Доживём до сингулярности!

"В далёком созвездии Тау Кита
Всё стало для нас непонятно".
(В. Высоцкий).

Сказать, что патриарх был зол - значило ничего не сказать. Его Святейшество был просто в ярости. Быстрыми шагами пересекал он свой кабинет из одного конца в другой, у окна разворачивался и шёл к двери, чтобы зашагать потом обратно. Лицо его покраснело, костяшки сжатых пальцев побелели, а слова, тихо срывавшиеся с губ, были отнюдь не словами молитвы.
Двое, сидя за накрытым столом, молча за ним наблюдали.
- Да хватит вам переживать, отец Пигидий! - нарушил молчание один из них. - Айда к нам, причастимся коньячком и успокоим нервы.
- На всё воля Божья, - добавил второй.
Патриарх раздражённо зыркнул на них, но ничего не сказал. Остановившись на середине комнаты, он постоял в нерешительности несколько секунд, затем махнул рукой и медленно побрёл к столу.
- Вот и хорошо! - одобрил один из сидящих и сунул ему в руку бокал. - Давайте, за ваше здоровье!
Три бокала тоненько звякнули, на миг соединившись в воздухе.
- Вот, теперь совсем другое дело, - сказал протоиерей Цаплин, поднося ко рту бутерброд с икрой, - а то совсем на вас лица нет. Полегчало хоть?
- Сволочь... - прожевав бутерброд, выдавил наконец патриарх. - Мерзавец!
- Я, что ли? - удивился Цаплин.
- Да ты тут причём? Варфоломей, патриарх Вселенский, сволочь и мерзавец. Выписал томос Украинской церкви. Дал ей автокефалию.
- На всё воля Божья! - вставил сидевший рядом дьякон Караваев.
- Да причём тут твой бог? - Пигидий хряснул кулаком по столу. - У них же там приходов - тьма. Наша патриархия столько бабла на этом заколачивала... А теперь усё, приплыли.
Плеснув себе в бокал, он опрокинул коньяк в рот и молча застыл, подперев рукою голову и устремивши взгляд куда-то вдаль.
- Всё, всё пропало... - задумчиво пробормотал он. - Всё, что нажито непосильным трудом... Двенадцать тысяч приходов... Двенадцать тысяч торговых точек...
Собеседники понимающе молчали.
- Эх, ничего вы не понимаете... - грустно произнёс Пигидий, глядя перед собой невидящими глазами.
Его собеседники переглянулись. Они всё прекрасно понимали, от того и молчали, стараясь не нарываться на неприятности.
- Какая ирония... Какая глупая ирония... - продолжал свой монолог Святейший. - У нашей церкви, оказывается, нету томоса.. Церковь вот уже тысячу лет, как есть, а томоса нет. Не сподобились получить в своё время, а потом об этом все забыли. А теперь, как подняли архивы, так и выяснилось... Нет у нас лицензии на предоставление магических услуг, вот и выходит, что по закону никакая мы не церковь, а так себе, просто сектанты...
- На всё воля Бо...- начал было Караваев, - всё, молчу, молчу!
- Вот то-то же! - пригрозил ему Пигидий. - Только пикни тут у меня!
И вновь впал в прострацию.
Пока Святейший пребывал в депрессии, его собеседники успели тяпнуть ещё по одной и зажевать бутербродами.
- Хватит бухать за мой счёт! - выйдя из ступора, промолвил наконец Пигидий. - Так и мне ничего не останется... Скажите лучше, есть ли какие идеи?
- Извиниться перед Варфоломеем. Устроить, так сказать, возвращение блудного сына. - предложил дьякон
- Счас! Ещё чего, извиняться я буду, как же! Может, ещё и бабло своё на благотворительность раздать? Дворец в Геленджик под детский санаторий переделать? Яхту продать? Часы свои - подняв руку, он потряс золотым "Брегетом" - бездомным подарить? Нет, братаны, не канает. Думайте дальше.
- Да чего тут думать? - тряхнул бородёнкой Цаплин. - Послать Варфоломея в пень и объявить еретиком. И пускай у него церковь будет неправильная и еретическая, а у нас - единственно правильная и самая что ни на есть сакральная. Тогда и томос мы сам себе выпишем, да хоть целых два. А Варфоломей в своей Греции пусть хоть от злости лопнет, до нас всё равно не дотянется.
- Гм... - призадумался Пигидий. - Мудрое дело молвишь. Правильные слова... Да только есть тут одна закавыка...
- Какая же, Ваше Святейшество?
- А вот какая. Саном он выше меня. Я - патриарх российский, а он - патриарх Вселенский. Что круче - Россия или цельная вселенная? Вот то-то же. Как я, имея столь низкий сан, могу повелителю Вселенной перечить?
- Минуточку... - вмешался Караваев, - а кто его в этот сан вселенский рукоположил? Кто у нас Вселенной заведует? Неужто сам Господь Бог его саном наделил и полномочиями вселенскими?
-Ууууу, - задумчиво протянул Святейший. - Действительно. А я ведь как-то и не задумывался. А оно во как, в натуре! С чего это он вдруг - вселенский?
- Да, так и есть! - закивал дьякон. - И надобно всем нам задуматься, по какому такому праву этот Варфоломей назвался Вселенским? Ну при чём тут Вселенная? Разве обитают там ещё где христиане? Вот, скажем, назвался бы он патриархом земным - это куда ни шло. Патриархом Солнечной системы тоже можно, в нашей системе больше верующих нигде нет, так что возражений не последует. Но Вселенским назваться - извините... - дьякон задумчиво поглядел на бутылку с коньяком. Цаплин, уловив его взгляд, немедленно наполнил бокалы. - А вдруг где-нибудь на Проксиме Центавра есть верующие, котрым такое бахвальство придётся не по вкусу? Разве тот Варфоломей их спрашивал? Или, скажем, живут где-нибудь на Тау Кита разумные осьминоги, сидят себе на бережку и молятся своим многоногим божествам, как вдруг выясняется, что какой-то выскочка с занюханной планетки на окраине Галактики объявил себя их повелителем, да ещё и Вселенским! Так ведь и до межпланетного конфликта недалеко!
- Во загнул, Капица в рясе! - заржал патриарх. - Я бы так не сумел. Талант!
- Давайте накатим за Тау Кита! - предложил Цаплин.
Предложение было принято и тут же исполнено.
- Ну вот, - прожевав очередной бутерброд, подытожил Пигидий. - Мы пришли к выводу, что церковный чин можно выписывать самому себе "от балды" и никто сему не помешает. Остаётся лишь придумать какой-нибудь такой сан, чтобы тот Варфоломей от зависти принял обет молчания до конца дней своих.
- Так ведь у него такой сан, что и близко не подступиться... - протянул Цаплин. - Вселенский, мать его!
Эх, какой бренд занял! - огорчился Святейший. - А мне теперь что осталось? Назваться патриархом Солнечносистемным? Галактическим? Патриархом Млечного Пути и Туманности Андромеды? Но ведь этого недостаточно. Вселенная больше, намного больше, в натуре...
- Ты прав, Пигидий! - вздохнул Цаплин. - тут мы ничего придумать не можем, ведь грандиознее Вселенной нет ничего...
- Есть!
- Что? - две пары мутных глаз недоумённо уставились на Караваева.
- Есть то, что грандиознее и первичнее Вселенной! - провозгласил дьякон. Это - сингулярность!
- Син... что?
- Сингулярность, зародыш Вселенной, - пояснил он. - Чрезвычайно малое по объёму, но бесконечно массивное образование с бесконечно большим количеством энергии. А потом произошёл Большой Взрыв той самой сингулярности, что и создало нашу Вселенную. Более того, учёные предполагают, что тот самый Большой Взрыв породил не одну, а сразу бесконечное множество Вселенных, одной из которых является наша. Таким образом, эта гипотеза в точности соответствует постулату о бесконечном могуществе нашего Творца, ибо предполагается, что сотворил Господь в единый миг не одну, а сразу бесконечное множество бесконечных Вселенных...
- Короче, Склифасофский, - перебил его Святейший. - ты хочешь сказать, что сингулярность круче Вселенной?
- С научной точки зрения - именно так.
А значит, если я назовусь сингулярным патриархом, то вселенский будет у меня на уровне плинтуса?
- Вроде того.
- Ну, дьякон, ну голова! - ахнул патриарх. - Вот это талантище! Быть тебе, дьякон, архиереем!
- Да я не за чины стараюсь, Ваше Святейшество, мне за державу обидно.
- Правильно, дьякон, молодец! - Пигидий похлопал его по плечу, - Вопрос решён. Немедленно меняю чин. С завтрашнего дня я - патриарх сингулярный... Как-то звучит коротко... - он на секунду задумался. - Там вроде ещё галактический брэнд незанятым оставался? Берём и его до кучи. Выходит, теперь я - патриарх галактический и сингулярный Пигидий!
- Во! - показал большой палец протоиерей.
- А как мы официально проведём введение в сан? - осведомился дьякон. - Кто вас рукоположит?
- Кто, кто... Хрен в пальто! Да хотя бы и сам Господь Бог лично рукоположит меня в сингулярный сан. Расскажу, будто сам Господь явился мне возле храма Христа Спасителя и даровал эот сан.
- Христос Спаситель... Солидный Господь для солидных господ, - пробурчал Цаплин.
О чём это ты? - не понял патриарх.
- Так, Пелевина вспомнил, - отмахнулся тот.
- А, ну ладно... На чём я остановился? Ах, да. Короче, как возложу я на себя новый сан, так этот афонский патриарх мне до лампочки будет, если я стану так крут. И тогда выпишу я сам себе хоть три томоса.
- А Варфоломей возражать не будет?
- Точно не будет. Как услышит, что меня лично Господь рукоположил - так тут же и затихнет.
- А он поверит в эти сказки?
- Поверит, ещё как поверит. Он, вообще, в Бога верит!
- В Бога верит? - удивился Цаплин. - Да неужели?
- В натуре, верит! - подтвердил патриарх. - Вот лошара!
- Ну, туупой! - заржал протоиерей. - В Бога верит... Как дитё малое!
- Хе-хе... Я и говорю, лошара!
- Он, небось, на благотворительность жертвует, вмето того, чтобы дворец себе построить?
- Не сомневайся!
- И нищим подаёт?
- Ещё как подаёт!
- Действительно, лошара!
- Да ещё какой!
- Я тоже в Бога верю!
Смех мгновенно стих. Патриарх в протоиереем недоумённо уставились на дьякона.
- Ты прикалываешься?
- Нет, я действительно верю в Него. Бог есть.
- У тебя того, кукуха отлетела? - Пигидий повертел пальцем у виска. - Всеволод, ему больше не наливай!
Цаплин кивнул и отодвинул бутылку в сторону.
- Я верю в Бога, - повторил дьякон. - И каждый из нас на Страшном Суде ответит по вере своей и по делам своим.
- Может, ты ещё и в Деда Мороза веришь? - заржал Цаплин.
- Дед Мороз - это святитель Николай, реальное историческое лицо. Безусловно, святой Николай существует.
- Пациент неизлечим, - махнул рукой Пигидий. - Тут и коньяк не поможет.
- Вот что случается, если не иметь ни яхт, ни дворцов, - хихикнул Цаплин. - Всякая теологическая хрень от скуки в голову лезет.
Схватив с подноса бутерброд, он протянул его Караваеву:
- На, держи. Иногда лучше жевать, чем говорить.
- И вам того же...
- Спасибо, мы себя не обделим.
- Господа, ближе к делу! - повысил голос Пигидий. - Нам ещё много чего обсудить надо.
- Слушаю, ваше святейшество! - изобразил внимание Цаплин.
- Начинаем прорабатывать сказку для лохов. Легенда будет такая: перед храмом Христа Спасителя мне явился сам Спаситель в белом венчике из роз и сказал: "Пигидий, ты великий праведник и самый что ни на есть святой человек. За это я назначаю тебя главным над всеми существами, населяющими Землю, Солнечную систему, Галактику, Вселенную и прочие вселенные, какие только есть. И нарекаться отныне ты будешь Патриархом Галактическим и Сингулярным...
Караваев от такого циничного кощунства едва не подавился бутербродом, но смолчал.
- Верующие поверят, а неверующие нас не интересуют, они всё равно пожертвований не приносят, - продолжал Святейший. - Вот тут-то я и поднимусь, покажу, кто здесь главный!
- Замечательно! - одобрил Цаплин.
- А потом мы устроим церемонию моего рукоположения в новый сан. Церемония, как обычно, пройдёт в храме Христа Спасителя. К храму мы будем выходить крестным ходом, но не как обычно, а от реки, переходя мост. Река будет символизировать границу между двумя мирами, между старым российским православием и новым православием, сингулярным. После моста мы пройдём через то самое место на набережной, где мне типа явился Спаситель... В этом месте должно случиться чудо, например, исцелится хромой или прозреет слепой... Прозревающего слепого подберём из ФСОшников.
Протоиерей внимательно слушал.
- Всеволод, ты ведь у меня возглавляешь отдел по связям с общественностью? Так вот, связывайся уже сегодня, подготавливай общественность. Пусть знают заранее. Собери пресс-конференцию, расскажи о чуде и о фантастических планах нашей Церкви. Пусть эта новость станет новостью номер один, пусть она займёт первую строчку в рейтингах Яндекса, пусть об этом рассказывают по всем телеканалам и пишут во всех газетах. Мы готовы шагнуть в будущее, и наш триумф должен быть полным!
Цаплин, кивая, внимательно слушал.

Весть разорвалась, словно бомба. Компьютерные серверы перегревались, новостные сайты били рекорды посещаемости, Яндекс порвал все рейтинги, а социальные сети просто дымились. Об этом вещали на всех радиостанциях и транслировали по всем российским телеканалам. Информация передавалась по радио, мчалась по проводам, неслась по оптоволоконным линиям, в мгновение ока преодолевая тысячи километров. Вышки сотовых операторов перебрасывали новость от одной к другой. Висящие на стационарной орбите ретрансляционные спутники ловили эти вести и, развернув передающие антенны, разносили по всему земному шару.
Среди этой орбитальной флотилии совершенно затерялся странный спутник, непохожий на все остальные. Был он угольно-чёрного цвета, имел форму правильного куба, а солнечных батарей не имел вовсе. Спутник мелко вибрировал, конвертируя электромагнитные волны в гравитационные импульсы, раструб его конической антенны был направлен прочь от Земли, в чёрную космическую тьму...
Воздух был наполнен звоном колоколов. Гудела вся столица. Звонили колокола Успенского собора, били колокола церкви пророка Илии, гремели колокола Благовещенского собора, звенели колокола Знаменской церкви. Казалось, даже Царь-Колокол сейчас не выдержит и зазвонит, но, увы, был он дырявым. Такая уж судьба всех кремлёвских царей - быть в чём-то дырявыми. А последний царь оказался дыряв настолько, что являл собою огромную дырку от бублика, прикрытую мантрами о "сакральности" и "особом пути". Хотя, несмотря на дырявость, звенел и дребезжал он по всем телеканалам двадцать пять часов в сутки.
Золотом сияло солнце в безоблачном небе, золотом блестело его отражение в воде Москвы-реки. Ослепительно сверкали в солнечных лучах золотые купола Храма на том берегу. Ярче тысячи солнц блистал Патриарх, увешанный золотом с головы до ног.
Золотой патриарх, словно полководец перед битвой, замер у моста. За его спиной рядами выстроилась епархия - архиереи и протоиереи, архимандриты и дьяконы, с хоругвями, крестами и образами, ряд за рядом, будто солдаты в строю. Замыкали колонну изображающие простых верующих ФСОшники.
По правую руку от Святейшего стояли, переминаясь с ноги на ногу, Караваев и Цаплин, держа на плечах золочёную раку с томосом. Рака была один в один передрана с библейского Ковчега Завета, поэтому вид имела солидный. И вес тоже.
- Тяжёлая, блин... - прошептал Цаплин, украдкой смахивая пот со лба. - Трудно было из алюминия сделать?
- А она, по-твоему, из чего? Из золота, что ли? - громким шёпотом отозвался дьякон.
- Мне показалось, из чугуна...
- Не, это было бы слишком дорого. К тому же Дерипаска чугун не делает, у него везде сплошной алюминий, так что без альтернатив.
- Всё равно, тяжёлая...
- Мало каши ел!
- Сейчас уроню...
- Я тебе уроню, богохульник! Держись, я сказал, немного осталось! Команда была - стоять!
Цаплин украдкой взглянул на часы.
- Да, уже скоро.
Пигидий стоял у самого края моста, устремив свой взор на противоположный берег. Он чувствовал себя Наполеоном, готовым вступить в покорённую Москву. Прямо перед ним, на том берегу, возносился к небесам гигантский бетонный собор, построенный в лужковские времена и прозванный в народе храмом Лужка Строителя. Между ними лежал Патриарший мост, соединяющий два берега одной реки. Сейчас этот мост обрёл совсем иное, символическое значение, став не просто переправой над водой, а сакральным переходом, воплощением особого пути из России прошлой в Россию будущую. В ту же разорённую, полумёртвую Россию с нищетой, разрухой и бесправием, но зато с томосом.
Минутная стрелка дрогнула и сомкнулась с часовой на цифре "12". Полдень! Время настало.
Махнув рукой с золотыми часами, Пигидий сделал первый шаг.
Вслед за ним, распевая псалмы, зашагала по мосту первая шеренга священнослужителей. За ней - вторая, потом третья. Шаг за шагом, метр за метром, под развевающимися хоругвями, золотая колонна шагала по брусчатке Патриаршего моста, навстречу главному собору всея Руси.
Золотое солнце сияло в небесах. Звонили колокола. Процессия шла к Храму.
Солнце на мгновение померкло в безоблачном небе, но тут же воссияло вновь. Огромная чёрная тень промчалась по земле.
- Что это за хрень? - вполголоса ругнулся Пигидий и поднял голову.
Слова, которые он произнёс в следующий момент, вы не найдёте в Священном Писании. Да и неудивительно - трудно не впасть в грех сквернословия, узрев перед собою гигантскую картину Малевича на фоне синего неба. Исполинский чёрный квадрат, стремительно увеличивающийся в размерах и садящийся прямо на...
Земля содрогнулась. Брызнули в стороны обломки бетона, искорёженные арматурные прутья и куски штукатурки, в воздух взметнулось огромное облако пыли. Тяжкая воздушная волна ударила в грудь, опрокидывая навзничь, и всё накрыло непроницаемо-серым пыльным облаком.
- Ваше Святейшество, вы целы?
Пигидий открыл глаза и увидел над собою встревоженное лицо Караваева, серое от цементной пыли.
- Тьфу... Кажется, живой...
С трудом перевалившись на живот, Пигидий подтянул под себя ноги и приподнялся над пыльной брусчаткой:
- Помоги мне встать...
Опираясь на протянутую руку, он медленно поднялся на ноги.
Пейзаж вокруг был похож на фотоснимок времён Второй Мировой войны - такой же чёрно-белый и с таким же хаосом и разгромом в кадре. Река была чёрной, берега её и мост - белыми, точнее, светло-серыми от покрывавшей их цементной пыли. Мост, насколько хватало глаз, был усеян осколками бетонных плит, среди которых вповалку лежали тела людей в недавно золотых, а сейчас тускло-серых одеяниях. Тела шевелились, некоторые, шатаясь, поднимались, отплёвываясь от цементной пыли. Вокруг суетились ФСОшники, стараясь помочь, кому ещё можно. Но, судя по количеству бетонных обломков на мосту, многим помощь уже не требовалась.
У самых своих ног патриарх заметил опрокинутую раку с томосом - точнее, уже без томоса. Алюминиевая крышка слетела при ударе о землю, и сейчас в раке была лишь серая пыль.
Откуда-то сбоку, хромая, вышел помятый и запылённый Цаплин со свалявшейся бородкой. Взгляд его был безумен, в руке он сжимал утерянный томос - пухлую рукописную книжку в кожаном переплёте.
В воздухе повисла странная тишина. Колокола умолкли, не слышно было даже шума машин, едущих по набережной, и только ветер чуть слышно шелестел полотнищами разбросанных там и сям хоругвей.
- Дьякон, ответь... Что это было?
- Обернитесь.
- .. твою мать!!! - охнул Пигидий.
Храма Лужка Строителя больше не было. На его месте гордо и непоколебимо возвышался Чёрный Квадрат размером с футбольное поле. Точнее, не квадрат, а куб, угольно-чёрный куб, стоящий поверх горы бетонных обломков.
Позвольте, Ваше святейшество, вот ваша митра, - дьякон ловко нахлобучил патриарху на голову запылённый золотой горшок. - Вы не сильно ушиблись?
Вокруг, матерясь и отплёвываясь, всё ещё поднимались люди, многие из них были ранены осколками бетона. Вставая на ноги, шатаясь, ошарашенно глядели они на чудовищное произведение авангардизма, громоздящееся на месте их поруганной святыни.
- Дьякон, ответь, это вторжение? - всхлипнул патриарх.
- Это бесы, Ваше Святейшество. Наступил Армагеддон, последняя битва добра со злом. Мы - воинство Божье...
- Так ведь нет никакого бога...
- Не кощунствуйте, Ваше Святейшество. Разве вы не видите, к чему уже привёл ваш грех неверия? - кивнул он в сторону куба.
Словно уловив его слова, в основании куба прорезалась щель. Она быстро расширялась, пока не превратилась в квадратный входной проём.
Люди замерли. Многие стали креститься, кое-кто даже зашептал слова молитвы. Не все ФСОшники, видать, были атеистами.
В глубине куба возникло какое-то шевеление. Через секунду из квадратного проёма двумя рядами повалили отвратительнейшего вида существа, похожие на осьминогов, укрытые золотыми попонами. Быстро перебирая своими длинными щупальцами, не обращая внимания на людей, пришельцы разбежались в стороны по обломкам бетона и, выстроившись в две шеренги перед кораблём, развернулись носами в направлении шлюза. Задрав головы, или что это у них там было, вытянув вверх ротовые хоботки, они дружно затрубили, подобно стаду слонов.
- Хуже католического органа, - поморщился Пигидий.
В шлюзе что-то блеснуло, и перед изумлёнными зрителями предстал огромный осьминог, вдвое превышающий размерами собратьев. Вся его тушка была замотана блестящей золотой тканью, а на макушке красовалась золотая полусфера. В одном из щупалец он сжимал массивный золотой посох.
Неторопливо проследовав по бетонным обломкам, пришелец выполз на набережную, развернулся, окинул взглядом свой корабль, и тогда люди впервые в истории услышали голос существа с иной планеты:
- Кажется, мы на что-то сели, - гнусаво провыло существо. - А, ну и хрен с ним, - махнуло оно щупальцем. - Построим здесь мою гостевую резиденцию. Тут будет бассейн!
Лишь после этого пришелец соизволил повернуться к людям:
- Отвечайте, позвоночные, кто из вас патриарх галактический и сингулярый Пигидий?
Патриарх попытался тихонечко смыться, но был схвачен за шкирку Караваевым:
- Нагрешил, твоё святейшество, сумей и ответ держать!
- Ага, так это ты, самозванец? - радостно взвыл осьминог, подползая ближе. Через секунду его дурно пахнущая туша нависла над Пигидием. - Известно ли тебе, кто я?
Вместо ответа Пигидий молча наделал в штаны.
- Я есть святейший патриарх Галактический и Сингулярный Цвирг! - не дождавшись ответа, прогудел монстр. - А ты, самозванец, как осмелился назваться именем моим?
Побелев даже под слоем пыли, Пигидий трясся, как осиновый лист. При всём желании он не смог бы выдавить сейчас ни слова. На дрожащей руке мелко тряслись золотые часы "Брегет".
- Опаньки, золото! - радостно пискнул Цвирг. Он вытянул хобот, на конце которого обнаружились два ряда острых зубов, и Пигидий, обливаясь кровью, с воплем рухнул на пыльную брусчатку. Его рука укоротилась по локоть.
- Ням-нам, - причмокнул осьминог. Запустив щупальце в отверстие хобота, он выдернул оттуда золотые часы и торжествующе помахал ими в воздухе:
- Я патриарх, поэтому люблю всё блестящее!
Натянув часы на кончик щупальца, он повертел ими перед глазами, любуясь блеском золота в солнечных лучах. Потом перевёл взгляд на оставленного самозванца.
Испустив вопль ужаса, Пигидий завертелся на мостовой, словно уж на сковородке, старательно крестясь уцелевшей рукой:
- Отче наш, иже еси на небеси, да святится имя Твое...
- Зовёшь на помошь бога, в которого никогда не верил? - наклонившись, прогудел пришелец. - Думаешь, поможет он тебе?
Выпрямившись, он коротко взмахнул щупальцем:
- Скушать его!
От строя осьминогов тотчас же отделились четверо монстров и наперегонки рванули к поверженному патриарху. Пронзительный вопль сменился громким чавканьем.
Цаплина вывернуло на брусчатку.
- Так, а вы куда? - взревел пришелец, обращаясь явно к кому-то из людей. - Команды "линять" не было!
Повинуясь взмаху щупальца, от строя отделились два крупных пришельца. Помчавшись по мосту со скоростью беговых лошадей, они раскорячились за спинами людей, перекрыв им путь к отступлению.
- Вот теперь совсем другое дело, - ухмыльнулся Цвирг.
Воздух задрожал от рёва. В небе над кубом промчалась тройка истребителей и стала разворачиваться, заходя на цель. Цвирг молча взмахнул своим посохом, и через мгновение в небе неслись три облачка алюминиевой пыли.
- Гудят тут над ухом, - проворчал осьминог.
Повернувшись, он замер в неподвижности и некоторое время молча разглядывал стены и башни Кремля.
- Красный цвет, - налюбовавшись, наконец констатировал он. - Ненавижу красный цвет! Ненавижу! Убрать это! А всех, кто внутри - скушать!
Серая лавина с шуршанием устремилась вперёд. Возле Цвирга остался лишь самый низкорослый осьминожек.
- Простите, Ваше Святейшество, - пропищал он, - там тоже будет бассейн?
- Нет, там будет болото. Выполнять!
- Слушаюсь! - пискнул осьминог и устремился вслед за остальными.
Зубчатая стена качнулась и рассыпалась облаком красной пыли. Мельтешащая толпа головоногих исчезла в пыли, откуда немедленно донеслись вопли, полные ужаса и отчаяния.
- Вот что бывает с язычниками, не знающими веры истинной, - констатировал Цвирг, поворачиваясь к сбившимся в кучу людям. - Но я спасу ваши грешные души, подарив вам свет веры истинной и обратив вас в ктулхианство. Обращение - дело добровольное, никого заставлять не буду. Поэтому, кто не согласен, скажите сразу.
- Я не согласен! - шагнул вперёд Караваев. - Я Бога не предам!
Это были его последние слова.
Сытно рыгнув, Цвирг оглядел толпу трясущихся двуногих:
- Я же сказал, обращение - дело добровольное, никого принуждать не стану. Кто захочет - обратится, кто не захочет - будет скушан... Ик... Всем понятно? Возражения есть? Возражений нет!
Словно в подтверждение этих слов, позади него качнулась Водовзводная башня и стала плавно заваливаться вбок, на набережную. Через несколько секунд исполинское кирпичное сооружение с грохотом бултыхнулось в реку, подняв маленькое цунами. Рубиновая звезда, слетев с макушки башни, срикошетила от мостовой и, вращаясь, как огромный сюрикен, влетела в окно посольства Великобритании.
- Грандиозно! - прокомментировал Цвирг. - Воистину, ради этого стоило переться в такую даль!
- А теперь, - повернулся он к людям, начнём обращение. - Ктулху фхтагн!
Ответом ему стало какое-то невнятное гудение.
- Не слышу. Громче!
- Воистину Ктулху Фхтагн!
- Вот, теперь совсем другое дело, дети мои, - удовлетворённо прогудел Цвирг, с наслаждением озирая новообращённых единоверцев. - А теперь я прочитаю вам вступительную проповедь.
Он потряс в воздухе щупальцем с золотыми часами, почесал хобот и начал:
- Вначале был Ктулху...
И тут же замолчал, прислушиваясь к чему-то.
- В далёком созвездии Тау Кита всё стало для нас непонятно, - перекрывая гудение мостра, донеслось чьё-то громкое пение. - Мы им посылаем сигналы туда, а нас посылают обратно...
- Кто осмелился перебить Моё Святейшество? - взревел пришелец, обводя налишимися кровью глазами толпу побледневших людей. - Где этот корм?
Люди испуганно расступились, открывая поющего.
На запылённой брусчатке моста стоял протоиерей Цаплин и, тряся жидкой бородёнкой, отважно распевал:
- На Тау Ките живут в красоте, живут, безусловно, по-разному,
Товарищи наши по разуму...
Психика бедняги не вынесла тяжких переживаний, и его кукушка улетела в тёплые края.
Песня прервалась, сменившись громким чавканьем.
Покуда осьминог закусывал, в реку одна за другой плюхнулись ещё две башни.
- Ну вот, - икнув, заявил наконец пришелец, - теперь совсем другое дело. Итак, на чём я остановился?
- В начале был Ктулху, - подсказал кто-то из толпы.
- Ага, - вспомнил Цвирг, - точно.
Воздев щупальце с золотыми часами, святейший патриарх Галактический и Сингулярный Цвирг ещё раз окинул взглядом свою новообретённую паству, повертел хоботом и начал:
- Вначале был Ктулху. И был он один, и было ему скучно. И сказал тогда Ктулху: "Да будет сингулярность!". И стала сингулярность...