Мария Ивановна Римская-Корсакова

Итак, в дело с виньеткой оказалась замешана семья Римских-Корсаковых, которая, по-видимому, сыграла положительную роль в этой истории.

Мария Ивановна Римская-Корсакова была личностью яркой, интересной, обаятельной. Пушкин в одном из писем брату назвал её «чрезвычайно милой представительницей Москвы", и она действительно таковой и являлась.


М.И. Римская-Корсакова
" Марья Ивановна была премилая и преобходительная женщина, которая всех умела обласкать и приветить, так вот в душу и влезет, совсем тебя заполонит», – говорила о Марии Ивановне "знаменитая бабушка" Елизавета Петровна Янькова, сама урожденная Римская-Корсакова, в «Рассказах бабушки». Её дом был знаком многим москвичам. "Мария Ивановна Римская-Корсакова должна иметь почетное место в преданиях хлебосольной и гостеприимной Москвы. Она жила, что называется, открытым домом, давала часто обеды, вечера, балы, маскарады, разные увеселения, зимою санные катанья за городом, импровизированные завтраки", - писал о ней П. А. Вяземский.

Бал у Барятинской
Вяземский отметил ещё одну очень важную черту этой женщины: «Сама Мария Ивановна была тип московской барыни в хорошем и лучшем значении этого слова. В ней отзывались и русские предания екатерининских времен и выражались понятия и обычаи нового общежития. Все эти разнородные впечатления, старый век и новый век, сливались в ней в разнообразной стройности и придавали личности её особенное и привлекательное значение».

П. А. Вяземский
Умение объединить «век нынешний» и «век минувший», чего не смог сделать Чацкий, умение следовать за новым, сохраняя традиции, уклад, миропонимание предков, - такой дар был у этой необычной женщины. В. Вересаев к ней, однако, не благоволил - отозвался весьма ядовито: «Если таковы были лучшие типы московских барынь, то можно себе представить, каковы были типы худшие». Думается всё-таки, что Мария Ивановна такую характеристику не заслужила.

Римская-Корсакова была женщиной очень богатой: она владела имениями в нескольких губерниях, в которых ей принадлежали две тысячи пятьсот крепостных душ. Замуж она вышла в двадцать лет за Александра Яковлевича Римского-Корсакова, который был камергером при императрице Екатерине II. Янькова охарактеризовала его нелицеприятно: «… прекрасный собой и человек очень богатый, но, сколько я о нем слыхала, не из очень умных». Гостеприимный и хлебосольный дом Корсаковых (Пушкинская пл., 3; дом не сохранился) называли домом Фамусова, а хозяйку кое-кто за глаза величал Фамусовым в юбке.

Дом Римских-Корсаковых
Жила она, однако, не по средствам и вечно была в долгах. В Москве про нее говорили: «Должна целому городу, никому не платит, а балы дает да дает». Для себя и для детей своих Корсакова стремилась превратить жизнь в один сплошной увеселительный праздник – в этом были цель и смысл всего ее существования. Одна из дочерей ее писала, перечисляя выезды за неделю: «В субботу танцевали до пяти часов утра у Оболенских, в понедельник до трех – у Голицына, в четверг предстоит костюмированный бал у Рябининой, в субботу – вечер у Оболенских, в воскресенье званы к графу Толстому на завтрак, после которого будут танцы, а вечером в тот же день придется плясать у Ф. Голицына. И так всю зиму без перерыва, и все эти балы так оживлены, что приходится вертеться до изнеможения, а потом полдня лежишь в кровати от усталости».

М.Зичи. Костюмированный бал. 1860-е годы XIX века.
Мария Ивановна была энергичной и напористой женщиной, славилась острым злым язычком и крутым нравом. Вересаев рассказывает забавный случай, когда в полной мере проявился её своенравный и дерзкий характер: «Однажды собралась в театр, а спектакль отменили, потому что директор театра Ф. Ф. Кокошкин уехал за город со своей любовницей-актрисой. Корсакова вызвала к своей карете служащего из театральной конторы, узнала, что спектакль вправду не состоится, и сказала:

– Передайте Федору Федоровичу Кокошкину, что он дурак. Пошел домой!

И, отъезжая, величественно пояснила:

– Я – Мария Ивановна Римская-Корсакова.

Ф.Ф. Кокошкин
При этом Мария Ивановна была весьма богомольна, но и в этом проявлялась некоторая экстравагантность её натуры. Янькова вспоминает: ««Когда возвратится с бала, не снимая платья, отправится в церковь вся разряженная; в перьях и бриллиантах отстоит утреню и тогда возвращается домой отдыхать».

Мария Ивановна поддерживала дружеские связи с Пушкиным, Грибоедовым, Вяземским.

В 1826 году Пушкин возвратился в Петербург, где его встретили с большим радушием. Он был в моде, если можно так выразиться, поэта наперебой приглашали к себе лучшие семьи Москвы. Мария Ивановна не стала исключением. 26 октября 1826 года она устроила у себя вечер в честь Пушкина. "К 8 часам я в гостиной у Корсаковой, - записала в дневнике А. Г. Хомутова. - Там собралось уже множество гостей. Дамы разоделись и рассчитывали привлечь внимание Пушкина, так что, когда он взошел, все они устремились к нему и окружили его..." Нельзя сказать, что Пушкину не нравилось всеобщее поклонение, напротив, он очень ценил такое к себе отношение. С тех пор он стал часто навещать эту семью. Так, Вяземский замечает о Пушкине, что "постояннейшие его посещения были у Корсаковых и у цыганок".

Е.А.Казанцев. Пушкин в Москве
В одну из "красавиц-дочерей" Марии Ивановны - Александру Александровну - Пушкин в ту пору даже влюбился и, по свидетельству Вяземского, воспел ее "намеками" в "Онегине":

Но та, которую не смею

Тревожить лирою моею,

Как величавая луна,

Средь жен и дев блестит одна.

С какою гордостью небесной

Земли касается она!

Как негой грудь ее полна!

Как томен взор ее чудесный!...

В 1831 году Пушкин начал работу над большой повестью, условно называемой "Роман на Кавказских водах". В основе ее сюжета – реальное происшествие, случившееся во время поездки М. И. Римской-Корсаковой на Кавказские минеральные воды летом 1828 года. "Слыхали ли Вы о похищении г-жи Корсаковой каким-то черкесским князем?" - писала дочь Карамзина княгиня Е. Н. Мещерская дяде своему П. А. Вяземскому. "Если б это была правда, - добавляла она, - какой прекрасный сюжет для Пушкина как поэта и как поклонника". Конечно, никакого похищения не было. Случай этот описал А.Я. Булгаков в письме к брату: «Волков, который, как ты знаешь, любит всех хвалить и все хвалит, рассказывал, как магометанский какой-то князек с Каспийского моря покупал Корсакову дочь, а потом хотел увезти, потом сватался, с тем что она может сохранить свою веру…» Хотя все это, конечно, может быть, просто сплетни.

М.Ю. Лермонтов. Вид Пятигорска
Героиня повести в первоначальных планах носила имя Алины Корсаковой, прототипом для нее должна была стать Александра Александровна. Несколько строк в пушкинских набросках посвящено описанию ее внешности: "...девушка лет 18-ти, стройная, высокая, с бледным прекрасным лицом и черными огненными глазами..."

Прототипом одного их героев повести послужил брат Александры Александровны – Григорий Корсаков. Поэт подружился с ним, живя в Москве после 1826 г.

Григорий Александрович Римский-Корсаков, участник Отечественной войны, храбрец, отставной полковник лейб-гвардии Московского полка, член Союза благоденствия. Он был очень интересной личностью, мыслил оригинально, в московских дворянских кругах пользовался славой светского льва и фрондера.

Пушкин успел написать только сцену сборов перед отъездом на Кавказ московской барыни Катерины Петровны Томской с больной дочерью Машей. Наброски эти были опубликованы лишь через пятьдесят лет – в 1881 г.:

«В одно из первых чисел апреля 181… года, в доме Катерины Петровны Томской происходила большая суматоха. Все двери были растворены настичь; зала и передняя загромождены сундуками и чемоданами…»

Прототипом барыни послужила Мария Ивановна Римская-Корсакова. Её имя Пушкин сохранил в набросках и черновиках.

Общался поэт и с Екатериной Александровной Римской-Корсаковой, младшей дочерью М.И. Римской-Корсаковой, в первом браке Офросимовой. По иронии судьбы она вышла замуж за сына знаменитой Настасьи Дмитриевны Офросимовой, которая стала прототипом старухи Хлестовой в пьесе А.С. Грибоедова «Горе от ума» и Марьи Дмитриевны Ахросимовой в «Войне и мире». После смерти мужа вступила в брак с А.Алябьевым.

А. С. Грибоедов тоже частенько бывал в «доме Фамусова». "...И как раз в том кругу, к которому принадлежала семья Римских-Корсаковых, Грибоедов, наезжая в Москву, наблюдал московское общество", - писал М. О. Гершензон в книге "Грибоедовская Москва". С семейством Корсаковых у Грибоедова были даже родственные связи: младший сын Марии Ивановны Сергей Александрович участник Отечественной войны, отставной штабс-капитан, был женат на Софье Алексеевне Грибоедовой, кузине Александра Сергеевича Грибоедова. Ряд исследователей считают ее возможным прототипом Софьи в «Горе от ума», а самого Сергея Александровича – прообразом Скалозуба.

Да и сама Корсакова стала для Грибоедова тем «материалом», который он использовал для создания самых разных образов в пьесе. Некоторые черточки её характера можно найти в Хлестовой – самоуверенность, острый язычок, напористость, желание навязать свое мнение. Известная всем Татьяна Юрьевна напоминает Римскую-Корсакову приветливостью, любовью к праздникам и балам:

Как обходительна! добра! мила! проста!

Балы дает нельзя богаче.

От Рождества и до поста,

И летом праздники на даче.

Парадоксально, но даже наставление отца Молчалина:

Мне завещал отец:

Во-первых, угождать всем людям без изъятья... -

перекликается с тем, чему учила Мария Ивановна своего сына: «Не должно ничем пренебрегать; лучше доброе слово не в счет, нежели скажут: гордец. Приласкать человека немного стоит».

Мария Ивановна пережила мужа на двадцать лет и умерла в 1834 году.

Дела давно ушедших дней,

Преданья старины глубокой.

А мы возвращаемся к виньетке и расскажем о других интересных людях, которые оказались вовлечены в её приключения.