Автобус

Раньше на нем селяне ездили по грибы, по ягоды, на рыбалку, в районный центр, а теперь он в неисправном состоянии второй десяток лет стоит у мастерских. Это с виду целехонький автобус, для ремонта которого начальство постоянно выделяет деньги и тут же их разворовывает, а так, чтобы сброситься на это дело самой заинтересованной стороне – дураков нет. Но приблизительно десятка два взрослых мужчин из селян, разумеется, тех, которые не из начальства, раз за разом по их словам свято верят, что автобус к ближайшей субботе непременно отремонтируют, и уже в пятницу вечером на полном серьезе обсуждают меж собой - куда и зачем  поедут и какая, исходя из народных примет, будет погода на завтра. Их жены, по крайней мере, тех, у кого они были, знают, что мужчины никуда не поедут, а будут выпивать, и женщины считают подобное чем-то неизбежным и даже необходимым.

На сей раз собрались в автобусе к восьми утра с корзинами и шарабанами. Подождали опоздавших, и когда те подошли, с места поднялся Конюхов и начал традиционно вести речь, которая придавала сему сборищу, можно сказать, почти торжественный характер. Слушали Конюхова всегда охотно, считая его умным – и потому, что когда-то по молодости он стал призером района по шашкам, и потому, что был единственным, кто имел ученого родственника в Москве, который как-то раз приезжал, ни с кем, кроме Конюхова, не разговаривал и на все близоруко щурился. Конюхов, как обычно, острым словом прошелся по местному и районному начальству, но потом неожиданно обозвал всех тут присутствующим свиньями, потому что ни дельных мыслей, ни осмысленных дел они не имеют, не говоря уже о гражданской совести. Многие потупили взор, признавая за собой такой грешок. Конюхов замолчал, обвел всех тяжелым взглядом, а потом сказал:

- Но виноват в этом тот, кто портил вас и развращал долгие годы - Иуда, - и, подняв вверх палец, уточнил: - Иудушка Головлев.

Послышался ропот одобрения. Понравилось, что не они, а кто-то там другой виноват. К тому же завернуто уж больно иносказательно, и если вызовут, куда надо - донести может каждый, - то так и сказать, что знать не знал, о ком речь. Этот Иудушка Головлев есть персонаж литературный, или даже, что не исключено, еврей какой-то, взявший русскую фамилию. А имя оставил прежнее. На всякий случай. После Конюхов стал со всеми подробностями говорить о том, какую бы он смерть мученическую и небыструю учинил этому Иудушке, окажись тот в его власти. Слушающие еще больше возбудились, закивали головами, зло заулыбались. Может, иному человеку, тем более, если он женского пола, услышавшему такое, станет дурно, но все это от душевного чистоплюйства. Когда Конюхов закончил свою речь, все подоставали то, что у них было для такого случая приготовлено, и разбившись на кучки, стали выпивать и закусывать. Кто-то закурил. Говорили сначала мало, нехотя, но потихоньку разговорились, и уже Ванин обратился к Покровскому, да так, чтобы все слышали:

- Так что у тебя с моей женой?

- А ты у нее и спроси, - ответил Покровский.

- И спрошу, но я хочу, чтобы ты сказал. При всех. Как на духу.

- Да пошел ты.

- Ты куда меня послал?

- Сам знаешь куда.

- Выйдем.

Они вышли, и Ванин сразу набросился на Покровского с кулаками. Покровский же не пытался ударить Ванина, а просто выставлял перед собой руки, и хотя это выглядело с его стороны как-то неуклюже, тем не менее, Ванин так и не смог нанести даже самый малый урон Покровскому, быстро запыхался, и повздорившие мужчины опять прошли в автобус и сели там, где сидели. Покровский больше пить не стал, прислонился головой к оконному стеклу и задремал. Остальные допивали все, что у них оставалось, и каждый переговорил с каждым.

Очнулся Покровский оттого, что кто-то осторожно дотронулся до его плеча. Он открыл глаза. Рядом стоял Ванин. Все остальные уже ушли. Мужчины вышли из автобуса и, о чем-то мирно беседуя, не спеша пошли по разбитой дорожной колее.

                2022