Бей или беги. Глава 40

Глава 40.

- Вот вы тут как-то негативно и даже с долей едкой иронии отозвались  о Виталии Сивашове. Мол, криминальный авторитет и тому подобное, – Цезарь Моисеевич достал из красивой коробки дорогую сигарету. – а чем ваши некоторые коллеги от него отличаются? Только тем, что формально считается, будто они работают на государство и борются с преступностью? Я вас умоляю, Николай Андреевич, спросите любого обывателя который в отличии от вас ежедневно смотрит телевизор. Кого чаще всех показывают, мол, вот арестован, осужден? Воров в законе? Криминальных авторитетов? Да нет, вашего брата; генералов, полковников, прокуроров, судей. Это не Сивашов вечерами носится как угорелый, на дорогущем авто, сшибая людей, это дети выше перечисленных чиновников с погонами и наградами. У моего работодателя три завода, два сельскохозяйственных предприятия, сеть ресторанов и кафе, да так еще кое-что по мелочи. Он не только сам зарабатывает, он людям зарабатывать дает, на него работает более трех тысяч человек. А вы с ним так пренебрежительно. А что ваши коллеги, что они все такие вот белые и пушистые? Вы что, никогда об этом не задумывались? Я надеюсь, вы понимаете, о ком я говорю? Лично я приверженец таких мер, чтобы с этих генералов, лампасы со штанов публично бы сдирали, чтобы все видели. Вот я, например, помню по своей еще юности,  соседа участкового. Старшиной он был, старшиной и на пенсию ушел,  жил как все, у всех на виду. Его жена, тетя Люба, частенько прибегала к моей маме рубль до зарплаты перехватить. А сейчас, вот совсем недавно, очередное дело в суде рассматривалось; один участковый  залетел на взятке. У него из собственности; три квартиры, дом в Краснодарском крае, две новеньких люксовых машины и на счету тридцать миллионов рублей. Это как, дорогой мой Николай Андреевич? А ведь ему всего тридцать лет. Где же были все его начальники, коллеги, ваша служба собственной безопасности? Ведь он на работу не пешком приходил и не на стареньком «Форде», а на новеньком «Рендж Ровере» подъезжал. Это что никто не видел? Вообще в том понимании – криминал, что обычно в это слово  вкладывают говоря о преступности, давно уже другой. Это не расписные шныри,  с заточкой в кармане и ботающие по фене. Это вполне респектабельные, гладкие и упитанные люди, в основном чиновники, в дорогих костюмах от итальянского дома Бриони и в ботинках от Гуччи.  У них и наколок нет, и говорят они  грамотно и интеллигентно и, самое главное, они не сидели, хотя последнее время уже появились и исключения. Мой работодатель, как вам впрочем давно известно, для своей охраны и охраны своей собственности имеет и свой ЧОП. А это более сотни хорошо вооруженных людей, причем оружие боевое и получено вполне легально, в соответствии с действующими законами нашего государства. И если бы, уважаемый Николай Андреевич, мой работодатель, хоть на йоту нарушил действующий закон, поверьте мне, его  тут же вся ваша правоохранительная система прихлопнула бы как муху. Вам не кажется, что мы с вами хоть и идем разными путями, а все равно придем в одну и ту же точку? Иначе это все вообще никакого смысла не имеет. Сколько уже лет наше государство при помощи, в том числе, и вашего ведомства под видом борьбы с коррупцией, пытается который уже раз продать нашему народу все ту же дохлую кошку?
- А вы знаете, дорогой Цезарь Моисеевич, я с вами полностью согласен. Но, по-вашему, выходит, что между работниками уголовного розыска и отпетыми уголовниками есть сходство исключительно из-за ключевого слова – уголовник, но это же на самом деле не так.  Выходит, что мы вообще не влияем на  преступность в стране?
- Вы знаете, уважаемый Николай Андреевич, есть такая малоизвестная, пословица: «Любой дурак, может хоть год просидеть в бочке, однако Диогеном он все равно не станет». Если вы боретесь с преступностью, так боритесь честно и открыто, а что ж вы оглядываетесь постоянно, уволят, видите ли, вас, ну так попытайтесь им понравиться тогда, воруйте вместе. Знаете, какие перед вами сразу горизонты откроются.
- Вы, Цезарь Моисеевич, говоря языком вашего работодателя: «За метлой-то следите», я ведь вас вроде не оскорблял.
- Прошу прощения, подполковник, разрешите вас покинуть. – Адвокат, гордо задрав голову, вышел из комнаты.
- Ты зря, Коля, обижаешься. – Проворчал Степан. – Я вот пока в Главке работал, ничего не замечал, а теперь  с другой стороны на вас смотрю: «Мама дорогая», что же вы там творите, это же немыслимо.
- Ты от меня что хочешь? Чтобы я генерала Васнецова, вместе с полковником Мусаевым из табельного Макарова, пристрелил?
- Ну зачем же из табельного. – Захохотал Степан. С капитаном Каримовым говорить-то будешь? Он уже полчаса на кухне сидит. Пойдем туда, за одно и чайку попьем.
***
В гостевом доме между тем происходило целое представление. Всем известно, что при определенных условиях русские люди очень легко даже из самых заклятых врагов могут превратиться в верных и преданных друзей. Примерно это сейчас там и происходило. В хлам пьяный генерал Прохоров сидел в обнимку с не менее пьяным Васькой Шатровым и мирно беседовали с безухим Сашкой Прохоровым, который больше уже  не стеснялся и не пытался скрыть своего физического изъяна.
Череп, видимо, вел с Цезарем высокоинтеллектуальный разговор, так как изредка можно было слышать фразы типа: «век свободы не видать», «гадом буду», «бляха муха» и «долбаный утырок».
Варвара тоже о чем-то беседовала с Сивым, уединившись в углу комнаты.
На Мещерякова и Дорохова, заглянувших в дверь, никто никакого внимания не обратил.
- Когда вы напьетесь? – Пробурчал Мещеряков, усаживаясь в машину. – Ладно, делаем как договорились. – Мимоходом бросил он Степану, хлопнул дверцей и выехал в открытые ворота.
Вечерело. Вырулив с дачной дроги на асфальтированную федеральную трассу, Мещеряков, как опытный оперативник, к тому же не раз, бывавший в горячих точках, сразу  же обратил внимание на невзрачную, обшарпанную «Шкоду Октавию», которая хоть и стояла без включенного света, но моментально устремилась следом за ним.
- Интересно. – Подумал он, всматриваясь в зеркало заднего вида. – Мусаев не мог бы организовать такой тотальной слежки.  Во-первых, он здесь, у нас в Сибири, недавно и не смог бы в  короткий срок обрасти таким количеством помощников и агентов. К тому же все его приближенные люди, которых он привез сюда, нейтрализованы; капитан Каримов находится на даче Дорохова, лейтенант Беспалов в камере ИВС ФСБ, куда его сегодня определил лично он сам.
Подполковник, уже пожалел, что отпустил своего шофера, одному будет трудновато. Последнее время он редко сидел за рулем и потому не очень уверенно управлял автомобилем, тем более в ночное время.
«Шкода» буквально сидела уже на хвосте старенькой, служебной «Ауди», которой управлял Мещеряков, так и не включая фары и пренебрегая всеми дозволенными правилами соблюдения дистанции. Вот, наконец она слегка стукнула «Ауди» сзади, потом еще раз, еще, вот «Шкода» пошла на обгон. Краем глаза Николай Андреевич заметил, как в открывающемся окне мелькнул автомат - и резко затормозил. Прием с торможением был хоть и  выполнен случайно, как говорится, с перепуга, однако ситуацию хоть и временно, но спас. «Шкода» по инерции пролетела, еще метров сто, прежде чем успела затормозить. Мещеряков вывалился из машины и сжимая в руке пистолет нырнул в придорожные кусты.
Едва он успел упасть в сухую траву и перекатившись метра на три в сторону укрылся за здоровенным сухим пнем, как раздалась длинная автоматная очередь и пули брызнули где-то совсем рядом, срезая ветки и тонкие деревца. Николай, сменив позицию откатился немножко в сторону, как тут же град свинца обрушился уже на то место где он только что лежал, сквозь мелкий осинник было видно как остервенело, подрагивали автоматные стволы с язычками пламени, как сыпались, позвякивая, на  асфальт гильзы. В сгущающихся сумерках угадывались три четких силуэта поливающих из «Калашей» придорожные кусты. Вдруг один из них что-то крикнув, размахнулся, и   они все упали на дорогу.
 – Граната. – Успел подумать Мещеряков. - Прямо в меня. Страшная, яркая  вспышка осветила все вокруг, неведомая сила подбросила подполковника и понесла куда-то в темноту. Он безуспешно пытался удержать угасающее сознание, но оно уплывало,  страха не было, было полное безразличие, почему-то вдруг в сознании всплыло лицо Цезаря Моисеевича: «Вот они тебя и убили».