20. 28 Пушкин Отзывы учителей и начальников о Пушк

Отзывы начальников Пушкина о гениальном ученике

1. Домашние учителя

КОНСТАНТИН СОМОВ. ПОРТРЕТ АЛЕКСАНДРА ПУШКИНА (ФРАГМЕНТ). 1899.
До поступления в Царскосельский лицей Пушкин воспитывался дома. В семье никто всерьез не занимался образованием детей. Всёзнающий как князь Пер Вяземский тартуский  мудрец семантиколог Ю.Лотман писал: «Из домашнего обучения Пушкин вынес лишь прекрасное знание французского языка». Приглашаемые в дом гувернеры в основном «из Европы» как тамбовский поэт Трике в рыжем парике, сменялись один за другим. Наверное Пушкины им не платили или оставались должны… Среди них был француз граф Монфор. Он играл в основном шарады и французским. После графа некто Русло преподавал латинский и французский, но его сменил Шедель, а  затем — Лодж. Английскому языку учила гувернантка мисс Бейли. Русским языком и математикой с  занимался священник Мариинского института Александр Беликов. Он был одним из лучших учителей того времени, несколько раз удостаивался наград императрицы Марии Федоровны, занимался переводами на русский язык проповедей зарубежных духовников, принимал участие в издании русско-латинского словаря. Поэтику и эротику по  картинкам Пьетро Аретино вероятно комментировал дядя Василий или их Опасный сосед. Все эти учителя от Бога или от нужды не оставили  воспоминаний. Если б им знать как вознесется пухленький  арапчонок … Их отзывом могли служить знания АСП: 1) несмотря на некоторую беспорядочность домашнего обучения, он сдал вступительные экзамены в Лицей; 2) Иван Пущин удивлялся кругозору товарища: «Все мы видели, что Пушкин нас опередил, многое прочел, о чем мы и не слыхали, все, что читал, помнил».


2. Егор Антонович Энгельгардт, второй директор царскосельского лицея

Этот Егор оставил характеристики, написанные по-немецки и озаглавленные «Нечто о воспитанниках старшего отделения лицея», датированы 22 марта 1816 года. 
 Полный текст записи Энгельгардта о Пушкине:   «Его высшая и конечная цель — блистать и именно посредством поэзии. К этому он сводит всё и с любовью занимается всем, что с этим непосредственно связано. Всё же ему никогда не удастся дать прочную основу даже своим стихам, так как он боится всяких серьезных занятий и сам его поэтический дух не сердечный, проникновенный, а совершенно поверхностный, французский дух. И всё же это есть лучшее, что можно о нем сказать, если это можно считать хорошим. Его сердце холодно и пусто, чуждо любви и всякому религиозному чувству и не испытывает в нем потребности; может быть, так пусто, как никогда не бывало юношеское сердце. Все нежнейшие и юношеские чувства в его фантазии осквернены, так как запятнаны всеми пороками французской литературы, которую он знал частично, а то и совершенно наизусть при поступлении в лицей как достойную придачу к его прежнему воспитанию».
Большинство лицеистов по выпуску получили  чин титулярного советника (еще и не советника, но всё же), а Пушкин — только коллежского регистратора…
С этим чином АСП пребывал добрый десяток лет,с перерывом в госслужбе в 7 лет … Только в 1831 г царь высочайше повелел вновь принять его в КИД и вскоре присвоил ему чин титулярного … Но в том заслуга  красоты его молодой жены Натали, которая так приглянулась царю, что он решил её видеть максимально часто, сделать семью Пушкиных «как все» - с неким положинием и крышей Двора ЕИВ, а ее мужа обеспечить »горшком с кашей».

3. Иван Никитич Инзов, генерал от инфантерии, наместник Бессарабии

В 1820 г АСП был командирован на юг в распоряжение генерала Инзова.
«Да и здесь ведет себя двояко:
Коль спокоен -
Радостно в груди,
А взовьется —
Бретер, забияка,
Юбочник — господь не приведи.
Но стихи!
Мороз идет по коже —
Лезвие,
Сверкание,
Удар...
И порой глядишь — не веришь:
Боже,
Ну кому доверил божий дар?»
По мнению автора стихотворения, Корнилова, так думал Иван Никитич Инзов.
Весной 1821 г граф Каподистрия по приказу Александра I запросил Инзова о поведении Пушкина. 28 апреля генерал отвечал секретным письмом, в котором читаем: «Пушкин, живя в одном со мною доме, ведет себя хорошо и при настоящих смутных обстоятельствах не оказывает никакого участия в сих делах. Я занял его переводом на российский язык составленных на французском молдавских законов и тем, равно другими упражнениями по службе, отнимаю способы к праздности… В бытность его в столице он пользовался от казны 700 рублей в год; но теперь не получает сего содержания и, не имея пособия от родителя, при всем возможном от меня вспомоществовании терпит, однако же, иногда некоторый недостаток в приличном одеянии. Посему я долгом считаю покорнейше просить распоряжения вашего о назначении ему отпуска здесь того же жалованья, какое он получал в С. -Петербурге».  Источник:
4. Воронцов М. С., граф, генерал-губернатор  Новороссии

От целомудренного до конца дней и добряка до конца времен  Инзова И.К. Пушкина переводят к англоману Воронцову в Одессу… Поэту хватило ума увлечься женой начальника Е.К. и добиваться её благосклонности в соперничестве с Раевским.

Из письма Киселеву П. Д. (Odessa. 6 mars 1824): « ...Относительно же тех людей [на которых намекают], я хотел бы, чтобы взглянули, кто находится при мне и с кем я говорю о делах. *** то же касается Пушкина, то я говорю с ним не более 4 слов в две недели, он боится меня, так как знает прекрасно, что при первых дурных слухах о нем, я отправлю его отсюда и что тогда уже никто не пожелает взять его на свою обузу; я вполне уверен, что он ведет себя много лучше и в разговорах своих гораздо сдержаннее, чем раньше, когда находился при добром генерале Инзове, который забавлялся спорами с ним, пытаясь исправить его путем логических рассуждений, а затем дозволял ему жить одному в Одессе, между тем как сам оставался в Кишиневе. По всему, что я узнаю на его счет и через Гурьева,2 и через Казначеева, и через полицию, он теперь очень благоразумен и сдержан; если бы было иначе, я отослал бы его и лично был бы в восторге от этого, так как я не люблю его манер и не такой уже поклонник его таланта — нельзя быть истинным поэтом, не работая постоянно для расширения своих познаний, а их у него недостаточно.»  (см. Сиверс А. А. Письмо гр. М. С. Воронцова к П. Д. Киселеву с отзывом о Пушкине. Одесса, 6 марта 1824. В кн.: Пушкин и его современники, 1928, вып. XXXVII}.
Но уже в последние дни марта граф Воронцов принимает решение удалить Пушкина из Одессы. 28-м марта датировано письмо графа Воронцова графу Нессельроде (см.Щеголев П. Е. А. С. Пушкин и граф М. С. Воронцов):
"Его сиятельству графу Нессельроде.   Одесса, 24 марта 1824 г.
Граф! Ваше сиятельство осведомлены об основаниях, по которым молодой Пушкин был послан несколько времени тому назад с письмом графа Каподистрии к генералу Инзову. При моем приезде сюда этот генерал, если можно так выразиться, вручил его мне, и он жил с тех пор постоянно в Одессе, где находился еще до моего прибытия и в то время, когда генерал Инзов был в Кишиневе. Никоим образом я не приношу жалоб на Пушкина, справедливость даже требует сказать, что он кажется гораздо сдержаннее и умереннее, чем был прежде, но собственный интерес молодого человека, не лишенного дарований, недостатки которого происходят, по моему мнению, скорее от головы, чем от сердца, заставляют меня желать, чтобы он не оставался в Одессе. Основной недостаток г. Пушкина - это его самолюбие. Он находится здесь и за купальный сезон приобретает еще множество восторженных поклонников своей поэзии, которые, полагая, что выражают ему дружбу лестью, служат этим ему злую службу, кружат ему голову и поддерживают в нем убеждение, что он замечательный писатель, между тем он только слабый подражатель малопочтенного образца (лорд Байрон), да кроме того, только работой и усидчивым изучением истинно великих классических поэтов он мог бы оправдать те счастливые задатки, в которых ему нельзя отказать {В копии зачеркнут конец фразы: "и стать отличным писателем".}. Удалить его отсюда - значит оказать ему истинную услугу. Возвращение к генералу Инзову не поможет все равно он будет тогда в Одессе, но без надзора {В копии иначе: "ибо это вовсе не удалит его от Одессы, и в таком случае он останется вне моего надзора".}. Кишинев так близко отсюда, что ничто не помешает этим же почитателям поехать туда; да и, наконец, в самом Кишиневе он найдет в боярах и в молодых греках достаточно скверное общество.  По всем этим причинам я прошу ваше сиятельство испросить распоряжений государя по делу Пушкина. Если бы он был перемещен в какую-нибудь другую губернию, он нашел бы для себя среду менее опасную и больше досуга для занятий. Я повторяю, граф, исключительно в его интересах я обращаюсь с этой просьбой. Я надеюсь, что моя просьба не будет истолкована ему во вред, и убежден, что, только согласившись со мною, ему можно будет дать более средств обработать его рождающийся талант, удалив в то же время от того, что может ему сделать столько зла. Я говорю о лести и о столкновении с сумасбродными и опасными идеями. Имею честь быть с глубоким уважением вашего сиятельства преданнейший и покорнейший слуга.  Граф Михаил Воронцов".
Служил на юге Пушкин так, как он откровенничал в  письме к А. И. Казначееву: "7 лет я службою не занимался, не написал ни одной бумаги, не был в сношении ни с одним начальником".
Воронцов отправил лоботрясу на инспекцию полетов саранчи …  Пушкин шибко оскорбился и известил любящего всё знать и первым князя П. А. Вяземского ( конец июня): "Я поссорился с Воронцовым и завел с ним полемическую переписку, которая кончилась с моей стороны просьбою в отставку. Но чем кончат власти, еще неизвестно. Тиверий рад будет придраться; а европейская молва о европейском образе мыслей графа Сеяна обратит всю ответственность на меня. Покамест не говори об этом никому. А у меня голова идет кругом" {Под полемической перепиской надо понимать переписку с Казначеевым: едва ли Пушкин вел ее непосредственно с графом.}»
Однако, не надо сгузщать красок над Пушкиным и женой графа…  Свечку никоум из нас опят не доверили. Ещё в мае 1824  Воронцов в своём письме к Нессельроде (от 2 мая), сообщая об установлении им через полицию и секретных агентов наблюдения за всем, что делается среди греков и молодых людей вообще, пишет: «; propos, я повторяю мою просьбу: избавьте меня от Пушкина; это, может быть, превосходный, милый и хороший поэт, но мне не хотелось бы иметь его дольше ни в Одессе, ни в Кишинёве». (см. Коробьин  Ю.А.  Пушкин и Воронцов. 1962)

Больше Пушкину отзыв не давали .

С осени 1826 он стал личным сервилистом царя и  мужем обожаемой царем жены.

 Попробуй тут отзовись…


merci beaucoup por votre attention