богудония

Борис  Курцер

Богудония

Рассказ


     Упругий ветер обжигал  лицо, доставал  до косточек,  чем вызывал у старика Богачёва Василя  Петровича колкие слова, но он  не останавливался,  а  даже, казалось   бы, с  удовольствием  отмерял  широким шагом  морозный  пляж, становился на лёд, притоптывал,  пробуя  его на прочность и пытался  предугадать, когда море скинет зимний панцырь и огласит своё пробуждение весенним глуховатым  треском. Весну он  чувствует  нутром. Задорная  капель, тёпло  солнца, раздолье  облаков, наполненных  светом, всё в нём. Он мечтает не глобально обо всём мире, а приземлёно - о летней поре, своей байде,  прошлым  годом  поставленной  на мотор,  о семье  в укороченном виде, и радуется  божьим  затейникам,  на глазах творящим выразительный  маскарад  из  молний.  Они  вспышками  ослепляют  небо,   колесницами  несутся  на землю,  содрогая   дома  и  всё живое; живёт морским привольем, барханами волн, греющими душу, неугомонностью чаек в небесах - все они в тревожном его сердце.

     - Ночью, когда по-стариковски волчком вертишься в постели, - признаётся он, - слышишь скрип уключин, тупой тык лодки о берег, скороговорку падающей через борт цепи, чудится, будто пришло море к тебе, и  успокаиваешься.
 
    Полюбовавшись берегом, отдал ему прощальный поклон  и   по крутой  дорожке поднялся  к  своей хатёнке, прислонённой впритык  к обрыву,  сбил  с  лица задержавшиеся снежинки,  у порожка доложил жене Варваре, женщине  с примечательным  улыбчивым  лицом:

     - По бережку пошатался,  свежачком  пахнуло так, что почудился ветерок  с  нашей байды.  Страсть захотелось, чтоб  потрепало!

    - Чёрт гонит тебя в такую погоду, - недовольно буркнула  она, - угомонишься когда?

    - Срок приспеет  и успокоит, - он очистил солдатской лопаткой, подаренной соседом, бывшим военным, резиновые рыбацкие сапоги, хранившие  тепло  шерстяных  носков,  связанных  ею  из шерсти овцы,  прошёл на кухню. Промокшую стёганую куртку  ловко бросил на верёвку, протянутую наискосок от угла  до   угла, капли  с неё  сразу громко застучали  по полу.
   
 - Хорошо думается там, - Василь Петрович махнул рукой в сторону моря, - что-то пришло.
    
- Мыслитель! – Варвара  подмигнула, мол, нашёл любимое занятие в непогоду,  - капризы улицы  похлеще  хляби напоминают,  кто ты и что есть, что, - она, кряхтя,  тяжело подсунула под капли  тазик, ей  трудно было нагинаться из-за радикулита, спросила сдавленным голосом, - прозяб небось?
   
  - Не очень. Одна досада,  берег  загадили! – его одолевало беспокойно за гнездо, свитое предками, - Катька  Водолазова помои сбрасывает в обрыв, Верка  Жаброва такая же. Зато в город выплывают  расфуфыренными, не подумаешь, что родом из  дерьма.
    
- Рядом контейнер для всяких отходов поставили,  -  схватилась за поясницу Варвара, будто беспокойство за чистоту таким образом  передалось ей.
    
- Чистоплюйкам всё нипочём, - Василь Петрович подошёл к посудомойке, открыл кран, проверил давление воды.   Из своей комнаты выглянул внук:

     - Лёд твёрдый?

     Богачёв, вытер руки,  озабоченно окинул его взглядом:

     - Твёрдый. Тебя дожидается.

    Городок Богудония, где живут Богачёвы из трёх человек: он, жена и внук, намечен в Таганьем Роге, нынче именуемым Таганрогом, самим императором Петром Первым более трёх веков назад, а до сих пор здравствует. Правда, теперь он дитя, позабытое и редко напоминающее  о себе. То, что  домишки, облепили  обрыв и  падают  в море от приливов и бурь,  что берег забит мусором, власть, конечно,  каким-то боком волнует, она, говорят,  даже  имеет стратегические планы, о них слухи долетают до простого люда, и касаются одной наивной,  но ходовой новости, скорее всего, богудоневцев переселят, а территорию  по современному -  кому-нибудь «спихнут». Варвара  подправила  сбившуюся клеёнку на краю стола, требовательно крикнула внуку:

     -  Дей! Уроки учи!  - так звала внука Гордея, упрекнула мужа, - в тебя, такой же ненормальный,  тянется  до моря. А куда учиться пойдёт после школы, один Бог знает.

     - Морячком буду, - бойко  откликнулся внук.

     - До морячка ещё дожить надо, - Богачёв присел на насиженное место в углу, у батареи. Облокотился так, чтобы согреть обе руки. Здесь  он чувствовал себя в своей тарелке, добавил, - время поймёт и научит.  Твой приятель Кеша упёрся в компьютер и света белого не видит, родители  тоже гадают, чем займётся.

     - Каждый по-своему с ума сходит, - согласилась  Варвара,  унося во двор половую тряпку.  Василь Петрович закурил. Едкий дым окутал кухню. Он спешно открыл форточку,  рукой погнал его, чтобы жена не ругалась. Тут скрипнула калитка, во дворе мелькнула шубёнка девчушки лет четырнадцати Тайки. Она жила  с матерью  от них через два двора.  Особняк  снимали  у приятеля Богачёва Захара Лапитана.  Заскочила  без стука, как к себе, в прихожей скинула ботиночки, надетые на скорую руку, не застёгнутые,  и шмыгнула к  Гордею.

     - Приветик! – звонко поприветствовала, - Муза по алгебре задачку задала, голова наизнанку, итог не сходится, поможешь?

     Дей пододвинул к ней стул, взял тетрадку с решением, одним глазом пробежал, - ты коэффициент потеряла. Смотри, -  показал  ошибку.

     - Голова! – обрадовано запрыгала Тайка, - а я, балда, ломала мозги, как ты догадался?
     - Вчера мне попалась. Не забывай, выпускные на носу, приходится повторять, - он подошёл к книжному шкафу, - смотри, - вытащил упакованный в целлофан планшет, -  о чём ты мечтала. Сам собрал.
     - Ой! - как подружку, обняла она его, - спасибо! Ну, я побежала, -  он придержал её за подарок:
     - Посиди. Чаёк попьём.
     - Нет, нет, нет, мы же переезжаем.  В новую квартиру, - она радостно схватилась пальто, - побегу.

     - Красивая деваха  у Дуськи, - возвратившись со двора, вслед ей кивнула бабушка, - у матери  с дедушкой Захаром шуры-муры, а дивчина ничего. Пример бы с неё не взяла.

     -  Ты, как всегда, о крайностях, - пожурил жену Василь Петрович,  -  общительная бабёнка. Помогает  старику на производстве, а он по доброте душевной  ей. Теперь очень даже  модно поддерживать  одиночек.

     - При живой-то жене, люди добрые! – покачала  головой  Варвара.

     - Чего вслед крыльями махать! -  запыхтел он своей сигаретой, она у него  во рту, точно с ним выросла,  - Валька молодец, мало верит сплетням…    

     Варвара  полотенцем опять погнала дым:

     - Времечко, люди добрые! Потомственный кобелёк. У него и дед, и отец не брезговали этим.

     -  Повторение, мать-учение, - весело затряс подбородком Богачёв, - только тогда такая любовь тихой была, а нынче  языки распустили. 
     Варвара  убрала тазик,  присела рядом:

     - Вас, мужиков бог дал для счастья, а вы на бабьих слёзах удовольствуетесь.

     - Завела долгоиграющую! -  Василь Петрович не стал развивать тему, направился в сарай  чинить стул, вчера случайно чуть не спалила. Строгал ножку и вспоминал  дочь Алёну, мать Гордея, она с  бывшим футболистом сошлась в тихую, чтобы родители не ругали. Уж очень тот распинался перед ней, особенно, когда приходили в гости. Поминутно лез к ней целоваться, говорил ласковые слова: «мой цыплёночек, ласточка, колокольчик»… и много ещё чего и звал на Дальний Восток, где «задарма землю дают». Василя Петровича воротило от телячьих нежностей и дурацкой авантюры, иначе как  бредом её не называл. Варвара понимала мужа, но имела мнение со свойственной ей насмешливостью:

     - Ты бы так со своей супружницей!

     Гордей  пришёл  к ним с увесистым баулом.  Василь Петрович сразу понял, в чём дело, однако через силу  сдержал пыл:

     - С какими пирогами?

     - Маманя квартирные ключи передала новому хозяину,  меня собрала и  приказала идти к вам.

     Дед  еле справился с  отчаянием, перехватившим горло:

     - Чертовка!

     - Докатилась, – приняла из рук внука узел бабушка, - стрекоза пархатая, продала-таки квартирку!  Дея с прописки сняла. А теперь что? У нас прописка запрещена.

     Василь Петрович повернулся к внуку, растерянно стоящему  посреди кухни  с опущенной головой.

     - Прозевали твою маманьку,  чего вслед крыльями махать, - других утешительных слов не нашёл, - молодым бомжом тебя сделала.

     - Пигалица помощника прислала, - едко возмутилась  Варвара. Василь Петрович положил внуку на плечо тяжёлую руку, успокаивая его и себя:

     - Прибыл ты, Дейка, в самый раз. Мы с бабулей, как в воду глядели,  байду к лету готовить поможешь.

     - Маманя  меня в воде и нашла, – засмеялся  Дей, - всех - в капусте, а меня - в море.

     - Тут и бычку  понятно. Когда в воду долго глядишь, доказательства появляются, – старик мечтательно вздохнул. Дей, как и дед, любил  море.  Правда,  дедушка  рыбаком не стал. На заводе был мастером по настройке станков с числовым программным управлением, весь город за помощью к нему бегал. А море – природное предназначение. Вырос-то на берегу. У внука  фантазия  зашкаливает  за  дальние страны и невероятные приключения. Нанёс в дом кипу книг. Много читает. О Тайке как-то разоткровенничал, что поражает она его своими  шедеврами в кавычках, от которых он балдеет.  И так  нежно говорил, что стало ясно, здесь  дело не в шедеврах.

     Во дворе  появился  Захар  Савелич Лапитан, друг Богачёва.  К обеду  он обычно управлялся  с делами,  находил минуту-другую для отдохновения  и  чаепития.  Посреди стола  всегда привечал их помпезный со всеми вычурными  выпуклостями медный самовар, неизвестно какой  эпохи. Он  словно из глубинных  вод  вынырнул. На бугристых стенках недомытая чернота с золотистым отливом  и небрежной  закопчённостью,  чистые стенки при  бликах солнца,  с  какой-то особой задорностью  подмигивают.  Примечательная штуковина, когда вода закипала,  тоненько  заводила древнюю песню бурлаков «Эй, ухнем!»   На этот раз Лапитан забежал озабоченным, не раздеваясь, с порога крикнул срывающимся  голосом:

     -  По твою душу,  Василь.  Компрессор полетел, конвейер стал. Караул!

     Рыбцех Лапитан устроил в своей усадьбе. Рыбу скупает свежую в рыбацких фермерских хозяйствах, сам доводит её до прилавков и  ресторанов. Бизнес ведёт вместе с сыном. Сын за товаром мотается  по области, невестка сбывает готовое, а сам Лапитан командует процессом.  Богачёв у него – палочка- выручалочка. Как,  какая поломка: Василь,  выручай! 

     Соседи знают лапитанову хватку. Немало, кто одобряет, есть и завистники, а где их нет? Чужое добро кой-кому бревном  в глазу. Тем более,  недавно вблизи моря для семейства сына приобрёл Захар Савелич двухуровневый апартамент из пяти комнат с гаражом на две легковые автомашины. Своей квартирантке Дуське подарил однушку, площадью почти пятьдесят квадратных метров. Последняя новость:  Кешке,  внуку,  на день рождения пригнал «Фольксваген», не новый, но в хорошем состоянии.  В собственности у старого Лапитана, кроме рыбцеха,  продовольственный магазин, там, на  прилавке рыба в широком ассортименте, владеет он и производством  по изготовлению туалетной бумаги. Очень любопытные соседи строят догадки, как  не рыбак  Лапитан дожил  до такого состояния. «Таким родился, - считает Василь Петрович, - раз умеет, значит дано». И он в чём-то прав. Лапитану побаламутить, хлебом не корми: дай сказать - не перебивай, слушай; его быстро приметили новые русские, частенько и поныне, зовут на всякие мероприятия  с  выпивкой. Он – заводила. Умело разливает и развлекает анекдотами, которые выдаёт порциями – то об армии,  то о жёнушках, о любимых тещах, про Вовочку, про чукчу… всего не перечислишь. Любимая его поговорка: «Не бери от жизни всё. Зачем тебе столько дерьма?» Анекдоты, пожалуй, главное, что дала ему служба в армии, а после увольнения в запас  навели  на сладкую косточку -  заняться рыбкой. На этом занятии  появилась и Дуська с подкупающей женской мягкостью. Жена сплетням вокруг мужа не верит, а может, не хочет раздувать кадила…  Так и живут.

     Василь Петрович провозился до вечера, собравшись  домой, пригласил друга на чай. Обычно разговор завязывался  на  вечную и теперь больную тему, про Богудонию.  Чай Варвара заварила крепкий. Поставила на стол пирожки с квашеной капустой, румяненькие  крендельки, посыпанные сахарной пудрой, варенье. Лапитан  в розетку набросал,  с  набежавшей аппетитной слюнкой  заговорил, подчёркивая свою жилку историка:

     - Дай Таганрогу деньги,  сам бы возродился, как  та Троя. Римляне, считавшие себя потомками троянцев, не жалели средств на поддержание святынь города.

     Богачёв слушал рассуждения друга и всё подсовывал, подсовывал ему  кулинарные изделия, стараясь  продлить сказку, ласкающую слух,  про возможности и ожидания.

     - В чём-то ты, конечно,  прав, -  осторожно соглашался он, в душе тая сомнения, - да, видать, городская казна пуста. Газеты пишут, деньги уплывают чёрте куда.

     Варвара принесла  тряпичные салфетки, положила сбоку Лапитана. Он  взял одну, развернул и с улыбкой заметил:

      - Пусть уплывают, главное, чтобы не заканчивались.

     - Яблочное, отведай, - Варвара  подтолкнула пухленькую стеклянную баночку с наклейкой, - в Москве деньги  куры не клюют, - заметила с подчёркнутой  значительностью.

     Лапитан поблагодарил, завернул за  ворот рубашки концы салфетки, весело провёл рукой по лицу:

      - Если куры не клюют, то, получается,  плохие там петухи.

     Богачёв прислонил ладонь  к  чашке, попробовал, горячая или нет, с живым ощущением  тоже улыбнулся:

     -  Петухи воспитываются в своём коллективе.

     Лапитан отклонился на спинку стула, передние ножки оторвались от пола, и он оказался на двух задних, но не опрокинулся, а продолжал держаться:

     - Земные чудеса!

     Богачёв с молодцеватым  задором махнул седой головой, показалось, что  она посветлела, и в ней мелькнула  сокровенная  искорка:

     - Богудония выжидает, что же потомки великого Петра сотворят с его памятью.

     - Пошёл бы город навстречу, купил бы  нам, богудоневцам  квартиры у моря, - вырвались у Варвары давние мечты её и соседей, - как ты, Захар, своим.

     - Живём  в курятниках, - подтвердил Богачёв.

     - Бог увидит и распределит, - не остыла от надежды  Варвара. Лапитан, порылся во внутреннем кармане пиджака, вытащил пачку новеньких, упакованных банкнот-пятихаток:

     - Мне, ребята,  подфартило.  Я и себе хатёнку на краю металлургии купил, - разорвал пачку, отсчитал десяток, положил на стол, - спасибо, Вася, за помощь!

     - Балуешь! - Богачёв продвинул деньги на середину стола, посоветовал, имея ввиду агрегат, - запасной купи. 

     Когда проводили Лапитана, Варвара с лёгкой грустью принялась прибирать  стол:

     -  Да, Вася, совсем запамятовала. Звонили из музея. Твои почётные грамоты, значки и благодарности им почему-то понадобились.

     Богачёв,  по привычке,  смакуя сигарету,  пускал, как любил, кольцами дым,  прошёлся по кухне:

     - Чего вслед крыльями махать. Крути, не крути, каждая трава на своём корню растёт.       

     Варвара  зачерпнула  ложечкой из нетронутой баночки варенье с мелиссой и мятой, протянула ему:

     - Чуешь, аромат время не меняет.

     Старик прищурился:

        - Всяко бывает, хотя, как посмотреть, - и понёс деньги в комод.