза, ускорил шаг и старался никому не попадаться на глаза. До редакции было всего три квартала.

   Вбежав в здание редакции, он прямиком отправился на третий этаж, где обитал сам главный редактор. Перед кабинетом главного редактора сидела за столом его личная ассистентка, которая, увидев писателя, попыталась его не пустить. Но он отстранил её рукой, она испугавшись не стала сопротивляться и пропустила его вперёд.

   Когда писатель вошел в кабинет редактора, ассистентка из-за его спины поспешила объясниться, что не хотела его впускать, что это он сам. Но редактор сделал ей жест рукой, что всё в порядке и она удалилась из кабинета, закрыв за собой дверь.

   Редактор очень обрадовался, и громким голосом отрапортовал: «Артур Петрович, а вот и вы, вижу с рукописью, вы позволите?» - и, похлопав по плечу писателя, вынул из его рук рукопись.

   Писатель был крайне удивлен, произнёс лишь что-то нечленораздельное. И на взаимное удивление редактора вышел вон.

   Ассистентка вбежала к редактору сразу после Артура Петровича.
 
   Редактор сразу же принялся её отчитывать: «Это как же ты могла не пустить? Это же сам Артур Петрович Козловский. Это же талантище! Что не напишет - всё гениально. Писатель от бога!» - восклицал он.

   «Стыдно Марина, не знать самых лучших наших писателей, стыдно. Человек много работал, поспешил принести мне рукопись, не успел привести себя в порядок, а ты не пускать?» – и махнув на неё рукой, дал ей понять, что она может идти.

   Тем временем писатель вернулся домой. Впервые за неделю его голова была совершенно пуста. Его сломила усталость и, свернувшись под одеялом калачиком, он забылся сном на целые сутки.

  А на столе его ждала записка от брюнетки: «До скорой встречи!»