Нина Алексеевна и параллельный мир. Продолжение

На работе и дома

       Все «коллегницы» уже были на месте и как одна повернулись к ней. Нина Алексеевна сразу же уловила в их безмолвных взглядах какое-то удивление и вопрос. Она приняла их на счёт своей задержки и сделала вид, что не поняла ни того, ни другого.
- Здравствуйте, девочки! - сказала она, проходя к своему столу. И тут только (наконец-то!) её ждал сюрприз. Да какой! Букет самых шикарных роз, каких она никогда в жизни не видела. Их было семь (она сразу их почему-то пересчитала) — мощных, бордово-красных, полураспущенных «в рюмочку» на таких же мощных, длинных черенках с тёмно-зелёными толстыми листьями. Они привольно стояли в большой из бутылочного стекла вазе, которая до этого столько лет пылилась в углу их кабинета. Ваза никак не вязалась с этим аристократическим букетом, но каким-то непонятным образом подчёркивала его великолепие .
         Нина Алексеевна вдруг поняла, что уже продолжительное время стоит, уставившись на букет, а все смотрят на неё и ждут её объяснений, её реакции. Она  поставила сумочку на стул (хотя раньше всегда  ставила её на стол), повернулась к соседке Люське (Людмиле Васильевне: ей тоже было за пятьдесят, но так и осталась Люськой) и мимикой лица, движением головы и глаз спросила: что это значит? Люська аналогично ей ответила: не знаю. И пожала плечами. Нина Алексеевна  наконец решила сесть, взяла сумочку со стула, выдвинула нижний ящик  стола и… повалилась на стул, сумочка выпала из рук и звонко шлёпнулась об пол. Все конечно же снова уставились на неё: в ящике на самом верху лежал большой толстый и удивительно красивый пакет. Нина Алексеевна смотрела на него и боялась взять в руки. На пакете ни адреса, ни отправителя, только три больших каллиграфическим почерком буквы Н. А. В. Она не сразу сообразила, что это её инициалы. Значит это послание ей? Ну да, так и есть. Она взяла пакет, руки — от волнения ли? - слегка дрожали. Ого, тяжёлый! В пакете был ещё один пакет в непрозрачной обёртке и записка в пол-листа на мелованной бумаге. Она поднесла записку к глазам. Красиво выписанные, а вернее, отпечатанные слова сливались.  Она, не отрывая взгляда от записки, открыла верхний ящик стола, пошарила там, не глядя, одной рукой, водрузила на нос очки и, наконец, прочла:
«Уважаемая Нина Алексеевна!
Фирма «Престиж» выражает Вам сердечную благодарность за сотрудничество. Мы осознаём, что предлагаемая сумма не может полностью компенсировать положенный Вам гонорар за оказанную нам услугу,   и заверяем Вас, что свой долг мы выполним сполна в ближайшее время не позднее сентября с.г.  Надеемся, что Вы с пониманием отнесётесь к этой вынужденной задержке и не откажетесь от дальнейшей совместной с нами работы на известном Вам поприще.   
С уважением и наилучшими пожеланиями!
Президент.»
          Под всем этим замысловатая подпись. Ни даты, ни печати. Впрочем, Нина Алексеевна тут же машинально отметила, что печать на этой записке и не должна быть. Отметила каким-то вторым сознанием, а первое снова как-то заклинило: она ничего не понимала. Что за фирма? Какие-такие услуги? Какой-такой гонорар? Она тупо смотрела на записку, ища в ней хоть какой-то намёк на ответы. Но кроме написанного и трижды прочитанного ничего нового так и не обнаружила. Тогда она распечатала второй пакет — и новый шок поразил бедную женщину: в пакете лежали импортные серо-зелёные купюры (доллары! - догадалась она, хотя до сей поры ей не приходилось их видеть вживую). На банкнотах был изображён лысеющий мужчина в прошловековом одеянии (очевидно, их президент, решила она) и стояло число «100» (сто долларов: это сколько же будет в рублях? И сколько  здесь этих бумажек?). Нина Алексеевна профессионально — бухгалтер как-никак — пересчитала вложение. Оказалось, две пачки по пятьдесят штук. То есть 100! То есть десять тысяч долларов! Ужас! Боже мой! Боже мой! Боже мой! Что это? Что это? Что это?.. Вопросы набатили в каждую клеточку мозга. Но ответа не было. Никакой-такой фирмы, никаких-таких дел она не знала, не помнила. Уж если бы что и было, она непременно бы вспомнила, поскольку уже несколько раз прочистила свою память. Но в памяти ничего не было! Это точно. Значит, вывод (вдруг догадалась она): кто-то её подставил. А с какой целью?..
пойти к начальству, бросить ему эти треклятые доллары на стол: пусть сами разбираются, а её оставят в покое… Или в   полицию?.. Влипла ты, Нинка, ой влипла!..
       Тут луч утреннего солнца наконец-то добрался до стола Нины Алексеевны и брызнул ей в глаза. Она вздрогнула и словно очнулась. И тут уловила внимательный Люськин взгляд. Увидев, что подруга очнулась, Люська перегнулась через стол и шёпотом спросила:
- Ты чего, Нин? Случилось что?
- Нет, нет, всё в порядке, - улыбнулась ей Нина Алексеевна. Улыбка получилась (она это чувствовала) какой-то неестественной, неживой.
- Ну это ты не финти, я же вижу. Может в письме что? И эти цветы?
- Слушай, Люсь, не спрашивай, а? Я сама ничего не понимаю и не знаю. Разберусь, тебе первой скажу, ладно? А вон и Главный к нам направляется…
           Начальство так и светилось, так и искрилось в улыбке:
- Нина Алексеевна, доброе утро! И как же Вам не стыдно!
- А что такое? - притворилась та.
- Ну как же, у вас такое событие.
- Какое событие? - прикинулась она.
- Ну-ну, не скромничайте, такие прозы зря не дарят. С чем же вас поздравлять?
        Не знает, подумала Нина Алексеевна, или делает вид, что не знает.
- Да я сама не знаю, что это. Может кто-то пошутил?
- Ага, пошутил. На половину моей зарплаты. Хороши шуточки!
- Нет, правда. Я сама хотела у Вас спросить, может знаете, кто это устроил?
- Ну это Вам лучше знать. А если это секрет, так бы и сказали. И нечего цветы напоказ выставлять, - обиделся Главный. Он повернулся к остальным. - И вообще, давайте работать. Нечего глаза таращить. Видите, Нина Алексеевна не хочет с нами делиться своим секретом.
- Но я и правда не знаю, - попыталась оправдаться виновница.
         Однако начальство уже отвернулось от неё и бросив ещё раз: «Работайте, работайте!», удалилось к себе.
- Всё, враг по гроб жизни, - резюмировала Люська.
- Ну и чёрт с ним, - поставила толчку Нина Алексеевна. Она взяла вазу с розами и отнесла её на чайный стол, за которым они дружно принимали пищу в обеденный перерыв, а по праздникам и датам позволяли себе пропустить по рюмочке-другой спиртного. Нина Алексеевна повернулась к «коллегницам»:
- Девочки, не смотрите на меня так. Я, честное слово, ничего не знаю. И если это кто-то из вас пошутил, то скажу: мне эти шутки совсем не нравятся. А если не вы, то кто же?
        Она, конечно, понимала, что это не её «девочки!», и совсем не рассчитывала услышать от них что-либо путное. Однако тихоня Марина, что сидела в самом дальнем и тёмном углу, вдруг заговорила (и это было уже удивительно):
- А я думала, что Вы, Нина Алексеевна, знаете этого красавца.
- Какого красавца?
- Ну того, что цветы принёс.
- А ты что, видела его?
- Ну да, я и говорю. Я только-только пришла, а он тут и вваливается следом с огромным букетом, ничего не сказал. Ни здрасте, ни прощай, сразу к Вашему столу. В общем, вёл себя как дома. И вазу нашел, и воды налил. А сам — таких только в кино показывают: плечи — во!, рост - во!, а красавец! И где только такие родятся?
- А сколько годов-то ему? - спросил кто-то.
- Я что, паспорт его смотрела? На вид лет двадцать пять. Ох, ну и красив- дух захватывает!
- Так он тебе ничего и не сказал? - спросила Нина Алексеевна.
- А я и не спрашивала. И зачем это мне надо? Вижу, человек знает что, где и как у нас, значит свой. Я думала,     что Вы знаете.
        «Вот тетёха» - подумала Нина Алексеевна, а вслух сказала:
- Хотелось бы мне взглянуть, что это за красавЕц (с ударением на «е») такой. Ну ладно, девочки, кончим на этом. Всё скоро  узнается. А то начальство сердится. Будя, всё, работаем.
         И дальше день пошёл по привычной колее, всё как обычно. Только виновница событий всё делала, как автомат, машинально, не задумываясь о своих действиях. Она всё прокручивала и прокручивала в уме перипетии, искала и никак не находила им объяснения, строила и рушила планы своих дальнейших действий. Как во сне промелькнули мимо её сознания и работа, и покупки в магазине, какие-то дежурные и ни к чему не обязывающие разговоры с встречными знакомыми. Отпечатались, словно на фото, какие-то удивленные, но без вопросов, взгляды. Может что-то отвечала невпопад? На да бог с ними. Так и пришла под вечер домой.