Пешки

Бабушка хотела подарить Анне кольцо, обещала, что оно принесёт девушке удачу и любовь. Но Анна не верила в удачу и была разочарована в любви. Все, что занимало холодный ум молодой девушки алхимия, которой когда-то увлекался её предок.

Бабушке в прошлом оперной певице, а ныне пожилой интеллигентной фрау Сильвии Беккер, увлечения внучки казались вздором. Кто верит в магию в 21 столетии? Травки, элексиры, попытки добиться появления золота или камня, дарующего бессмертие... какая-то глупость.

Впрочем, чужие волнения и сомнение Анну интересовали едва ли, ведь у её занятий существовала вполне конкретная цель. О которой знал всего один человек. И то это случилось скорее вопреки, чем из-за желания Анны с кем-то поделиться своими чаяниями.

***

Анна привычно согласившись с бабушкой, что алхимия — чушь, вышла из-за обеденного стола и ушла в свою комнату. А из неё, завязав волосы в практичный хвост, в ванную, где включила на плеере шум плеска морских волн.

Не нужно было загадывать и считать секунды, Майкл был точен как швейцарские часы.

Видео-звонок, и Анна видит не друга, нет, но человека, которому она может доверять, потому что с некоторых пор у них есть одна общая тайна на двоих. Тайна способная и погубить, и спасти.

— Ты нашёл их? — Анна говорит шепотом, будто боясь, что их могут подслушать.

Майкл, известный бабник и раздолбай, но при этом до невозможного внимательный дайвер, в свободное время от работы на полицию обычно занимающийся поиском сокровищ на морском дне, хитро улыбнулся.

— Сомневаешься в моих способностях?
— Нет, только в уме. Тебя точно не вычислили?
— Обижаешь... я был хитер и быстр, милая фрау Беккер.
— Значит, сегодня ты привезёшь их..?
— Да, на старое место. В 9 вечера. Не забудь, что ты мне обещала...
— Я все помню, и я справлюсь со своей частью, не сомневайся. Пожалуйста, не попадись до встречи, было бы жаль потерять хорошего специалиста, герр Фишер. И пожалуйста, прекрати называть меня фрау, если я разрешила обращаться к себе по имени, пользуйся этим.

По улыбке собеседника Анна догадалась, что последнюю фразу произносить не стоило. Но... промолчать она не могла, в устах Майкла, приехавшего в Германию несколько лет назад, «фрау» звучало не вежливым обращением, а шутливым. Мол, мы оба знаем, ты не замужем, но раз уж у вас тут принято называть  девушку мадам, то почему бы и нет.

«Шут», — подумала, а может и произнесла вслух Анна, прежде чем закончить разговор. Как же Анну радовало то, что официально Майкл не был в штате  полицейского участка, было бы странно обращаться к этому раздолбаю на вы.

Впрочем, в момент знакомства она обратилась, а он сразу перешёл на ты, и она перешла в ответ, разрешив звать себя по имени.

Было ли им до тонкостей обращений в тот дождливый осенний день, когда жизни обоих рушились словно маленькие карточные дома?

Но ничего, они почти справились.

Анна переоделась, попрощалась с бабушкой и пошла в маленькую съемную мастерскую, чтобы подготовиться к встрече.

Глупость ли алхимия?

Нет, если она работает. А она, к сожалению, работает, Майкл и Анна знают это даже слишком хорошо.

***

Время тянулось неприятно липкой патокой и ощутимо било по нервам, заставляя постоянно с тоской посматривать на дисплей телефона.

«Скорей бы уже со всем покончить», — думала Анна и старательно гнала прочь мысли о возможном поражении.

У них нет права на проигрыш и отступлении, они должны справиться, они почти справились...

С них все началось , на них все закончится.

***

То же место, тот же мост, и Погода лишь немногим лучше осенней. Середина марта. Грязь, холодный ветер с реки приносит с собой маленькие капли воды. Но дождя нет. А значит, шанс не так мал и призрачен, как ей иногда кажется.

Майкл пришёл без опозданий, его пунктуальность по-прежнему с ним.

Как величайшую драгоценность, он достаёт из чёрного рюкзака опасную гадость. Шахматы герра Гофмана. Проклятые шахматы с человеческими лицами, зачарованные, ведущие свою вечную игру.

— Что дальше? — спросил Майкл Анну, так как в их дуэте специалистом по мистике стала она.
— Потерпи. Сейчас я начерчу символы и начнём.
И Анна действительно, достав из сумки мелок и чёрную ткань, расстелила последнюю на земле, а мелом стала чертить на ней алхимический знаки.

Шахматы, словно что-то заподозрив, стали биться в руках Майкла, словно пытаясь сбежать с места проведения ритуала. Но искатель сокровищ обладал железными нервами, и шахматы в руках держал крепко. Впрочем, это не мешало Майклу ругаться сквозь зубы и просить фрау поторопиться.

Фрау огрызалась, но действовала быстро и чётко.

Наконец, все знаки были на своих местах.

И Анна указала Майклу на ткань.

Мужчина осторожно и быстро поставил коробку в центр.

Внезапно замершие шахматы, начали притворяться обычными и прекратили двигаться. И тогда Анна заговорила:
— Желаю перемен, желаю, чтобы фрау Сильвия...

Шахматы затряслись, в них оживала проклятая, заложенная создателем магия желаний.

Анне не пришлось договаривать, шахматы раскрылись и наполнились живыми фигурками. И среди всех безжизненных лиц. Оставалось всего 3 фигурки, наполненных цветом. Пешки, изображающие Майкла, Анну и её бабушку.

Снадобье, заклинание, обычные спички, спирт и горсть речной воды.

Все же прадед не зря увлекался мертвыми языками и алхимией. Он знал, как можно обратить назад колдовство, жаль только не сумел предостеречь от магии своих потомков, не написал как опасны покупки в магазинах изотерических товаров и к чему может привести беседа за игрой в необычные шахматы.

Сестра Анны и брат Майкла погибли после игры, а жизнями пары шахматы начали играть сами, ведь именно им родственники пожелали счастья.

И «счастье» полилось на Майкла и Анну в виде травм и смертей знакомых и родственников, а когда они узнали про шахматы и попытались их остановить, те исчезли, но благо записи прадедушки подсказали, как можно найти проклятый предмет... и кажется, судя по тому, что шахматы все же взял огонь. Все удалось, проклятие они сняли. Но, к сожалению, пешки, даже превратившись в ферзей, не могут вернуть на поле другие фигуры.

***

Обессиленная Анна вернулась домой и согласилась принять кольцо, она по-прежнему не верила в удачу и любовь, но не хотела спорить с единственной оставшейся в живых родственницей.