Глава двадцатая. Материнское сердце

ЖИЗНЬ,КАК ДЕНЬ
Книга первая.
Глава двадцатая. МАТЕРИНСКОЕ СЕРДЦЕ

 Сквозь неширокое кухонное оконце Тамара Васильевна ещё долго смотрела вослед удаляющейся фигуре сына, пока она совсем не скрылась из вида. Как же часто приходилось здесь ей у этого окошка встречать и провожать своих сыновей! Такую походку как у её сыновей вряд ли можно было бы спутать с какой иной. Она была своя особая, фирменная!
 Вот сейчас уходил от неё и Сергей в очередной свой раз из своего родительского дома слегка раскачиваясь на ходу решать какие-то свои жизненные проблемы. А она это чувствовала и знала-понимала, что спешит-то он сейчас не только в свой детский сад за девочками или же проведать своего отца в больнице, а сколь убегает он от своих мыслей и всех своих нерешённых проблем, которыми он с ней сегодня так и не решился поделиться. А решать-то ему их всё равно придётся, никуда он от них не денется и не убежит.
 На улице за окном совсем уже нет никого! Пусто да грустно. Полдень. Прекрасный сентябрьский день. А вот на душе-то у неё, ой, как даже сейчас нехорошо! Очень даже неспокойно.
 Тамара Васильевна любила своих детей и всегда тревожилась за них. Узнавала она их ещё издалека по той же их походке и тогда сердце её начинало радостно и учащённо биться, пока не скрипнет под окном калитка. И вот тогда-то она спешит к самым дверям, чтобы встретить их там у порога, обнять да расцеловать.
 Провожая их она долго стоит в дверях, махая вослед рукой да и беспрестанно крестя:
- Пусть дорога их будет лёгкая!
 И она всё так бы глядела и глядела им вослед, насколько только видеть могли её глаза. Вот и сейчас безотрывно она смотрит вослед Сергею через вот это их светлое окошко в большой мир в их просторной кухни-столовой, где сейчас ей почему-то так одиноко и грустно. За окном же совсем уже никого нет, а она всё смотрит да смотрит...
 Да, конечно, она и сегодня любит своих детей и всё также с тревогой беспокоится за них, хотя отчётливо понимает, что дети-то у неё уже выросли и стали почти взрослыми. Что не только теперь от неё зависит их дальнейшая судьба.
 Вот и сейчас разве может быть она спокойна, коли сердце её чувствует, что Сергею-то сейчас, ой, как даже нехорошо!
 И не покидает её мысль:" Что же теперь с ним там в дороге?".Тамара Васильевна, конечно же, совершенно ничего не знает о всех его нынешних проблемах и заботах, а лишь только о них догадывалась, чувствовал всем своим материнским сердцем его душевную боль.
 Жалела ли она его? Конечно, очень даже сильно. И очень сожалела о том, что так и не решившись расспросить его о том, что же у него случилось. Какая тяжесть у него на душе? Считая, что это всё он должен сам ей рассказать. И это она считала было бы правильно.
 А вот сейчас-то она в этом и сомневалась. Нет, нужно было самой обо всём его расспросить. До дверей тоже она сегодня его не проводила. Потому что не смогла. Слишком уж сильно разболелись ноги.
 Однако же это её особенно сейчас и не расстраивало. Знала она, что Сергей на неё за то не будет в обиде, знал же он о её болезни. И потому ещё больше жалел её да сильней любил. Сам был бы он недоволен, если бы она пошла его провожать. 
 Тем более, что был он сегодня, как её показалось, совсем никакой, весь погружённый в какие-то мысли, отрешённым от реальности.
 И оттого, что она не знала какие это его мысли и о чём они, это-то её и беспокоило. Тамара Васильевна не любила загадок, всяких недоговорённостей и тайн в общении,особенно среди близких людей. Так как сама была человеком прямым и открытым.
 А вот сейчас-то она никак не могла успокоиться, потому что сама так и не смогла вызвать сына на откровенность? Опёршись рукой на небольшой кухонный стол, примыкающий к самому окну, Тамара Васильевна долго смотрела вдаль уже давно опустевшей улицы, по которой только что ушёл из дома её сын Сергей.
 И хотя там за окном ничего интересного не было, она всё смотрела и смотрела вдаль. Однако ничего она не видела, её мысли были далеко. Размышляла она уже сейчас не только о своей встрече с сыном или же не только печалилась о здоровье своего мужа Семёна Савельевича, а сколько сама не могла понять-уразуметь: что же её ещё тревожит, кроме всего этого,почему она так волнуется?!
 Неужели же им всем здесь грозит какая-то новая беда? Она верила теперь и не верила во всякие свои предчувствия да ощущения. "Но почему же ей вдруг так стало ещё более тревожно?- беспокоилась она,- что же за чертовщина?". Или же это ей всё кажется?
 Но если это так, всего лишь только её выдумки да больная фантазия, то значит всё и обойдётся? Всё это есть полная ерунда на постном масле! И зачем же ей тогда так сильно убиваться да попусту переживать? Конечно же, совершенно не стоит и не надо! Если всё это она себе лишь только напридумала-накрутила. Так даст Бог всё и обойдётся? И с отцом всё будет тоже хорошо, как и с Сергеем.
 Получается тогда ей-то чего бояться? Остаётся только ей радоваться возвращению сына домой целым да невредимым сборов! Тем более, что сегодня-то для всяких её новых тревог и нет никаких причин?
  Сергей же с ней был сегодня особенно ласков да приветлив, чересчур даже любезен и внимателен. Всё же ведь хорошо и прекрасно! Нет никаких причин для такого беспокойства.
 Но именно это её и настораживало. Обычно в проявлении чувств Сергей был с детства сдержан и стеснителен. А тут? Вот это-то её и пугало. Так, как же ей всё это понять да уразуметь, что же с ней происходит и как успокоиться?! Она этого совершенно не знала.
 Ради своего успокоения Тамара Васильевна стала даже подумывать и о том, что Сергей-то просто-напросто соскучился по дому, потому так и ластился к ней, расслабившись в стенах родного дома.
  "Но тогда-то что же мне волноваться?!- дивилась она на себя.- Ничего тут страшного и близко нет...". Эта мысль была ей приятной и она старалась больше ни о чём другом не думать.
 Однако же, ей никак не забывались глаза сына. Они были всё время перед ней и не давали покоя. В них чудилась Тамаре Васильевне такая глубинная боль, что ей становилось ещё более не по себе. Правда, Сергей прятал свою боль за всякими несущественными разговорами да расспросами про здешнее их житьё-бытьё и про болезнь отца, да ещё про Егорку.
 Но она-то это всё сама чувствовала и понимала, разве этого она не могла не заметить? Очень даже хорошо знала она своих детей. Именно они, вот эти его глаза сейчас её особенно тревожили!
 Или же это опять ей только кажется?! "Что же это тогда может быть?"- размышляла Тамара Васильевна, сожалея лишь об одном: "Надо было бы его всё-таки расспросить да всё разузнать?..".
 Вот тогда-то и не болела бы у неё душа. Да,но как это у него спросишь?! Разве он скажет! «С чего бы это у меня всё такое?- недоумевала она, теряясь вся в догадках-домыслах,- что же это я себя так накрутила да напридумала?". И о чём она только теперь ни передумала, чем только себя ни успокаивала, однако же всё равно чувствовала своим материнским сердцем: " Ой, как же нехорошо сейчас у Сергея на душе...".
 Потому-то она и не знала куда сейчас метнутся да что предпринять? Хоть беги за ним! Порой ей становилось почти что и дурно, не стало хватать воздуха. И она тут резко вдруг распахнула своё кухонное окно, а со двора на неё пахнуло свежим ветерком. И тут взгляд её упал на красивый розовый куст, что ещё благоухал запоздалыми своими розами. Их Вера не пожелала срезать и они сейчас радовали её и оживляя весь двор.
 Тамара Васильевна мысленно поблагодарила Веру за это и невольно улыбнулась, подумав с сожалением о том, что совсем скоро придётся их вновь укрывать к зиме.
 Вот так незаметно наступила ранняя осень, промелькнуло лето. И также точно пролетела и вся её жизнь. Но тут же её мысль перескочила к прежним её думам: "Так что же у него всё-таки случилось?". И это мысль её уже не отпускала.
 "Правда,- пыталась она себя успокоить,- такое с ним уже случались и раньше, но потом как-то всё само-собой проходило-уходило и куда-то исчезало?". Сергей  становясь опять прежним, весёлым и оживлённым. «Может и сейчас так всё будет?- спрашивала она себя,- ведь на свете всё проходит, значит и это пройдёт?!». 
 Тамара Васильевна старалась поверить в это, надеясь на обычную житейскую мудрость: «Настроение, что ветер, сегодня так, а завтра совсем иначе?..».
  Но всё равно она никак не могла успокоиться: "Что же мне ещё не даёт покоя? Что?!". Вот этого она не знала. Но почему же тогда так ноет у неё сердце?! Тамара Васильевна тяжко вздохнула и начала наводить на столе порядок, хотя надобности в этом никакой и не было.
 Внешне-то у него, Сергея, казалось бы всё в жизни было хорошо да прекрасно. Всё как у людей,ладилось да спорилось. Новая работа ему тоже нравилась. Наконец-то он нашёл её себе, то есть по душе. Да и люди-то его тоже ценят и уважают! Что же тогда ещё ему надо?
 В семейной-то жизни у него тоже вроде бы хорошо да нормально. Дочь свою он безумно любит, только вот если Людмила... Да и здесь, кажется, у них тоже всё хорошо.
 Как-то всё потихоньку уладилось да утряслось-успокоилось. Семейные бури, кажется, у них все в прошлом. И… слава Богу! Однако же почему она тогда так волнуется? Почему её сердцу так больно! «Ой, и врёшь ты себя,голубушка. Ой, как даже врёшь!- стучало у неё в висках,- как же ты боишься признаться, что у Сергея-то сейчас не очень всё даже хорошо в семейной  жизни...».
 Тамара Васильевна отчаянно ругала себя в мыслях за то,что она так и не решилась спросить Сергея, что за тяжесть у него на душе, о чём он всё время думает да думает? Но разве он ей что-то расскажет? Конечно же, нет! Может быть и вся-то её причина беспокойства в том,что теряется их духовная связь с сыном? Что нет уже между ними той близости, что была раньше! Поэтому он ей ничего и не рассказывает.
 "Ну что же, это тоже вполне может быть, всё закономерно,- говорила она себе,- дети-то всегда взрослеют и не хотят делиться со стариками своими заботами, чем-то их обременять да волновать.". Быть может, именно это сейчас её и тревожит - отсутствие между ними полного взаимопонимания, как раньше?!
 Возможно, что и так. Тамара Васильевна во время общения с сыном всё время пыталась незаметно и исподволь проникнуть в его душу, увидеть там своим материнским глазом, что же с ним происходит?! Но не смогла.
 Всматриваясь в его лицо она отмечала, что оно-то, действительно, выглядит очень даже усталым. Особенно глаза. Они были слишком утомлёнными и потускневшими. Всё время ей казалось, что Сергей весь погружён в какие-то свои мысли и потому был каким-то отрешённым от всего происходящего вокруг него. Он был необычно рассеян, хотя и пытался скрыть это.
 Пытался шутить и улыбаться, а вот глаза-то его выдавали. Они совсем не улыбались. Не было в них того живого огня и прежней жизни, которой он всегда всех заражал. Разве это могло ускользнуть от её взгляда и не обеспокоить? И она тоже старалась этого не выказывать Сергею, не показывать своего беспокойства.
 Однако же, а это она чувствовала, ей плохо это удаётся. Плохой всё-таки она оказалась актриса. И вот от этой мысли ей становилось ещё тяжелее.
 Задумчиво Тамара Васильевна созерцала пустынность своей улицы. Сергея там уже давно не было. Но к её радости стали появляться редкие прохожие и они её оживляли, значит полуденное время уже минуло. По краям улицы Невельского, самой широкой в Крапивенке и покрытой асфальтом, лениво копошились соседские куры.А дома через три от неё сосед-непоседа Борис Алексеев копался в моторе своего старенького автомобиля.
 По всей же улице у каждого дома росли берёзы, клёны, черёмуха, сирень или же рябина. Тамара Васильевна любила эту улицу и часто ею любовалась из этого вот окошка. Теперь далеко от дома она уже не отходила. Да за окном была вторая половина сентябрьского дня и начала осени. За окном было не по-осеннему тепло.
 Тамара Васильевна отошла от окна и села за большой обеденный стол, что стоял в центре их кухни-столовой. Облокотившись не него она опять задумалась над своей жизнью. Жалела ли она сейчас Сергея? Очень даже жалела! "Нет, не с тем человеком связал он свою судьбу. Не с тем!". Трудно ему будет с Людмилой. Ох, как даже трудно.
 Для семейной жизни ему была нужна совсем другая жена. Другая. Потише да  поспокойнее. Конечно же, ничего плохого о ней она не может сказать да ведь и она может ошибаться?! Сколько людей, столько и мнений. И всё вроде бы в ней есть. И стройна, и красива, и видная. Бросается в глаза. Довольно умна, хитра и общительна, но что-то в ней есть такое, что Тамара Васильевна только чувствует, но не может этого себе даже объяснить.
 Тамара Васильевна это сразу же ощутила, как только Людмила в первый раз вошла в их дом. Очень хорошо она помнит, как Сергей впервые привёл её сюда. Действительно, Людмила не могла кому-то не понравиться, на кого-то не произвести на впечатления.
 Одета всегда была ярко и броско, со вкусом, модно и красиво. С первой же минуты была со всеми общительна, не скована в движениях и без всякой неловкости. Приняли её тогда все дружелюбно, душевно, не могли не нарадоваться за Сергея, что наконец-то он счастлив. И всем тогда, казалось, что они вполне подходят друг другу.
 Но всё равно, что-то было в ней не так, что-то трудноуловимое и неестественное. Возможно эта её чрезмерная игривость, кокетство что ли или же едва заметное высокомерие да доминирование над Сергеем. Или же это опять ей всё показалось?
 Впрочем, это могло быть и результатом  необычности для неё ситуации, когда человек оказывается в непривычной для него обстоятельствах среди незнакомых ему людей. И вот тогда он ведёт себя несвойственным ему образом?
 Кроме того, как можно судить о человеке с первого взгляда? Сергею лучше знает, что ему надо и кто ему нужен?! Главное-то, что он счастлив, а значит именно такая ему и нужна девушка. Сердцу-то не прикажешь, любовь, она есть любовь! Главное-то, чтобы им было хорошо. И потому Тамара Васильевна выбросила из головы все свои сомнения и все они Гончаровы восприняли Людмилу с открытым сердцем и душой. Точно также, как принимали они всех в этом доме.
 Да, Тамара Васильевна всё эти свои сомнения постаралась сразу же выкинуть из своей головы, а вот сейчас-то вдруг это и вспомнилось. Тяжело вздохнув она вспомнила и про свою маму. Как её в своё время не очень-то ласково встретили в доме её отца.
 И потому ещё в молодости она поклялась, что никогда не будет злой свекровью. Вспомнилась ей также и вся её молодость, знакомство с Семёном. Никогда у неё не было ни мамы и ни свекрови. А как бы она этого хотела! Но не случилось. И любовь-то у них с Семёном не всегда была радостной, сладкой и счастливой.
Оказывается, что всё в жизни у людей повторяется. По спирали. Но уже в их детях. В том числе и в их судьбах.
 Как же она очень хотела бы, чтобы в жизни её детей было всё иначе, чем у них с Семёном. Хорошо да складно. Да, было в их жизни с ним всякое: и любовь, и разлуки, и разочарования.
 Но несмотря ни на что любовь-то их оставалась любовью, ничем её из них не вытравишь, через какие бы испытания им ни приходилось проходить. И потому она сейчас тревожилась за Сергея, понимая его душевное состояние, чувствуя что у него-то сейчас очень трудное время, не всё в порядке в у него в его семейной жизни. И потому очень его жалела. Но помочь ему ничем не могла.Здесь каждый всё решает сам. 
 Тамара Васильевна осторожно встала из-за стола и тихонько пошла через залу в свою небольшую комнатку, в бывшую спальню Сергея с Олегом, где она теперь располагалась после переселения среднего сына с Людмилой в старую их квартиру.  Это переселение состоялось почти сразу же после их свадьбы. "Как же быстро летит время!",- вздохнула Тамара Васильевна вспомнив про всё это. Прожили они здесь, в этом доме с Людмилой совсем немного. Месяца два или три до её беременности и столько же после её родов.
 Да, жили здесь молодые дружно и радостно, пока их девочка Света ни окрепла и её можно было везти в их Медуны, где как считала Людмила и её родители ей будет легче ухаживать за ребёнком. Ведь там-то она могла надеяться на помощь своих родителей и её сестёр, а Тамара Васильевна не только была больна и слаба здоровьем, но ещё и нянчилась с Олей, дочерью Веры и сестрой Светы, которая была старше её всего лишь на полгода.
 Вера уже работала и без помощи мамы никак не могла обойтись. А тем временем, пока Людмила находилась в Медунах у своих родителей, Сергею, не имевшего возможности покинуть Крутой Яр и продолжавшего работать в заводской газете, предстояло ещё заняться капитальным ремонтом их старой квартиры, будущего их жилища.
 Только по воскресеньям он старался вырываться навещать их в Медунах. Дорога же занимала большую часть времени таких его поездок, так что это были лишь мимолётные встречи-свидания с семьёй, но они только усиливали его усталость, не позволяя полностью отдаваться работе. В спрос с него в редакции всё более возрастал и возрастал. Росло и его нервное напряжение.
 Людмила же, находясь в платном декретном отпуске, а потом и в послеродовых отпусках без оплаты, довольно надолго обосновалась у своих родителей в Медунах  и как бы совсем не собиралась уезжать? Ей нравилось родное село и она решила провести здесь все свои отпуска, а то и переманить сюда Сергея. Но об этом она ему только намекала, но не говорила.
 Сергей тоже был согласен с тем, что Людмиле, как неопытной матери, на первых порах обязательно нужна помощь и поддержка её мамы. И это, как считала сейчас Тамара Васильевна, была его главная ошибка. Но обстоятельства складывались так, что иначе поступить было нельзя.
 Рожать же Людмиле они решили в Тульском Центрально родильном доме, так как все они посчитали, что здесь условия значительно лучшие и безопаснее, чем в её селе. Впрочем, всё это было уже и заранее обговорено до родов на общем и совместном семейном совете Гончаровых и Сизовых.
 Для Тамары Васильевны это время тоже было самым счастливым. Ибо вся её семья была снова почти в полном сборе. Все дети собрались вместе, кроме одного Олега, который всё ещё служил в армии.
 Так что она их всех могла видеть ежедневно, слышать и ощущать, знать, что у них происходит в жизни и на душе. И сердце её в те времена было покойно. А вот сейчас-то оно не на месте.
 С тех пор прошло почти пять лет. И это довольно немалый срок. Тамара Васильевна вздохнула и вновь посмотрела на свои ноги, ведь тогда они у неё ещё не болели.А теперь она плохой помощник Вере в доме.
 Как же быстро и незаметно летит время! Хотя, как ей сейчас показалось, вроде бы всё это было только вчера. Вот точно также быстро и безоглядно пробежала почти вся её жизнь, непростая, сложная и трудная.
 Тамара Васильевна устало прилегла прямо поверх покрывала на свою постель, желая дать покоя своим ногам. Но тревожные мысли её не оставляли. «Да-да,- вдруг невесело отметила она,- всё-таки изменился её Сергей. Незаметно, но очень изменился. Особенно после своей свадьбы...».
 Характером, правда, остался прежним. Всё таким же мягким и душевным. Однако же куда ушла из него вся его прежняя жизнерадостность да весёлость? Он как бы весь померк и потух, хотя по-прежнему оставался ко всем добр и отзывчив. Вот только теперь-то не было в нём того живого огня и радости, что отличало его от других её детей.
 Точно также, как не было раньше у него от неё никаких тайн, а вот сейчас-то они у него есть! Может быть, именно это сейчас её и расстраивает? Что же и это вполне возможно. Сергей как-то сразу в последнее время весь замкнулся и ни с кем не делиться своими мыслями. Так что же сейчас лежит у него на душе? Что его мучит?!
 "Да, ладно-ладно, пусть Бог с ним,- размышляла она,- может быть это и хорошо?! Сам пусть думает да решает, как дальше ему жить... Он вполне уже взрослый мужик и отец семейства!". Так пусть же он сам живёт так, как это ему нравится и никого ничем не обременяет.
 Однако же всё равно её материнское сердце оставалось неспокойно. Оно болело. Она же сама знает, как тяжко жить в полном одиночестве, когда не с кем поделиться да высказать свою беду. По себе знает, как тяжело жить без сочувствия и совета близких тебе людей. А без этого порой бывает совсем тяжело.
 Тамара Васильевна с самого раннего своего детства росла круглой сиротой и потому знала как страшно оказаться совсем в одиночество, когда некому преклонить свою голову. И потому она с ранней юности мечтала о большой и дружной семье и всю свою жизнь крепила её и заботилась о ней. Как Семён Савельевич и её дети.
 И они все радовали её своим трудолюбием и стремлением к красоте, доброте и радости жизни. Для мужа её Семёна Савельевича семья тоже оказалась главным смыслом жизни, он не менее её любил своих детей. И делал всё для благосостояния своей семьи.
 Размышляя об этом Тамара Васильевна едва лишь прикрыла глаза, как её тут же охватила дремота и приснился удивительный сон. Хотя ей-то казалось, что она вообще не спала. Словно наяву она увидела яркие картины из её собственной жизни.
 Причём с самого раннего детства, которое она почти не помнила. И этот сон был для неё лёгким и светлым, радостным, хотя в детстве своём она особой радости не испытала. Как в кино она видела пред собой кадры-картины.
 Вот перед ней небольшой белый домик на самом краю её деревни. А вокруг него зеленел сад. Невдалеке от того домика, извиваясь узкой змейкой, бежит небольшая речушка. Пологие берега речушки, которые она по весне всегда заливала, превратились  в зеленеющий луг. Который до самой осени пестрел полевыми цветами. Этот прекрасный луг простирался почти до самого её дома с садом.
 Это видимо и был тот дом, в котором прошло её детство. Хотя она плохо его помнила. Здесь-то и прошло её раннее детство, где она с весны и до поздней осени посла гусей, коз, с насквозь промёрзлыми от росы босыми ногами. Родителей своих она совсем не помнила. Потому что потеряла их слишком рано.
 Даже от них и фотографий не осталось. Да и откуда им было здесь взяться после гражданской войны, в годы разрухи? От родителей даже и вещей на память никаких не оказалось. Круглая она сирота. И как ей рассказывали сердобольные люди, мать её надорвалась в непосильной крестьянской работе. Полоскала она как-то бельё по поздней осени, в этой вот самой речушке, да и простудилась. В результате умерла,оставив мужу троих совсем малых детей.
 Отец же её Василий Данилович, занявшись извозом в дороге однажды зимой простудился и умер. Родственники отца, поделив их добро и детей, раскидали трёх малолетних сирот по разным сторонам. Особой любви к ним не испытывали. Так что радости в той жизни для неё особенно и не было.
 У Тамары Васильевны были два брата: старший Тимофей и младший Сергей. С разницей между ними в три года. Она же была средней. Несладкой была для них всех троих жизнь в "людях". Причём у своих же родственников. Были они на положении нахлебников или же малолетних батраков. Родные дети их учились в школе, а они батрачили по дому да по их домашнему хозяйству. То есть смотрели за их домашней живностью, да огородами.
 Лишь изредка Тамаре Васильевне удавалось заглянуть в их учебники, чтобы  рассмотреть там картинки или же буквы. Пыталась и она тоже тайком научиться читать,да писать, подслушивая их домашние занятия. Так что и она кое в чём преуспела.Научилась писать и читать. Но разве это можно сравнить с обучением в школе?!
 Конечно же, нет. Но обиднее всего было ей услышать,когда говорили:
 - Ну, ты Тамара пожила у нас, а вот теперь поди-ка и поживи к тем-то родственникам...
  Горько ей было, больно и обидно это слышать. Со слезами на глазах она шла туда, где её принимали. Точно также обращались её родственники и с её двумя её  братьями.
 Время шло, стали они подрастать. И вот однажды из Тулы к ней наведался младший её брат Серёжа. Стал её звать перебираться в город, где он, уже окончив ФЗО, устроился работать электриком на патронный завод. Не раздумывая она потянулась вслед за братом к новой своей жизни.
 Прибавив себе года два она устроилась на тот же завод и стала работать на токарно-револьверном станке. Делать патроны. В Туле же жизнь стала у неё совершенно иной. Заводские комсомольцы не давали покоя молодёжи. Активно и она стала участвовать во всех мероприятиях, в том числе и в физкультурном массовом движении.
 Подросла она и похорошела, стали и на неё парни засматриваться. Особенно Костя Завьялов, парень из соседнего дома, где Тамара снимала комнатку. Он считался по этой улице самым грамотным, умным,и красивым. Ведь он учился в лесном техникуме и потому многие девчата на него засматривались.
А вот,Тамара-то,его стеснялась. Хотя Костя много раз пытался с ней заговорить. Она же смущалась малого своего образования и избегала его, хотя он ей нравился.  Да и засматриваться-то Косте было на что: чернобровая и кареглазая, с правильными чертами лица и прекрасной фигурой, Тамара Васильевна постоянно ловила на себе взгляды проходящих мимо мужчин. На работе тоже она была в числе передовых.
 Неплохо зарабатывала, по моде того времени одевалась. Купила себе модную рубашку-футболку с воротничком да с вертикальными широкими полосами, красивый берет, босоножки на каблучке, так что было трудно от неё глаз оторвать.
 Подходит к ней однажды мастер цеха и говорит:
 - А могла бы ты Тамара штук на двадцать побольше вот этих деталей сделать?
 А она смеётся:
 - А почему бы и  нет. Смогу!
 На другой же месяц опять к ней мастер с тем же вопросом, а она в ответ:
 - Смогу!
 Так и стала она стахановкой-передовиком да с почётом и уважением. Работать бы ей и так дальше в этом цехе, если бы ни Семён. Стал он не давать ей прохода. Видно так решили небеса, что ей не с Костей быть, а именно с Семёном! Да, трудно было ей устоять против его синих и бездонных глаз. Противиться его настойчивости да терпению. Был он хоть и не слишком высок, чуть повыше её, да уж очень строен и крепок.
 Занимался Семён спортивной гимнастикой и лёгкой атлетикой да ещё и в аэроклубе летал на планере. А ведь это было тогда модно и повсеместно. Не только один Семён умел с парашютом прыгать, но и учились летать. Мечтал и он стать лётчиком. Так он ей об этой своей мечте интересно рассказывал, что было просто невозможно его не заслушаться. Вот она и заслушалась.
 Жили они тогда тоже в одном районе, в Заречье. Однако же не рядом, а довольно далеко. Он на улице Штыковой у своих родственников снимал угол, а она квартировала в районе у железнодорожного моста. Совсем недалеко от Баташевского сада. Но не только это обстоятельство их сблизило. А похоже то, что у них похожие судьбы?
 Семён тоже, можно сказать, был круглой сиротой. Оставшись в 14 лет совершенно один после ссылки его семьи в Сибирь в тридцатом году. Практически сиротой, ведь он не знал судьбу своих родителей, братьев и сестёр, а было у него их семеро. Только в конце пятидесятых их всех реабилитировали. Так что Семён скрывал своё происхождение.
 И она-то тоже ведь с малых лет сирота. Потому-то они хорошо понимали и жалели друг друга. Так что их любовь и началась с жалости и дружбы. Вот как сам Семён рассказывал ей о своём сиротстве-одиночестве:
 - Семья-то у нас была большая. Жили мы неплохо. Отец наш трудился с утра до поздней ночи. В поле,на скотном дворе, в огороде или же в саду. Дом наш был небольшим, но крепким, точно такое имели мы и своё хозяйство. Да и нас-то у него с матерью было восемь детей. Я был старшим. Жили мы тогда в деревне под самой Тулой, под названием "Московские Выселки".
 Когда я чуть подрос, то меня как старшего определили в школу ФЗО при Тульском оружейном заводе, чтобы учиться там на токаря-лекальщика. Проживал же я при школе в общежитии. И вот однажды иду я домой из Тулы в свою деревню, проведать отца с матерью, но как только стал подходить к деревне, то навстречу мне деревенские мужики да бабы. И шепчут мне:
 - Уходи-ка ты Семён побыстрее отсюда, твоих всех посадили на телегу и отправили в Сибирь...
 Расплакался я тогда и хотел было в деревню побежать, лишь бы только глазком одним на дом свой родной посмотреть, но соседи-то остановили и оговорили.И пошёл я тогда назад,утирая слёзы...
 Вот такая история с ним приключилась. И эта история её разжалобила, напомнив также и про её судьбу. Ведь Семёну-то тогда не было и четырнадцати лет! О тоже приписал себе год. Совсем ребёнок! Так они и сдружились. Вместе ходили купаться на Тулицу, гуляли в Баташевском саду,вместе смотрели кинофильмы в кинотеатре "Спартак", часто посещали спортивные соревнования. В том числе и проводимые аэроклубом.
Потом вскоре они и поженились. Мечтал Семён поступить в лётное училище после семилетки, а теперь вот женился. Да И с такой вот биографией-анкетой сына репрессированного кулака это было и опасно. Потом стало и ни до того: родился у них сын Аркадий,в котором они души не чаяли. Тут-то Семёна и призвали на срочную службу. Оказался он на войне с финнами.
Слава,Богу, что она скоро закончилась. А перед самой войной с Германией у них родилась и дочка Соня.
 Тяжёлые были для них эти времена. Без всякой помощи со стороны. Но они-то всё выдержали. Точнее она. Большая часть всех их семейных забот да хлопот выпали на её плечи.
 Но она-то не сдавалась и не сломалась. Вначале сняли они небольшую комнату в районе Мясново, но побольше той, что снимала она у железнодорожного моста. Здесь было спокойней и потише. Потом Семён, окончив перед призывом на службу от военкомата курсы шоферов, нашёл неожиданно для себя неплохую работу в качестве персонального шофёра директора большого металлургического комбината в Крутом Яру.
 И здесь-то им уже дали отдельную коммунальную комнату, чему они были очень рады. В которой ныне живёт Сергей со своей семьёй. Тамара Васильевна спала и снится ей почему-то мост через речку "Тулицу". Небольшой и железный, мокрый и гремящий под ногами. По которому она спешит ранним утром на работу на свой патронный завод. Она ещё не замужем, только-только познакомилась с Семёном. 
 Поздняя осень, туман от реки, сыро да зябко.Перед том под вечер к ней на квартиру, что она снимала, явился неожиданно для неё давно пропавший её старший брат Тимофей. Тамара Васильевна ему обрадовалась, тому обрадовалась, что он жив и здоров.
 Тимофей же был богато одет, пришёл с хорошими угощениями и вином, всякими подарками. Интересовался-расспрашивал, как они здесь с младшим братом Сергеем живут, где они работают. Она ему всё и рассказала. В том числе и о том, что брат Серёжа женился и живёт в доме у тёщи. Забот у  него прибавилось, потому-то они стали реже видеться.
 Рассказала она и о том, как её все ценят и уважают на заводе, что ей её работа нравится. Выслушав всё это Тимофей стал звать её с собой, маня всевозможной богатой жизнью. Он занимался, вроде бы успешно, коммерцией. Время-то было нэповское. И он её тоже обещал неплохо пристроить в жизни. Рисовал сладкую жизнь.
 Верить-то ему она верила. Брат ведь да опасалась. Не хотела терять свою работ и уже заслуженное признание на заводе. Вот она и шла по тому мосту да все решала: как ей быть?
 Вдруг какой-то старичок, идущий впереди, с бородкой и в капюшоне, остановился прямо перед ней и обернувшись спросил:
 - Город из города переезжать?
 И так строго на неё посмотрел, что у неё похолодела спина. Она просто  остолбенела: "Откуда он знает?!". А тот старичок повернулся да и исчез в тумане.
 Растворился, как будто бы его и не было! Не сразу она пришла в себя и тот вопрос сейчас восприняла, как особый Знак ей свыше. Не поехала она с Тимофеем, осталась на заводе. Может быть, это и правильно? Ведь Тимофей-то потом, как сгинул-пропал! И судьба его до сих пор неизвестна. Вот так и осталась она с Семёном на всю жизнь.               
 Зазвонил телефон. Тамара Васильевна не сразу пришла в себя и вернулась в реальность. С трудом она поднялась она и сколь могла поспешила в обширную их прихожую к телефону, что был на старом их трюмо. В трубке раздался голос старшего сына Аркадия. Он сообщал матери о том, что сегодня вечером он задержится после работы в своей мастерской. И потому просил её не беспокоиться, так как он забыл предупредить её о том, что у них в тульском отделении Союза художников должно быть собрание.
 Этот звонок её нисколько не удивил. Частенько Сергей стал задерживался после работы в мастерской. У него давно уже была своя особая творческая жизнь, наполненная выставками, пленэрами, всякими поездками на этюды и творческие дачи.
 К этому она да и все в их доме тоже давно привыкли. Он был весь в движении,у него совершенно не было времени на что-то другое кроме своего творчества. Так что планы его часто менялись. Но вот только время его работы в мастерской или же преподавания в Тульской детской художественной школе всегда было стабильно и нерушимо.
 Бывали, конечно, и всякие там разные незапланированные встречи с друзьями-художниками, но они тоже носили творческий характер. Но о своих задержках он всегда предупреждал мать.
 Несмотря на такую его обособленность в творческой жизни, целенаправленную одержимость все они Гончаровы активно и непосредственно принимали в ней участие. Начиная со школьных его лет. Они всё делали возможное и невозможное, чтобы он не бросал своё увлечение. В чём он, как они все считали, имел несомненный успех и талант.
 Всей семьёй они желали ему, чтобы он не остановился на полпути и шёл бы до конца, стал бы настоящим художником. Все они искренне радовалась его успехам, гордилась им и создавая все условия для развития его способностей, для учёбы и для творчества.Помогая ему всем, чем только можно. Родители очень хотели, чтобы он, как старший ребёнок в семье "вышел в люди".
 И это было уже всеобщей мечтой всей их большой семьи. Точно также родители стремились к тому, чтобы и все их дети тоже жили интересной и насыщенной жизнью.
Тамара Васильевна и Семён Савельевич, прожившие трудную совместную жизнь в довольно скромных условиях, не имевшие полного среднего образования, очень даже хорошо понимали его необходимость.
 Потому и настраивали они своих детей на учёбу. Первым в этом должен был показать пример Аркадий. Его старались освободить по возможности от большинства домашних дел. Так что потому-то именно на Сергея да Веру со школьных лет и ложилась большая часть домашних семейных дел.
 Особенно доставалось Сергею, как старшему после Аркадия. Так что это стало привычным, даже естественным, пока он не женился. Теперь же он жил отдельно своей семьёй, но никогда не упускал случая поработать и здесь, что было ему приятно.
 По-прежнему всё здесь оставалось для него родным и близким. За каждого здесь он переживал да беспокоился. Вот и сейчас стремглав он побежал в свой детский сад за дочкой и племянницей, которых он очень сильно любил, несмотря на все свои переживания и проблемы.
 Но особенно, а в этом Тамара Васильевна нисколько не сомневалась, тревожился он сейчас за отца, с которым у него существовала какая-то ментальная связь. Они вместе и много лет потрудились здесь на строительстве дома, пока отец был ещё здоров, а вот теперь-то он в больнице и серьёзно болен. Знала Тамара Васильевна, что это его очень беспокоит, как и всех в этом доме.
 "Может быть именно это сейчас Сергея и тревожит, не даёт ему покоя?- опять  встревожилась Тамара Васильевна,- может он что-то от неё скрывает и бережёт её?"  Эта мысль ВНОВЬ запала в её голову, ещё более её расстроила."Неужели и здесь он что-то от меня скрывает?".
 Тамара Васильевна положила трубку на телефон и с удивлением подумала: "А где-же Егорка? Неужели же сбежал гулять пока бабушка спала? Зря я его перехвалила Сергею! Он же ему наказал уроки делать?". И она направилась в его комнату, проверить- чем он там занят?
А.Бочаров
2020.